История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Официальные доклады Суворова нередко написаны в неожиданной и
запоминающейся форме. Его писания так же отличаются от
общепринятой классицистической прозы, как его тактика – от
тактики Фридриха или Мальборо. В некотором смысле это был
первый русский романтик, и в старости его настольной книгой был
Оссиан в прекрасном русском переводе Кострова, с посвящением
великому солдату.
7. КАРАМЗИН
Последние годы царствования Екатерины увидели начало
литературного движения, связанного с именем Карамзина. Это не
было революцией. Дух восемнадцатого столетия оставался живым
еще долго, и новое движение в значительной мере утверждало этот
дух. Реформа литературного языка, его самая поразительная и
заметная черта, была прямым продолжением реформ Петра и
Ломоносова с их европеизацией и секуляризацией. Но поскольку и
сама Европа изменилась за истекшее время, то новая волна
европеизации принесла с собой новые идеи и новые вкусы –
чувствительность Ричардсона и Руссо и первые признаки мятежа
против классицизма.
Главным вопросом, однако, был вопрос о языке. Целью
Карамзина было сделать литературный русский язык менее похожим
на старые церковные языки – славянский и латынь, и более похожим
на французский, новый язык образованного общества и светской
науки. Он заменил тяжелый германо-латинский синтаксис, введенный
Ломоносовым, более изящным французским стилем. Выбрасывая
славянские слова сотнями, Карамзин во множестве вводил
галлицизмы – точные переводы с французского слов и понятий,
связанных с новой чувствительностью или с достижениями науки.
Реформа имела успех и была немедленно принята большинством
писателей. Но ни в коем случае не следует думать, что она принесла
языку одну только пользу. Она не приблизила литературный русский
к разговорному, она просто один иностранный образец заменила
другим. Она даже увеличила разрыв между письменным и
разговорным языком, ибо фактически покончила с ломоносовским
разделением на три стиля, слив их в один средний и на практике
отбросив низкий.
Сомнительно, столь ли много язык выиграл, как предполагают,
от исключения такого множества славянских синонимов: они
добавляли колорит и разнообразие. Своей реформой Карамзин
способствовал увеличению разрыва между образованными классами
и народом, а также между новой и старой Россией. Реформа была
антидемократической (и в этом она была истинным порождением
XVIII века) и антинациональной (также и в этом, и даже более). Но
что бы мы ни говорили, она победила и ускорила наступление эры
классической поэзии. Высшее оправдание карамзинского языка в том,
что он стал языком Пушкина.
Другим аспектом карамзинского движения было появление новой
чувствительности. Оно было подготовлено медленным
просачиванием сентиментальных романов и эмоциональным
пиетизмом франкмасонов. Но культ чувства, покорность
эмоциональным импульсам, концепция добродетели как проявления
природной доброты человека – все это впервые стал открыто
проповедовать Карамзин.
Николай Михайлович Карамзин родился в 1766 г. в Симбирске
(на средней Волге), в семье провинциальных дворян. Он получил
хорошее среднее образование в частной школе немца – профессора
Московского университета. После школы он чуть было не стал
беспутным, ищущим одних развлечений дворянчиком, но тут он
встретил И. П. Тургенева, видного масона, который увел его со стези
порока и познакомил с Новиковым. Эти масонские влияния сыграли
главную роль в оформлении мировоззрения Карамзина. Их смутно-
религиозные, сентиментальные, космополитические идеи вымостили
путь к пониманию Руссо и Гердера. Карамзин начал писать для
новиковских журналов. Первой его работой был перевод
шекспировского Юлия Цезаря (1787). Перевел он также и Времена
года Томсона. В 1789 г. Карамзин уехал за границу и провел там,
странствуя по Германии, Швейцарии, Франции и Англии, около
полутора лет. Вернувшись в Москву, он стал издавать ежемесячник
Московский журнал (1791–1792), с которого и начинается новое
движение. Большая часть помещенных в нем материалов
принадлежала перу самого издателя.
Главным его произведением, там напечатанным, были Письма
русского путешественника, принятые публикой чуть ли не как
откровение: ее взору явилась новая, просвещенная,
космополитическая чувствительность и восхитительно новый стиль.
Карамзин стал вождем и самой выдающейся литературной фигурой
своего поколения.
В царствование Павла (1796–1801) усиливающиеся строгости
цензуры заставили Карамзина замолчать. Но либеральное начало
царствования Александра I побудило его вернуться к литературной
деятельности. В 1802 г. он затеял новый ежемесячник Вестник
Европы, в котором много места уделялось политике. Он судил о
современных событиях с точки зрения сентиментализированной
плутарховой «добродетели», осуждал Наполеона и прославлял
Вашингтона и Туссен-Лувертюра. В 1804 году Карамзин перестал
издавать свой журнал, оставил литературные труды и целиком
посвятил себя историческим разысканиям.
Все литературные произведения Карамзина написаны между
1791 и 1804 гг. Сегодня их литературная ценность не кажется
значительной. Он не был творцом, он был переводчиком, школьным
учителем, импортером иностранных богатств. Помимо того, что он
был самым культурным, он был и самым изящным писателем своего
времени. Нежность стиля – вот что поражало его читателей больше
всего. Никогда русская проза так не старалась очаровать, заворожить
своего читателя. Державин, впоследствии примкнувший к
антикарамзинистам, был первым, с энтузиазмом приветствовавшим
Письма русского путешественника. Его приветственные стихи
кончались словами:
Пой, Карамзин! И в прозе
Глас слышен соловьин.
Все ранние сочинения Карамзина носят на себе печать «новой
чувствительности». Это произведения человека, впервые открывшего
в собственных чувствах неиссякаемый источник интереса и
удовольствия. Он несет благую весть чувствительности: оказывается,
счастье состоит в том, чтобы слушаться своих первых побуждений;
чтобы быть счастливыми, мы должны доверять своим чувствам, ибо
они натуральны, а Натура добра. Но руссоизм Карамзина умеряется
врожденной посредственностью (в необидном, аристотелевском
смысле этого слова). Его сочинения всегда отличаются изящной
умеренностью и изысканной культурой. И чтобы напомнить, что мы
все еще находимся по уши в восемнадцатом веке, заметим, что его
чувствительность никогда не расстается с разумом, который судит по
меньшей мере так же остро, как чувствует.
Сюжет первой и самой известной повести Карамзина Бедная
Лиза – история соблазненной девушки, которую покинул любовник, и
она кончает с собой – любимый сюжет эпохи сентиментализма. Успех
повести был ни с чем не сравним. Пруд в окрестностях Москвы, где
Карамзин устроил Лизино самоубийство, несколько лет оставался
местом паломничества московских чувствительных юношей и дам.
Карамзин был первым русским автором, придавшим прозаическому
сочинению ту художественную отделку и ту степень внимания,
которые подняли прозу в ранг литературы. Но вообще достоинства
его повестей и романов невелики. Последние его повести,
написанные после 1800 г. –
Рыцарь нашего времени
и
Чувствительный и Холодный – лучше прочих, потому что проявляют
настоящую оригинальность психологического наблюдения и сенти -