Дегустатор боли (СИ)

========== Глава I ==========

Если еще хоть кто-нибудь в этом мире так же сильно ненавидит школу, как и я, покажите срочно мне этого человека — мы станем лучшими друзьями! Бесконечные уроки, унылые рожи учителей и одноклассники, от одного вида которых меня тянет стошнить. Всей душой я презирал все, что связано со школой, и молился о скорейшем выпуске. Мне хотелось навсегда забыть о форме, о нудных предметах, которые мне нахрен не нужны, и вступить во взрослую жизнь: университет, яркие студенческие будни, вечеринки до утра, вылазки в компании раскрепощенных девчонок и крутых парней… Ну а пока мне придется еще год носить порядком надоевший темно-синий костюм с эмблемой элитной британской школы-пансиона, в которую меня двенадцать лет назад запихнула заботливая тетушка, и терпеть, стиснув зубы. Выпускной тринадцатый класс — финишная прямая.

Я думал о будущем, строил планы, выбирал университет и направление, хотел стать уважаемым человеком и крепко стоять на ногах, но больше всего мне хотелось вернуться обратно на родину по окончании школы — в Сеул, город, где я родился и провел несколько лет беззаботного детства. Но это было невозможно: тетя, заменившая мне и мать, и отца, настояла на том, чтобы я обучался в Лондоне и оставался жить именно там. Я не понимал ее рвения, ведь она буквально вытолкала меня из дома и отправила в совершенно чужой и незнакомый город, где не было ни родных, ни знакомых. Я мог, конечно, наплевать на ее рекомендации и приехать домой, но у меня были причины, чтобы остаться: во-первых, тетя ежемесячно высылала мне приличную сумму денег, которой хватало и на обучение, и на личные нужды, так что я жил припеваючи и ни о чем не парился; во-вторых, возвращение в Сеул означало бы отсутствие жилья, ведь у уважаемой госпожи Мин Со, моей тетушки, была своя семья, а навязываться я не хотел; ну и в-третьих, мне пришлось бы искать работу и какое-то время жить без денег, что меня совсем не устраивало. Поэтому я оставался жить в Лондоне и, судя по всему, буду здесь обитать и дальше, пока не закончу университет и не найду себе хорошую работу.

В чем я был уверен, так это в том, что будь моя мать жива, а отец не ушел бы в конкретные запои, моя жизнь сложилась бы иначе. У меня никогда не было полноценной семьи, о которой я так мечтал. Тетя старалась окружить меня необходимой заботой, но я видел, как ненавидели меня ее муж и дети. Я был камнем в их ботинке: на меня приходилось тратиться, я требовал внимания, как и любой нормальный ребенок, мне нужен был свой угол в доме. Естественно, я мешался и раздражал всех, кому попадался на глаза. Наверное, именно поэтому тетя решила отправить меня в Лондон — в город, который поменял меня окончательно и бесповоротно.

Раньше я был скромным, стеснительным мальчиком, который всех шугался и боялся сказать или сделать что-то. Первые годы в школе я носил статус серой мыши: на меня никто не обращал внимания, со мной не дружили и не разговаривали, я сидел за последней партой в гордом одиночестве и едва сдерживал предательские слезы. Больше всего на свете мне хотелось домой, в родной Сеул. Здесь все были такими чужими и колючими, что я невольно чувствовал себя изгоем общества. Я был ребенком, похожим на отголосок мрачной тени, но однажды все кардинально изменилось…

Это был конец третьего класса. Я все еще скромничал и не рисковал высовываться. После обеденного перерыва все ученики отправлялись либо в сад, чтобы отдохнуть на природе, либо в корпуса, чтобы поспать. Я любил сидеть под огромным дубом и читать книжки на родном корейском языке, чтобы совсем не забыть его. Ко мне никто никогда не подходил, так что мой покой не нарушался, но в тот весенний день мое внимание привлекли крики и громкий смех неподалеку.

Трое мальчиков окружили еще одного и всячески обзывали его. Таких слов я прежде не слышал и был весьма удивлен, что дети в столь юном возрасте могут знать такие грязные словечки. Отложив книгу, я встал и пригляделся: обидчики толкали маленького мальчика на землю, не позволяя ему встать, ржали как кони, показывали на него пальцем и продолжали захлебываться собственной желчью от злости. Не знаю, что на меня нашло в те минуты, но я внезапно стал храбрым и захотел защитить невинное создание. Во мне буквально проснулись новые силы.

