История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
место разве что среди второстепенных эклектиков, но у него есть
невообразимо пронзительная похоронная песнь о своей жизни
(«Вырыта заступом яма глубокая») и шедевр словесной живописи и
выразительного ритма – начальные стихи, описывающие водяную
мельницу в Ласточкином гнезде.
Однако главное в поэтическом наследии Никитина – это
реалистические стихотворения о жизни бедняков. Иногда в них
чувствуется склонность к их идеализации и сентиментализации, но
лучшие вещи свободны от этого греха. В длинной, лишенной
событий и мощной поэме – Ночлег извозчиков – дышит чисто
эпическое спокойствие, а в таких поэмах, как Портной –
неподслащенный реализм трагической нищеты. В своем opus magnum
(главном произведении) Кулак Никитин вводит в поэзию методы
реалистической прозы. Ему удается вызвать жалость и ужас простым
рассказом о заурядной убогой нищете. Но он был недостаточно
велик, чтобы создать по-настоящему новое искусство или новое
отношение к поэзии. Вообще весь русский поэтический и
гражданский реализм можно было бы рассматривать как некую
второстепенную поросль, если бы не великое имя Некрасова.
10. НЕКРАСОВ
Николай Алексеевич Некрасов родился в 1821 г. в Подольской
губернии, где в это время его отец находился на постое. Мать поэта
была полька. Впоследствии он создал чуть ли не религиозный культ
ее памяти, но та поэтическая и романтическая биография, которой он
ее наделил, была почти целиком плодом воображения, а его сыновние
чувства при ее жизни не выходили за пределы обычного. Вскоре
после рождения сына отец вышел в отставку и поселился в своем
маленьком имении в Ярославской губернии. Он был неотесанный и
невежественный помещик – охотник, мелкий тиран, грубиян и
самодур. С ранних лет Некрасов терпеть не мог отчий дом. Это
сделало его деклассированным, хотя он и сохранил до самой смерти
многие черты помещика средней руки, в частности, любовь к охоте и
крупной игре. В семнадцать лет он против воли отца покинул родной
дом и уехал в Петербург, где записался экстерном в университет, но
из-за отсутствия денег вскоре вынужден был прекратить занятия. Не
получая поддержки от отца, он превратился в пролетария и несколько
лет прожил впроголодь. В 1840 г. он опубликовал первый сборник
стихов, в котором ничто не предвещало его будущего величья.
Белинский подверг эти стихи суровой критике. Тогда Некрасов
взялся за поденную – литературную и театральную – работу, брался и
за издательские предприятия и проявил себя смышленым дельцом. К
1845 году он встал на ноги и фактически был главным издателем
молодой литературной школы. Несколько литературных альманахов,
им изданных, имели значительный коммерческий успех. В числе их
был знаменитый Петербургский сборник, впервые напечатавший
Бедных людей
Достоевского, а также несколько зрелых
стихотворений самого Некрасова. Он стал близким другом
Белинского, который восхищался его новыми стихами не меньше, чем
возмущался сборником 1840 г. После смерти Белинского Некрасов
создал настоящий культ его, подобный тому, который он создал своей
матери. В 1846 г. Некрасов приобрел у Плетнева бывший
пушкинский Современник, и из захиревшей реликвии, которой
сделалось это издание в руках остатков «аристократии»,
Современник превратился в замечательно выгодное дело и самый
живой литературный журнал в России. Современник выдержал
трудные времена реакции и в 1856 г. стал главным органом крайне
левых. Он был запрещен в 1866 г., во время правительственной
паники, последовавшей за первым покушением на Александра II. Но
через два года Некрасов вместе с Салтыковым перекупил
Отечественные Записки и таким образом оставался редактором и
издателем главного радикального журнала до самой своей смерти.
Некрасов был гениальным редактором: способность его заполучить
самую лучшую литературу и самых лучших людей, писавших на
злобу дня, граничила с чудом. Но как издатель это был
предприниматель, как говорят иные – неразборчивый в средствах, и
как говорят все – жесткий и жадный. Как все тогдашние
предприниматели, он не доплачивал своим сотрудникам, пользуясь их
бескорыстием. Его личная жизнь тоже не отвечала требованиям
радикального пуританства. Он постоянно крупно играл. Тратил много
денег на свой стол и своих любовниц. Был не чужд снобизма и любил
общество людей вышестоящих. Все это, по мнению многих
современников, не гармонировало с «гуманным» и демократическим
характером его поэзии. Но особенно восстановило всех против него
его трусливое поведение накануне закрытия Современника, когда для
спасения себя и своего журнала он сочинил и прочел публично
стихотворение, прославлявшее диктатора графа Муравьева, самого
беспощадного и решительного реакционера. Но хотя Тургенев,
Герцен и большинство современников Некрасова ненавидели,
радикалы, работавшие у него, им восхищались, любили его
безгранично и отпускали ему как простительные личные и даже,
более того, общественные прегрешения. Его связь с г-жой Панаевой,
героиней его лучших и оригинальнейших любовных стихов,
продолжалась около десяти лет и стала одним из самых известных
романов в биографиях русских литераторов. Некоторое время
Некрасов и Панаевы жили втроем (« mеnаge a trois») –
жоржсандистский либерализм, популярный среди интеллигенции в
середине девятнадцатого века. Обоим – и Некрасову и Панаевой – эта
связь доставила гораздо больше страданий, чем радостей.
Хронически больной (в результате своей беспорядочной жизни),
Некрасов был подвержен длительным приступам меланхолии и
депрессии; при этом он страшно страдал и превращал жизнь своих
близких в ад. После разрыва с Панаевой Некрасов жил с
любовницами, которых содержал, пока незадолго до смерти не
женился на простой девушке из народа. В 1875 г. здоровье
окончательно ему изменило, и последние два года его жизни
превратились в медленную агонию, едва облегчаемую преданной
заботой жены. Он умер 27 декабря 1877 г. Похороны его стали самой
поразительной демонстрацией популярности, какой когда-либо
удостаивался русский писатель.
Но несмотря на его огромную популярность среди радикалов,
несмотря на уважение, с которым к нему относились такие
противники, как Григорьев и Достоевский, нельзя сказать, что
Некрасову при жизни воздавали должное. Даже поклонники
восхищались более содержанием его стихов, чем формой, и многие из
них считали, что Некрасов пишет нехудожественно, но это неважно,
и он великий поэт – потому что содержание важнее формы. Эстеты
откровенно терпеть его не могли. По словам Тургенева, «поэзия в его
стихах и не ночевала». Может быть, Григорьев со своей глубокой
интуицией только один и мог понять истинное величие Некрасова.
После смерти Некрасова о его поэзии продолжали судить по-
партийному: правые отбрасывали ее целиком, левые хвалили,
несмотря на неудачную форму. Только с пришествием модернизма
был он по-настоящему признан, и его новизна и оригинальность
оценены по достоинству. В течение последних десяти – пятнадцати
лет не было другой поэтической славы, которая бы так неуклонно
росла. Прежде всего это произошло потому, что возросла наша
способность понимать «непоэтическую» поэзию. Но дело еще и в
том, что Некрасов перестал числиться у радикалов святым (каковым
он, разумеется, никогда и не был в том смысле, в каком ими были
Белинский, Чернышевский, Добролюбов и Глеб Успенский) и стал
