История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Коль рядом сядем!»
Послушались Осла: уселись чинно в ряд;
А все-таки Квартет нейдет на лад.
Вот, пуще прежнего, пошли у них разборы
И споры,
Кому и как сидеть.
Случилось Соловью на шум их прилететь.
Тут с просьбой все к нему,
чтоб их решить сомненье:
«Пожалуй», говорят: «возьми на час терпенье,
Чтобы Квартет в порядок наш привесть:
И ноты есть у нас, и инструменты есть:
Скажи лишь, как нам сесть!» –
«Чтоб музыкантом быть, так надобно уменье
И уши, ваших понежней»,
Им отвечает Соловей:
«А вы, друзья, как ни садитесь,
Все в музыканты не годитесь».
10. РОМАН
Теория классицизма не ставила роман на ту же доску, что и
драму, и другие поэтические жанры. Должно было пройти некоторое
время, прежде чем роман стал считаться литературой. До 1750 г.
романы в России не печатались вообще. После 1750 года, все
увеличиваясь в числе, стали появляться переводы романов, но
первый оригинальный русский роман появился только в 1763 году.
В течение долгих лет оригинальные романы были, во-первых, редки,
во-вторых, по уровню были значительно ниже остальной литературы.
Потребность русского читателя в литературе «для чтения»
удовлетворялась многочисленными переводами французских,
немецких и английских произведений. Первым русским романистом –
и долгое время самым плодовитым – был Федор Эмин (1735–1770),
писавший дидактические и философские романы приключений
цветистой и многословной литературной прозой.
Более реалистический стиль, популяризированный переводами
сочинений Мариво и Филдинга, был усвоен Михаилом Чулковым
(1743–1792) в его романе Пригожая повариха, или похождения
развратной женщины (1770) (некое подобие российской Моль
Флендерс). Этим список литературных романов эпохи Карамзина
фактически исчерпывается.
Пример и успех Карамзина как романиста способствовал
увеличению количества романтической продукции. Прямые
подражатели Карамзина самостоятельного значения не имели.
Сочинения князя Шаликова (1767–1852), например, более всего
другого способствовали дискредитации «чувствительности».
Более интересные произведения принадлежали людям, не
имевшим связи с карамзинским движением. Александр Беницкий
(1781–1809), настоящий «француз», слишком восприимчивый к
Вольтеру, чтобы подражать сентименталистам, писал философские
восточные сказки в лучших вольтеровских традициях. По изяществу
и ясности его стиль превосходит все, написанное в России в прозе до
Пушкина. Роман воспитания представлен ранним произведением
баснописца Александра Измайлова Евгений, или Пагубные следствия
дурного воспитания и сообщества – назидательное моралистическое
сочинение, где автор описывает порок с таким реалистическим
вкусом, что критики склонны были сомневаться в искренности его
моралистических устремлений.
Самым значительным и плодовитым прозаиком этого периода
был Василий Трофимович Нарежный (1780–1825), родом с Украины.
Это был крепкий, сознательный реалист, в духе Смоллета, Филдинга
и Лесажа. В своих рассказах из украинской жизни он впервые
показал русскому читателю яркую, юмористическую и реалистически
написанную картину казацкой и после-казацкой Украины, столь
незабываемо возрожденную в следующем поколении Гоголем.
Главное произведение Нарежного – Российский Жилблаз, или
Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова, роман в шести
частях, три из которых появились в 1814 году, а оставшиеся три были
запрещены цензурой и до сих пор не опубликованы. Это широкая, не
подслащенная картина русской жизни в провинции и в столицах,
разворачивающаяся как фон приключений бедного дворянина, почти
крестьянина, по иронии судьбы носящего княжеский титул.
Нарежный по-настоящему владел реальным жизненным материалом,
что ставит его выше всех «доисторических» русских романистов. Но
он не был художником, и его книги читаются с трудом из-за тяжелого
стиля, многословия и расплывчатости. Поэтому его мало читали, и
его влияние на развитие русского романа в общем несущественно.
Глава IV
ЗОЛОТОЙ ВЕК ПОЭЗИИ
1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
Золотой век русской поэзии в основном совпадает с эпохой
расцвета романтической поэзии в Западной Европе. Но его поэзия –
не романтизм. Она более формальна, действенна, избирательна –
короче говоря, классична, чем всякая иная поэзия (или во всяком
случае поэтическая школа) девятнадцатого столетия. В каком-то
смысле она, позднее дитя XVIII века, отставала от времени. По тону
и атмосфере Пушкина сравнивали с Моцартом. Поэты Западной
Европы, всего ближе стоящие по тону и чувству к нашим поэтам
Золотого века, – это Бернс, Шенье, Парни. Что особенно важно –
техника поэтов Золотого века никогда не отстает от вдохновения. Их
поэзия совершенна, даже когда это малые поэты; когда же речь идет о
великих, то это безоговорочно великая поэзия. Техническое
совершенство отличает поэзию двадцатых годов и от примитивной
грубости державинской эры, и от выродившейся расхлябанности
позднего XIX века.
Поэзия Золотого века была оригинальна, тогда как
предшествующие эпохи только заимствовали, но при этом она была
прямым продолжением карамзинского направления, его главным
оправданием и лучшим плодом. Как продолжение его она была
«французской», причем «французской» XVIII века, ибо была
враждебна французскому романтизму. С 1820 г. и далее движение
называет себя романтическим и открыто восстает против правил
французского классицизма. Оно хочет большей свободы и новизны
форм; оно любит оригинальность и живописность. Оно восхищается
Шекспиром за широту его замысла и глубокое понимание
человеческого сердца и Байроном – за могучее красноречие и
действенные повествовательные приемы.
По сравнению с эпохой классицизма здесь произошло
возрождение чувств и ощущений, но сама чувствительность поэтов
Золотого века была чисто классической; только немногие были
заражены «новой чувствительностью», да и то лишь в ее самых
ранних формах. Точно так же не было никакого «возврата к природе».
Даже символизм природы, присущий оссиановской школе,
отсутствует у Пушкина и его современников. Романтический
пантеизм и романтический анимизм появляются в русской литературе
лишь после 1830 года.
Еще более подчеркивает связь Золотого века с восемнадцатым
его четкая социальная окраска. Это было движение
внутридворянское, движение джентльменов. Отсюда преобладание в
его начальный период легких, светских стихотворений на
анакреонтические сюжеты и темы; культ дружбы, веселого застолья и
вина. Социально пушкинская пора – апогей литературной гегемонии
дворянства. Высокая литература была полностью монополизирована
представителями этого класса. В то же время печать почти
полностью находилась в руках не-дворян – педантов, литературных
поденщиков и торгашей. Классовые противоречия между ними
совершенно ясны. Дворяне, к какой бы партии они ни принадлежали,
в своем презрении к плебеям выступали единым фронтом.
В тридцатые годы плебеи взяли реванш.
Можно сказать, что Золотой век начался тогда, когда поэзия
стала подниматься выше добродушных пустячков дмитриевской
школы и обрела самостоятельную и оригинальную интонацию в
первых зрелых произведениях Жуковского, около 1808 г. Несколько