Я рванул в сторону троицы, растолкав их, и мимолетно глянул на мальчика. Он сидел на земле и тихо плакал, вытирая слезы. Моему удивлению не было предела, ведь мальчик-то оказался корейцем — прямо как я. Но я решил разузнать все позже — сейчас мне хотелось вломить этим маленьким засранцам.

Трое против одного — это нечестно, но в школе, где царит детская жестокость, не знающая границ, свои правила.

— Смотри, узкоглазый заступается за другого узкоглазого! — один из мальчиков толкнул меня в плечо и громко заржал. — Да у них свое племя!

— Прямо как у индейцев! — поддержал второй.

Много я разговаривать не любил, да и не привык, поэтому моим ответом стал знатный удар кулаком в челюсть сначала одному, а затем и второму. Между нами завязалась драка. Я смутно помню подробности, но точно знаю, что мне было очень больно, потому что меня почти сразу повалили на спину и начали бить ногами. Я отбивался как мог, даже еще пару раз вмазал кому-то по ребрам и почкам, и черт знает, чем бы все закончилось, если бы не учительница, которая подбежала к нам и разняла драчунов.

Всем четверым влетел выговор от директора и наказание в виде ударов указкой по задницам. Идиотская указка… Такая тоненькая и жесткая. До сих пор снится в кошмарах. Помятые и грязные, мы злобно смотрели друг на друга и шипели ругательства себе под нос, пока учителя и директор думали, что делать с нами дальше. Меня-то они не могли отправить к родителям, так как я проживал один в общежитии для учеников, а вот тех засранцев отстранили от учебы на две недели. Я тогда злорадствовал, так как отлично представлял, что с ними сделают дома за подобную выходку. Именно в тот день я дал волю чувствам, позволил демонам вырваться наружу. Я понял, что мне гораздо приятнее быть жестким и грубым, нежели незаметным скромнягой. Мне понравилось драться, я вкусил эти пьянящие плоды эйфории и адреналина и уже не смог вернуться к прежнему образу.

Теперь меня зауважали. Я не позволял обижать себя и своего нового лучшего друга, которого обрел в тот роковой день. Чон Чонгук — родители отправили его на обучение в нашу британскую школу. Только вот он имел возможность на каникулы возвращаться домой, а я так и оставался в ненавистных стенах учебного заведения.

Поначалу Чонгук был таким же стеснительным, как и я раньше, но взрослея, он возмужал, стал нравиться девчонкам и обрел статус местного Казановы. В нем все еще оставался тот тихий, скромный мальчик. Я же поменялся окончательно, и теперь меня знали не как серого мышонка, а как раздолбая, которому плевать на все. Такое положение дел устраивало мою душу гораздо больше.

Единственный человек, которого я слушался и боялся, — это наша кураторша, миссис Ридс. Если бы не она, я окончательно забил бы на учебу и не появлялся бы на уроках вообще, но она каждое утро приходила в спальню для мальчиков и будила меня ничуть не хуже пароходной сирены.

— Ким Тэхен! Ты опять проспал! Оболтус! — орала она мне на ухо, когда я выпрыгивал из постели, как ужаленный, и носился по комнате, собирая с пола помятую форму. — Урок начнется через десять минут! Будь моя воля, твоя задница уже давно была бы вся синяя! Где знаменитая указка, а?!

— Нет, миссис Ридс, не надо, — натягивая штаны, я жалобно стонал и смотрел на женщину, которая действовала на меня как заряд тока. — Все-все, я уже собрался! Я могу идти?

— Не идти… А бежать!

И я бежал прочь из спальни, забыв про завтрак и душ. Странно, но ни директор, ни учителя не могли меня так приводить в чувства, как миссис Ридс. Это была поистине сильная женщина, раз ей удавалось сломать даже меня.

Едва покинув корпус, я резко замедлялся и уже спокойно шагал вразвалочку, спрятав руки в карманы брюк. Если на моем пути встречались девочки, я всячески флиртовал с ними: подмигивал, посвистывал, неприлично разглядывал их стройные фигурки и делал всяческие непристойные намеки. Они хоть и возмущались, но по их блестящим глазам и румянцу на щеках я понимал, что им нравится мое поведение. Иначе как объяснить то, что мне пару раз на неделе перепадал бурный секс с местными красавицами?