История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
вознесшийся из очень скромного положения до высоких
административных постов единственно благодаря успеху своих од
при дворе. Петров много лет прожил в Англии и был поклонником и
переводчиком Попа. Приятный и более совершенный поэт – шурин
Державина, Василий Капнист (1757–1823), украинский дворянин и
автор знаменитой сатирической комедии, о которой мы еще будем
говорить. Он был самым изысканным и элегантным поэтом своего
времени, и особенно ему удавалась горацианская ода, «средний» род
поэзии, стоящий на полдороге между настоящей одой и откровенно
фривольной песней.
Из повествовательных жанров, кроме эпического, два самых
популярных – басня и сказка в стихах – имели своим
родоначальником милый гений Лафонтена. Басня после Сумарокова
была блистательно представлена Иваном Ивановичем Хемницером
(1744–1784), близким другом Державина, первым русским
баснописцем, в баснях которого прозвучала оригинальная нота.
В этих баснях есть нечто большее, чем предвкушение Крылова. Они
написаны великолепным, крепким, народным языком. Некоторые
относятся к тем немногим стихам XVIII века, которые так и остались
навсегда популярными. Самая известная, Метафизик, забавная
сатира на молодого ученого, только что выпущенного из Академии;
он упал в яму и, когда отец хочет его вытащить с помощью веревки,
он отказывается воспользоваться веревкой, пока не выяснит ее
метафизических свойств. После чего благоразумный отец теряет
терпение и оставляет сына философствовать в яме.
Другой лафонтеновский жанр представлен Ипполитом
Богдановичем (1743–1803), как и Капнист, украинским дворянином.
В 1782 году он поразил всю читающую публику своей поэмой
Душенька. Это стихотворное переложение лафонтеновского романа
Любовь Психеи и Купидона. Полвека Душенька считалась
изысканным шедевром легкой поэзии.
Самый низкий разряд поэзии – ироикомические поэмы и фарсы.
Ироикомическая поэма процветала в руках Василия Майкова (1728–
1778), чей Елисей, или Раздраженный Вакх (1769) был любимым
комическим чтением двух поколений российских читателей. Он
полон грубого, но мужественного реализма и, после басен
Хемницера, является лучшим образчиком не подслащенного
разговорного языка того времени. «Бурлеск» породил несколько
перелицовок Энеиды, одна из которых имеет особый интерес и
историческую важность. Это малороссийская Энеида Котляревского
(1798) – начало новой украинской литературы.
4. ДЕРЖАВИН
Над всеми этими почтенными и посредственными писателями и
поэтами возвышается величайший поэт столетия и один из
величайших и оригинальнейших русских поэтов – Гаврила
Романович Державин. Он родился в 1743 г. в семье мелкопоместных
казанских дворян и получил образование в городской гимназии. Там
он выучил немецкий язык, но не французский и не латынь. После
школы Державин отправился в Петербург, где стал проходить
военную службу; он был гвардии солдатом. Покровителей у него не
было, поэтому ему пришлось долго дослуживаться до офицерского
чина. В 1773 г., когда началось Пугачевское восстание, Державин был
в отпуске, в Казани; там он привлек внимание власть имущих,
написав для казанского дворянства речь с выражением преданности
императрице. Онстал адъютантом ген. Бибикова и после подавления
восстания получил повышение и имение в только что
присоединенной Белоруссии.
В 1777 г. он вернулся в Петербург и поступил на гражданскую
службу в одном из государственных учреждений. Только тогда он
начал всерьез заниматься поэтической деятельностью. К 1780 г. у
Державина уже сложилась твердая поэтическая репутация. К 1782 г.
репутация превратилась в громкую славу, когда одна за другой
появились Фелица, полуюмористическая ода Екатерине, и знаменитая
ода Бог. В Фелице Державин превознес добродетели императрицы и
сатирически изобразил пороки ее главных придворных. Ода принесла
ему особенное благоволение Екатерины. Когда, вскоре после ее
публикации, Державин поссорился со своим начальником и был
вынужден оставить службу, он немедленно получил более высокий
пост и был назначен олонецким губернатором. Но и там он
поссорился с помощником губернатора, а когда был переведен
губернатором в Тамбов, поссорился снова. В 1792 г. он был назначен
секретарем императрицы для приема челобитных, но и с ней не
ужился, и когда после ее смерти Павел захотел использовать поэта в
качестве секретаря, то тоже выяснил, что поладить с ним трудно.
Последнюю попытку использовать великого поэта в своем аппарате
сделал Александр I в 1802 г. – он назначил его министром юстиции.
Но либеральный дух, царивший среди сподвижников молодого
императора, был старому поэту не по нутру, ибо был он откровенным
реакционером, и через год этот эксперимент закончился. В 1803 г.
Державин оставил службу и, чтобы спокойно наслаждаться жизнью,
поселился в своем недавно приобретенном имении Званка в
Новгородской губернии. Его широкое, эпикурейское, философически-
спокойное житье в Званке с большим воодушевлением описано в
одной из самых прелестных поэм его старости – Евгению, жизнь
званская (1807). Лирический гений Державина почти не выдыхался с
годами, и умер он в 1816 году с пером в руке: последние его строки,
блистательные начальные стихи Оды на тленность только что были
записаны на грифельной доске.
Творчество Державина – почти исключительно лирика. Трагедии,
которые он писал в последние годы, не имеют значения. Проза
важнее. Его Рассуждение о лирической поэзии – замечательный
пример не слишком информированной, но вдохновенной критики.
Комментарий, написанный им к собственным стихам, полон
прелестных, странных и много проясняющих подробностей.
Мемуары очень убедительно рисуют его нелегкий и упрямый нрав.
Проза его, стремительная и нервная, совершенно свободна от
педантических завитушек германо-латинской риторики и, вместе с
суворовской, представляет самую индивидуальную и мужественную
прозу столетия.
В лирической поэзии Державин велик. Даже просто по силе
воображения он один из немногих величайших русских поэтов. Дух
его поэзии классический, но это классицизм варвара. Его
философия – веселое и жадное эпикурейство, не отрицающее Бога,
но относящееся к нему с бескорыстным восхищением. Он принимает
смерть и уничтожение с мужественной благодарностью за радости
быстротечной жизни. Он забавно соединяет высокоморальное
чувство справедливости и долга с твердым и сознательным решением
наслаждаться всей полнотой жизни. Он любил высокое во всех его
формах: метафизическое величие деистического Бога, физическое
величие водопада, политическое величие империи, ее строителей и
воинов. Гоголь был прав, когда назвал Державина «поэтом величия».
Но хотя все эти черты присущи классицизму, Державин был варвар,
не только в своей любви к материальным наслаждениям, но и в своем
использовании языка. «Гений его, – сказал Пушкин, – мыслил по-
татарски и по недостатку времени не знал русской грамматики».
Егостиль – это постоянное насилие над русским языком,
непрестанная, сильнейшая, индивидуалистическая, мужественная, но
часто и жестокая его деформация. Как и его великий современник
Суворов, Державин не боялся потерь, когда дело шло о победе.
Величайшие его оды (и Водопад в том числе) часто состоят из
отдельных головокружительных пиков поэзии, вздымающихся над
хаотической пустыней корявых общих мест. Поэтическая сфера
