История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
великим человеком он станет, если напишет Историю.
В это же время (1831) он издал первую книгу своих украинских
рассказов ( Вечера на хуторе близ Диканьки), которая имела
настоящий успех. За первой книгой в 1832 г. последовала вторая, а в
1835 г. вышел двухтомник рассказов и повестей под названием
Миргород (туда вошли Вий, Тарас Бульба, Старосветские помещики
и Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем) и два
тома прозы под названием Арабески (куда, кроме ряда очерков,
вошли Невский проспект, Записки сумасшедшего и первый вариант
Портрета). В 1834 г. Гоголь был назначен профессором истории
Петербургского университета, хотя, кроме безграничной
самоуверенности, никаких данных для занятия этой кафедры у него
не было. Эта академическая авантюра окончилась полным провалом.
Первая лекция – введение в историю средних веков – блистала
вдохновенной риторикой, но все, за ней последовавшие, были пусты
и бессодержательны. Тургенев, находившийся среди слушателей,
оставил воспоминания о жалком впечатлении, которое эти лекции
производили. Вскоре Гоголь осознал свой провал (хотя вряд ли отнес
его за счет своей непригодности) и в 1835 г. ушел из университета.
Хорошие отношения с «литературной аристократией» у него
продолжались, Пушкин и Жуковский по-прежнему поддерживали его.
Но настоящей близости у Гоголя ни с Пушкиным, ни с Жуковским не
было. Он им нравился, они ценили его талант, но обожествлять его
отказывались. В конце концов, возможно даже, что они его
недооценивали. Но если «аристократия» выражала ему умеренное
восхищение, то в Москве Гоголь нашел то полное признание и
поклонение, которые только и могли его удовлетворить. Молодые
идеалисты с Белинским во главе вознесли его до небес, но
подружился он не с ними. Средой, которая стала его убежищем,
оказались славянофилы и особенно семья Аксаковых, где он встретил
безграничное и безусловное восхищение.
Хотя между 1832 и 1836 гг. Гоголь с огромной энергией работал
над своими художественными произведениями и хотя все они так или
иначе в течение этих четырех лет имели своим источником его
встречи с Пушкиным, Гоголь все еще не решил, удовлетворится ли
его честолюбие литературным успехом. Только после представления
его комедии Ревизор 19 апреля 1836 г. он окончательно поверил в
свое литературное призвание. Эта комедия – злая сатира на русскую
провинциальную бюрократию – увидела сцену только благодаря
личному вмешательству Николая I. Встретили ее восторженной
хвалой и яростными поношениями. Петербургские журналисты –
выразители взглядов официальных кругов – подняли кампанию
против Гоголя, в то время как «аристократы» и московские
идеалисты всех оттенков невероятно ею восхищались. Они
восприняли ее не просто как произведение искусства, а как огромное
нравственное и общественное событие. Гоголь, хотя и задетый
нападками филистеров, был окрылен восхищением своих
поклонников. Когда через два месяца после первого представления
он уезжал за границу, он уже был твердо уверен, что его призвание –
«приносить пользу» родине мощью своего литературного гения.
Двенадцать последующих лет (1836–1848) он прожил за границей,
только изредка наезжая в Россию. Местопребыванием своим он
выбрал Рим. Гоголь влюбился в Вечный Город, отвечавший столь
развитому у него чувству великолепия, город, где даже вечно
преследовавшие его образы человеческой пошлости и животности
принимали живописную и поэтическую оболочку, гармонично
сливающуюся с прекрасным целым. Смерть Пушкина произвела на
Гоголя сильнейшее впечатление, утвердив его в мысли, что отныне –
он глава русской литературы и от него ждут великих свершений.
Главным трудом его в эти годы была большая сатириче ская эпическая
поэма, как она по-русски называется, Мертвые души. В то же время
он работал и над другими произведениями – переделывал Тараса
Бульбу и Портрет, закончил свою вторую комедию Женитьба,
написал отрывок Рим и знаменитую повесть Шинель. В 1841 г. первая
часть Мертвых душ была готова, и Гоголь поехал в Россию, чтобы
наблюдать за ее печатанием. В 1842 г. она вышла в Москве под
навязанным цензурой названием Похождения Чичикова, или
Мертвые души. В это же время вышло собрание его сочинений в
четырех томах. Прием, оказанный новой книге всей литературной
Россией, был безоговорочно восторженным. Это был апогей
гоголевской литературной карьеры и практически конец его
художественной деятельности. Его дальнейшее развитие пошло так,
как никто не ожидал, разочаровав всех, и еще и поныне остается
одним из самых странных и озадачивающих случаев в истории
русской литературы.
Творчество Гоголя, особенно в самых его значительных и влиятельных
сочинениях, Ревизор и Мертвые души, было сатирическим. Казалось, это
чистая сатира, направленная против темных, животных сил загнивающей
России. Как таковая она была принята и задетой стороной – бюрократами и
выражающими их мнение журналистами, и настроенной против них элитой.
Этой последней автор этих сатир мнился учителем, человеком, несущим
великую идею морального и социального возрождения, врагом темных
общественных сил, другом прогресса и просвещения. И в этом крылось
громадное недоразумение. Произведения Гоголя были сатирическими, но не в
обычном смысле. Это была не объективная, а субъективная сатира. Его
персонажи были не реалистическими карикатурами на явления внешнего
мира, но карикатурами на фауну его собственной души. Они были
экстраполяцией «уродств» и «пороков» автора: Ревизор и Мертвые души
были сатирой на себя, на внутреннее «я» и оказывались сатирой на Россию и
человечество, только поскольку и Россия, и человечество в этом «я»
отразились. С другой стороны, Гоголь, наделенный сверхчеловеческой силой
творческого воображения (в мировой литературе у него в этом есть равные,
но нет высших), обладал совершенно несоответствующим его гению
пониманием вещей. Идеи свои он вынес из провинциального отчего дома,
получил их от своей простенькой, инфантильной матери; впитанный им в
первые годы литературной деятельности столь же примитивный романтиче-
ский культ красоты и искусства только слегка видоизменил их. Но его
безграничное честолюбие, усилившееся от почестей, воздаваемых ему его
московскими друзьями, побуждало его стать чем-то большим; не просто
комическим писателем, а пророком, учителем. И он довел себя до того, что
уверовал в свою божественную миссию – воскресить морально погрязшую в
грехах Россию.
После появления первой части Мертвых душ Гоголь, по-
видимому, собирался продолжать их в плане дантовской
Божественной комедии. Первая часть, где были только карикатуры,
должна была быть Адом. Во второй должно было происходить
постепенное очищение и преображение мошенника Чичикова под
влиянием благородных откупщиков и губернаторов – Чистилище.
Гоголь сразу же начал работать над второй частью, но работа не шла
и была отложена. Вместо этого он решил написать книгу прямых
моральных проповедей, которые откроют миру его миссию. Но ему
нечего было дать миру, кроме причудливых масок,
экстраполированных из собственного подсознательного «я», или
сверкающих романтических и героических образов своего
творческого воображения. «Весть», воплотившаяся в новой книге,
была всего лишь смесью провинциальных, приземленных и
