История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
основателем новой русской литературы и новой русской культуры
был великий человек, более крупный, чем каждый из них, – Михайло
Васильевич Ломоносов. Родился он между 1708 и 1715 гг. (о точной
дате его рождения существуют противоречивые версии) и был сыном
холмогорского «крестьянина» (Холмогоры находятся к югу от
Архангельска), который был не хлебопашцем, а рыбаком. Большую
часть своего детства Михайло провел с отцом на его лодке, в Белом
море и Ледовитом океане, где они рыбачили и порой доходили до
Мурманска и Новой Земли.
Мальчик рано научился славянской грамоте, отец не поощрял
неудержимую тягу сына к новым и новым знаниям, но зимой 1730–
1731 гг. сын покинул отчий дом и добрался до Москвы, где поступил
учиться в греко-латино-славянскую Академию. Материальной
поддержки от отца он не получал, но стоял на своем, побуждаемый
беспредельной страстью к учению. В 1736 г. он в числе двенадцати
студентов был послан в Германию для завершения образования. Он
отправился в Марбург, где изучал философию, физику и химию у
знаменитого Христиана Вольфа, а затем в Фрайбург, в Саксонии, где
изучал горное дело. Из Германии он и послал в Санкт-Петербургскую
Академию Оду на взятие Хотина (1739), первое русское
стихотворение, написанное по законам того, что стало нашим
классическим стихосложением. В 1741 г. Ломоносов возвратился в
Россию, в Петербург, где был назначен адъюнктом Академии наук по
физическим наукам. Связь его с Академией, фактическим главой
которой он стал в 1758 г., продолжалась до его смерти. С самого
начала Ломоносовпроявил необычайную работоспособность,
огромный интерес к делу и невероятные познания. Он работал
одновременно в самых разных и не связанных друг с другом
областях. Химия, физика, математика, горное дело, мозаики,
грамматика, риторика, поэзия и история были в числе главных его
занятий, и в каждой из этих областей, исключая историю и мозаику,
он создал труды непреходящей ценности. В то же время он работал
над реорганизацией Академии и активно боролся с «немецкой
партией», которая преследовала цель превратить русскую Академию
в уютное пристанище для безработных немецких грамотеев.
Истощенный своими бесчисленными обязанностями, бесконечной
борьбой с немцами и не сочувствующими ему министрами,
Ломоносов стал пить и в последние годы жизни казался тенью самого
себя. Он умер в 1765 г.
У Ломоносова было две страсти: патриотизм и любовь к науке.
Единственной его мечтой было создать русскую науку и русскую
литературу, которые могли бы достойно соперничать с западными.
Прямой, бескомпромиссный характер и непоколебимое чувство
собственного достоинства снискали ему всеобщее уважение в эпоху,
когда уважались только высокое происхождение и власть. Даже
самые надменные из елизаветинских придворных инстинктивно
чувствовали его превосходство и понимали, что задирать его не
следует. Враждебность к академическим немцам и патриотизм
никогда не мешали ему признавать достижения немецких ученых.
Когда физик Рихман погиб, проводя опыты с электричеством,
Ломоносов использовал все свое влияние, чтобы спасти от бедности
вдову и детей этого мученика науки. Письмо, которое он написал по
этому поводу министру Шувалову, – одно из благороднейших
выражений его веры в благородство науки. Ломоносов был ученый по
призванию. Его открытия в физике и химии очень важны, и сегодня
он считается предшественником современных методовфизической
химии. Но огромное разнообразие занятий помешало ему совершить
все, на что он был способен. В то время только самые передовые
умы, такие, как великий математик Эйлер, были в состоянии понять
его научный гений во всем объеме. Для большинства современников
он был прежде всего поэт и оратор. С тех пор положение
переменилось, и в конце XIX века стало принято восхвалять ученого
в ущерб поэту. Никто сейчас не усомнится, что это был великий
ученый, но в истории литературы нас занимает литератор и поэт
более, чем физик. И мы в состоянии оценить его справедливее, чем
это сделал XIX век.
В литературе Ломоносов был прежде всего законодателем. Он
установил нормы литературного языка и ввел новую систему
стихосложения, которая, несмотря на многочисленные
революционные попытки ее ниспровергнуть, по-прежнему управляет
большей частью русской поэзии. Церковно-славянский перестал быть
языком светской литературы еще до Ломоносова, но русский
литературный язык по-прежнему находился в состоянии
неупорядоченного хаоса. Он свободно черпал из запасов старшего
языка, ибо, чтобы стать литературным, не мог обойтись без его
богатого абстрактного и интеллектуального словаря и сложного
синтаксиса, который церковно-славянский взял у греческого. Но
слияние русского и славянского элемента было неполным и
неустановившимся. Задачей Ломоносова стало найти modus vivendi
(условия существования) для обоих и придать новому литературному
языку окончательную форму.
Лингвистическая реформа Ломоносова заключается в его
практике поэта и прозаика и в его законодательных сочинениях,
включающих Риторику, Российскую грамматику и замечательную
статью Предисловие о пользе книг церковных в российском языке .
Невозможно дать точное представление об этой реформе, не входя в
подробности, которые будут неуместны в истории литературы,
предназначенной для нерусского читателя. Достаточно будет сказать,
что Ломоносов взял все лучшее из огромного лексического и
грамматического богатства церковно-славянского, в известной мере
повторив то, что сделали с западными языками ученые-гуманисты,
обогатившие французский, итальянский и английский языки, вливая
в них латинскую кровь. Ломоносовское решение этой задачи
впоследствии подверглось изменениям, но основное осталось, и
русский язык Ломоносова значительно ближе к нашему, чем к языку
его ближайших предшественников. Важной чертой его языкового
законодательства является его учение – характерное для
классицизма – о трех стилях поэтического языка: высоком, среднем и
низком. Отличались они между собой главным образом по количеству
славянизмов. Когда для одного и того же понятия существуют два
слова – славянское и русское, – то для высокого стиля следует
предпочесть славянское, в то время как для низкого следует
употреблять только разговорные выражения.
Язык Ломоносова, без сомнения, устарел. Прежде всего это
произошло в результате развития языка разговорного: нередко
именно самые смелые ломоносовские народные речения и кажутся
нам наиболее устаревшими. Славянские дубликаты русских слов
тоже постепенно были отброшены, хотя в поэзии они надолго
пережили падение классицизма. Но более всего уста рел
ломоносовский синтаксис. К тому же из-за того, что Ломоносов, как
и Кантемир, иногда применяет свободу в расположении слов, которая
впоследствии была отменена, его синтаксис носит следы чрезмерного
влияния латинских и немецких конструкций. Отсюда его
приверженность к чрезмерно длинным периодам, и характерная
манера – кончать предложение глаголом. Тем не менее значение его
как законодателя и фактического основателя нового русского
литературного языка не может быть переоценено.
Метрическая реформа Ломоносова заключается во введении
вместо старого силлабического стихосложения системы, основанной
на равносложной акцентированной стопе.
Эта система в значительной мере есть усвоение просодии,
введенной в немецкий язык Опицом и усовершенствованной
