История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
множества сентиментальных материалов невысокого качества в этих
журналах было напечатано несколько острых сатирических статей,
написанных в манере, весьма отличной от скептического
здравомыслия басен. Сатира тут свифтовская – острая, злая, холодно-
страстная. Лучшая из них – Похвальная речь в память моему
дедушке (1792) – потрясающая карикатура на грубого, эгоистичного,
дикого помещика-охотника, который, подобно фонвизинскому
Скотинину, больше любит своих собак и лошадей, чем крепостных.
Меркурий просуществовал недолго и был закрыт из-за опасно резкого
тона крыловской сатиры. На двенадцать лет Крылов фактически
исчез из литературы. Часть этого времени он прожил в домах разных
вельмож то как секретарь, то как домашний учитель, то просто как
приживал, но на долгое время он вообще исчезает из поля зрения
биографов. В новой школе жизни Крылов, по-видимому, утратил свое
юношеское неистовство и обрел пассивную и снисходительно-
ироническую проницательность, характерную для его басен.
В 1805 г. Крылов вернулся в литературу. Он сделал свой первый
перевод из Лафонтена и совершил новую попытку завоевать сцену:
во время первой войны с Наполеоном он написал две комедии, вы -
смеивающие французские обычаи русских дам. Комедии имели
успех, но Крылов не стал продолжать, потому что нашел свое
настоящее призвание – басни. В 1809 г. вышла книга, в которой были
напечатаны двадцать три его басни; книга имела небывалый в
истории литературы успех. После этого Крылов писал только басни.
В 1810 г. он получил спокойное и удобное место (фактически –
синекуру) в Петербургской публичной библиотеке, на котором
оставался более тридцати лет. Умер Крылов в 1844 г. Он славился
своей
ленью,
неряшливостью,
хорошим
аппетитом,
проницательностью и лукавым умом. Его грузная фигура была
непременной принадлежностью петербургских гостиных, где он
просиживал целые вечера, не открывая рта, полуприкрыв свои
маленькие глазки или уставясь в пустоту. Но чаще всего он дремал в
кресле, выражая всем своим видом скуку и полнейшее равнодушие ко
всему, что его окружало.
Басни Крылова состоят из девяти книг. Большая часть их
написана между 1810 и 1820 гг.: после этого продуктивность
баснописца стала иссякать и он писал только изредка. Басни его с
самого начала получили всеобщее единодушное признание; после
первых нескольких лет их уже не критиковали. Ими одинаково
восхищались и самые культурные критики, и самые безграмотные
невежды. На всем протяжении XIX века Басни Крылова были самой
ходкой книгой; количество проданных экземпляров уже не
подсчитать, но оно, безусловно, превышало миллион.
Огромная популярность Крылова объяснялась и его материалом,
и его художественной манерой. Взгляды Крылова-баснописца
представляли взгляды, вероятно, наиболее типичные для великоросса
низшего или среднего класса. Основываются эти взгляды на здравом
смысле. Добродетель, которую он почитает превыше всего, есть
умелость и ловкость. Пороки, которые он всего охотнее осмеивает, –
самодовольная бездарность и заносчивая глупость. Как типичный
философ среднего класса, каким он и был, Крылов не верит ни в
большие слова, ни в высокие идеалы. Интеллектуальному
честолюбию он не сочувствовал, и в его жизненной философии
немало обывательской инертности и лени. Она чрезвычайно
консервативна; самые ядовитые стрелы Крылова были нацелены на
новомодно прогрессивные идеи. Но его здравый смысл не мог
мириться с нелепостями и бездарностью высших классов и власть
имущих. Его сатира улыбчива. Его оружие – осмеяние, не
негодование, но это оружие острое и сильное, которое может больно
задеть свою жертву.
Крылов – великий мастер слова, и поэтому его место в
литературе непоколебимо. Но не всегда он был так оригинален и не с
самого начала овладел мастерством, которое теперь всегда
связывается с его именем. Книга 1809 г. включает несколько басен, о
которых можно сказать, что они не более чем хороший перевод из
Лафонтена. Одна из них – Два голубя, очень редкая у Крылова
сентиментальная басня, не претендующая ни на остроумие, ни на
юмор. При этом Два голубя – прелестное стихотворение, полное
восхитительного, хотя и несколько старомодного, чувства; Морис
Бэринг процитировал две строчки оттуда как самые поэтические
стихи на русском языке. Но большая часть этой книги уже
демонстрирует крыловский стиль в его лучших достижениях. Крылов
не был другом карамзинистов-реформаторов. Он был сознательный
классицист, националист и не избегал архаизмов. Описательные и
лирические пассажи его басен по тону – совершенно XVIII век. Даже
сочность его разговорных пассажей отличается от реализма таких
писателей XVIII века, как В. Майков или Хемницер, не столько по
роду, сколько по качеству. Качество – самое высокое. Крылов, что
называется, «владел языком». У него каждое слово – живое. Каждая
строчка до отказа наполнена такими словами. И это реальные, живые
слова, слова улицы и трактира, используемые в истинно народном, а
не в школьно-учительском духе. Крылов всего лучше в лаконичных
эпиграмматических предложениях. Заостренные концовки и морали
его басен – законные наследники народных пословиц (нет языка
более богатого прекрасными пословицами, чем русский), а многие из
них и сами стали пословицами. Теперь они – часть языка и
передаются из уст в уста, причем никто не задумывается, откуда они
взялись.
Невозможно дать перечень или характеристику всем крыловским
басням. Некоторые – из лучших – обращены против неумения и
притязаний необученного человека делать квалифицированную
работу. Другие являются политическими памфлетами, откликами на
текущие события, особенно во время войны 1812–1814 годов.
Некоторые высмеивают тщеславных и надоедливых стихоплетов и
зоилов, как, например, знаменитая Демьянова уха. Другие опять-таки
являются социальной сатирой, как знаменитые Гуси, протестующие
против того, чтобы их продавали на базаре, поскольку они потомки
тех гусей, которые спасли Капитолий от галлов.
Вместо того чтобы их перечислять, я приведу одну, в отличном
переводе сэра Бернарда Перза. Поначалу кажется, что Крылов –
непереводимый автор, ибо столь многое зависит от неподражаемого
качества его русского языка. Но профессору Перзу удалось найти
изумительно удачный английский эквивалент для самых сочных
крыловских идиом. Басня, которую мы приводим, – один из
характернейших для Крылова выпадов против неумелости и
неспособности:
КВАРТЕТ
Проказница-Мартышка,
Осел,
Козел,
Да косолапый Мишка
Затеяли сыграть Квартет.
Достали нот, баса, альта, две скрипки
И сели на лужок под липки, –
Пленять своим искусством свет.
Ударили в смычки, дерут, а толку нет.
«Стой, братцы, стой!» – кричит Мартышка:
«Погодите!
Как музыке идти? Ведь вы не так сидите.
Ты с басом, Мишенька, садись против альта,
Я, прима, сяду против вторы;
Тогда пойдет уж музыка не та:
У нас запляшут лес и горы!»
Расселись, начали Квартет;
Он все-таки на лад нейдет.
«Постойте ж, я сыскал секрет»,
Кричит Осел: «Мы, верно, уж поладим
