История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
лучше всех. Свое влияние он использовал для борьбы с теми, кто был
молод, талантлив и независим. Пушкин, Гоголь, Белинский,
Лермонтов, а в сороковые годы натуральная школа, по очереди были
его врагами, против которых он применял все средства, явные и
тайные.
Совершенно иным был московский журналист Николай Полевой
(1796–1846). Это был «сам себя сделавший» человек. Он был сыном
купца, так и не «стал джентльменом», и джентльмены всегда его
презирали. Но его энтузиазм (нередко вводивший его в заблуждение)
много способствовал распространению новой литературы и
оживлению русской литературной жизни. Журнал его, Московский
Телеграф (1825–1834), был страстным, хотя и неразборчивым,
ратоборцем романтизма. В 1834 г. Телеграф был запрещен за
отрицательную рецензию на патриотическую пьесу Кукольника.
Полевой был разорен. В несчастье он не проявил героизма – пошел
на компромисс с булгаринской партией и таким образом потерял свое
положение в литературе. Но память его после смерти была чтима по
заслугам новой интеллигенцией – как память первопроходца и в
некотором смысле мученика.
Другим пионером интеллигенции был Николай Надеждин (1804–
1856). Тоже плебей по рождению, он начал свой литературный путь,
публикуя в 1828–1830 гг. в реакционных журналах серию грубых,
хотя порой и остроумных, статей против поэтов, где валил в одну
кучу Пушкина, Баратынского и их второстепенных подражателей,
осуждая их всех скопом. Он нападал на русский романтизм с позиции
немецкого, шеллинговского романтического идеализма, отказывая
русскому псевдоромантизму (в определении он не ошибался) в каком
бы то ни было идеологическом значении. В 1830 г. он представил в
Московский университет диссертацию о романтической поэзии.
В ней он защищал синтез классицизма и романтизма. В 1831 г. он
затеял ежемесячный журнал Телескоп, в котором продолжал
принижать достижения русской литературы в свете философских
норм. В 1836 г.
журнал был запрещен за публикацию
Философического письма Чаадаева. Сам Надеждин был сослан на
север и только через некоторое время получил разрешение вернуться
в Москву. После этого он отказался от литературы и посвятил себя
исключительно археологии и географии.
Наследником Полевого и Надеждина стал Белинский, диктатор
литературных мнений с 1834 по 1848 г. и отец русской
интеллигенции.
Глава V
ЭПОХА ГОГОЛЯ
1. УПАДОК ПОЭЗИИ
Высочайший уровень, установленный Золотым веком для поэзии,
рано начал снижаться. Гармония, благородство, сдержанность,
непогрешимое мастерство великих поэтов – от Жуковского до
Веневитинова – вскоре были утрачены. Поэтическое искусство
выродилось либо в ничем не выдающуюся пустую аккуратность,
либо в столь же пустое остроумие, не подкрепленное вдохновением,
либо в бесформенный шум неочищенных эмоций. Лак
отполированной версификации, покрывающий отсутствие
воображения и заменяющий тонкое мастерство старшего
поколения, – характерная черта всех молодых поэтов, заявлявших о
своей принадлежности к «партии поэтов». Петербургские
журналисты поддерживали поэзию более эффектную и мишурную.
Их фаворитом был Владимир Григорьевич Бенедиктов (1807–1873),
чиновник министерства финансов, на десять лет ставший идолом
всех склонных к романтизму чиновников всех рангов по всей России.
Первая его книга появилась в 1835 г. и стала чуть ли не величайшим
поэтическим успехом столетия. Он не был поэтом, но не лишен был
поэтического остроумия – в том смысле, какой вкладывал в это слово
XVIII век. Метод его заключался в выжимании из поражающей
метафоры – или сравнения – всего, что она могла дать. Типично для
него стихотворение о сабле, под названием Бранная красавица, в
которой он доводит до предела сравнение выхваченной из ножен
сабли с обнаженной женщиной. Позднее Бенедиктов отказался от
своих тщеславных замашек и превратился в гладкого версификатора
обычного типа.
Другая группа поэтов была близка к Бенедиктову любовью к
наружному блеску рифм, образов и словаря, но отличалась от него
своей высокой серьезностью. Наиболее из них заметными были
Хомяков (о поэзии которого я еще буду говорить в связи с другими
его произведениями) и Каролина Павлова, урожденная Яниш (1807–
1893), самая интересная из русских «ученых женщин». В юности она
была предметом любви великого польского поэта Мицкевича, к
которому на всю жизнь сохранила романтическую привязанность.
Замужем она была за романистом Николаем Павловым, брак был
несчастливым. Ее литературный салон был одним из самых
посещаемых в Москве; но друзья никогда не ценили ее поэтического
таланта, и в конце концов она всем наскучила и сделалась общим
посмешищем. Ее поэзия необычайно притягательна и своей
несколько жесткой, но бесспорно выдающейся техникой и глубоко
скрытым чувством. Она бесспорно наиболее выдающийся поэт среди
русских поэтесс XIX века. Несправедливое слово, но оно сразу
приходит на ум, когда говоришь о поэзии Павловой, – мужская!
В ней нет и следа бесформенных излияний, характерных для
английских поэтесс начала XIX века. Она меньший поэт, чем миссис
Браунинг, но больший мастер. Главная тема ее стихов – мужество
скрытого страдания. «Улыбайся и терпи» – вот суть ее лучших
стихов.
Самая передовая и новая группа поэтов тридцатых годов
отвергла дисциплину формы школы Жуковского и Пушкина и стала
развивать эмоционально-экспрессионистский элемент поэзии в
ущерб формальному и художественному. К ним следует причислить и
ранние произведения Лермонтова. Из малых поэтов, бывших как бы
предтечами Лермонтова, самыми заметными были князь Александр
Одоевский (1802–1839) и Александр Иванович Полежаев (1804–
1838). Александр Одоевский был двоюродным братом Грибоедова и
романиста Владимира Одоевского. Он служил в конной гвардии и
принял участие в декабрьском восстании. Был сослан в Сибирь, а
потом переведен на Кавказ, солдатом. Помнят его сегодня главным
образом из-за элегии, прекраснейшей погребальной песни на русском
языке, которую написал на его смерть Лермонтов. Собственные стихи
Одоевского были опубликованы впервые через много лет после его
смерти. В основном они посвящены горестям ссылки, но одно из них,
известный ответ на знаменитое пушкинское Послание в Сибирь
(1827), в котором великий поэт призывал ссыльных сохранять
бодрость духа, есть воодушевленное свидетельство того, что
мятежный дух в них жив по-прежнему.
Полежаев был незаконным сыном помещика Струйского, что
сделало его деклассированным. Студентом Московского университета
он вел разгульную жизнь и описал ее в бурлескной поэме Сашка
(1825–1826). В некоторых пассажах поэмы сквозил либеральный дух,
и скорее всего это, а не непристойность стихов, привлекло внимание
полиции. Дело дошло до Николая I, который в это время, сразу после
суда над декабристами и их казни, был в Москве. Николай, с
обычным своим актерским мастерством, разыграл роль отца, который
казнит и милует, – Полежаев был отдан в солдаты, но получил право
писать прямо императору, если у него будут жалобы. Очень скоро
Полежаев воспользовался этим правом, потому что жалоб у него
было много, но письма его никаких последствий не имели. Он
попытался дезертировать, был арестован, находился под арестом
более года, еле избежал телесного наказания и был отправлен на
Кавказ. Началось постепенное падение Полежаева – он стал много
пить и проявлял бесстыдный цинизм в отношениях с людьми,
