История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Дерзайте, всенадежным упованием таки размахав, да и в пламя! На-
вось, диявол, еже мое тело, до души моей дела тебе нет.
Далее приводится мнение Аввакума о новом западном стиле живописи,
который только что введен был в Москве.
…По попущению Божию умножися в нашей русской земли
иконного письма неподобнаго изуграфы. Пишут от чина меньшаго, а
велиции власти соблаговоляют им, и вси грядут в пропасть
погибели, друг за друга уцепившиеся, по писанному: слепый слепца
водяй, оба в яму впадутся, понеже в нощи неведения шатаются; а
ходяй во дне не наткнется, понеже свет мира сего видит еже есть:
просвещенный светом разума опасно зрит коби и кознования
еретическая и потомку разумевает вся нововводная, не увязает в
советех, яже умышляют грешнии. Есть же дело настоящее: пишут
Спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власы
кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног
бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо
сабли той при бедре не писано. …будто живыя писать, устрояет все
по-фряжскому, сиречь по-немецкому. …Не покланяйся и ты, рабе
Божий, неподобным образам, писанным по немецкому преданию,
якоже и трие отроки в Вавилоне телу златому, поставленному на
поле Дейре. Толсто же телищо-то тогда было и велико, что
нынешние образы, писанные по-немецкому! …Воззри на святые
иконы и виждь угодившия Богу, како добрыя изуграфы подобие их
описуют: лице, и руце, и нозе, и вся чувства тончава и измождала
от поста, и труда, и всякия им находящия скорби. А вы ныне
подобие их переменили, пишите таковых же, якоже вы сами.
В последнем отрывке выражен его взгляд на астрологов и
альманашников.
Якоже древле рече диавол: «Поставлю престол мой на небеси и
буду подобен Вышнему», тако и тии глаголют: «Мы разумеем
небесная и земная, и кто нам подобен!» Вси христиане от апостол и
отец святых… достизают не мудрости внешния, – поразумевати и
луннаго течения, – но на самое небо восходят смирением ко
престолу Царя Славы… а телеса их на земли нетленни быша и есть.
Виждь грдоусец и альманашник, твой Платон и Пифагор; тако их
же яко свиней, вши съели, и память их с шумом погибе. Многи же
святии смирения ради и долготерпения от Бога прославишася и
посмерти обоготворени быша… Свиньи и коровы боле знают, неже
вы: перед непогодою они хрюкают, мычат и спешат в свое стойло, и
тогда дождь приходит. А вы, премудрые свиньи, мерите лицо земли
и неба, да не можете предсказать тот час, когда ваша смерть
придет. Нужно б есть царство небесное и нужницы восхищают е, а
не толстобрюхие.
Писания Аввакума имели огромное влияние на его
последователей, старообрядцев или раскольников. Но его манера
письма не нашла среди них продолжателей, а за пределами их
общины никто, до самой середины XIX столетия, его не читал, кроме
как для того, чтобы опровергнуть.
Глава II
КОНЕЦ ДРЕВНЕЙ РУСИ
1. ВОЗРОЖДЕНИЕ ЮГО-ЗАПАДА
После Люблинской унии (1596) весь запад России (Белоруссия,
Галиция и Украина) попали под власть Польши. Поляки,
организованные иезуитами, начали яростную кампанию против
православной веры и русской нации. Они без труда переманили на
свою сторону западнорусское дворянство, но средние и низшие
классы оказали им упорное сопротивление. В самой действенной
форме это сопротивление проявилось в казацких восстаниях.
В другом аспекте оно сказалось в религиозном и интеллектуальном
движении церковников и мирян. Основаны были школы, и тут
возникла активная полемическая литература, направленная против
римской пропаганды.
Ранняя стадия движения породила оригинального и талантливого
писателя, Ивана Вишенского (или Вишню – в Галиции; работал в
1588–1614). Вишенский – нечто вроде смягченного украинского
Аввакума. Он противился тенденции, которую проявляли его
православные собратья: бороться с латинянами их же латинскими
методами. Это само по себе уже казалось ему капитуляцией перед
чуждой культурой. Но ему не удалось воспрепятствовать наплыву
латинского влияния. Преимущества, которые давало усвоение
иезуитской науки, были слишком очевидны – и в конце первой
четвертиXVII века метод борьбы с противником его же оружием
одержал победу среди западных россиян. Киевская академия,
основанная в 1631 году Петром Могилой (1596–1647), игуменом
Печерского монастыря, а потом митрополитом Киевским, стала
центром интеллектуальной жизни Западной Руси. Латинская
культура, усвоенная Западной Русью, была чисто церковной и
схоластической, и такова же была созданная там литература.
Основной ее интерес – в попытке усвоить польские и польско-
латинские формы поэзии и драматургии, о чем мы поговорим в
другом разделе этой главы. Помимо этого киевская литература
состояла из полемических сочинений, проповедей и учебников.
Церковное красноречие того времени – это сознательная работа над
усвоением форм классической риторики. Его главные представители,
Иоанникий Голятовский, ректор Киевской академии, и Лазарь
Баранович, архиепископ Черниговский, славились в третьей четверти
XVII века. Более важны писатели следующего периода, чье
творчество пришлось на царствование Петра Великого.
2. ПЕРЕХОДНОЕ ВРЕМЯ В МОСКВЕ И ПЕТЕРБУРГЕ
В Москве западные влияния стали играть заметную роль около
1669 г., когда главой правительства стал западник Артамон Матвеев.
Они шли из двух источников – одно с юго-запада, другое из
Немецкой слободы в Москве. Немецкая слобода была иностранным
поселком, где жили люди, служившие правительству по военной или
финансовой части, а также иностранные коммерсанты, почти все
принадлежавшие к протестантским нациям – немцы, голландцы и
шотландцы. Поскольку литература и искусство в основном были
занятием духовенства, то главное западное влияние в литературе
было юго-западного происхождения.
К тому времени, когда Петр Великий начал свои реформы,
западничество в Москве уже значительно продвинулось. Но шло оно
по обычным путям, «подновляя» здание русской церкви снаружи, но
оставляя ее центром русской цивилизации. Реформы Петра были куда
более революционными. Они имели целью лишить церковь ее
почетного места и секуляризировать все государственное устройство.
Литература не сразу почувствовала новое положение вещей;
литература петровского времени есть в значительной степени
продолжение предыдущего периода. Наиболее значительными
литераторами были три архиерея украинского происхождения,
выращенные в латинских методах Киевской академии: св. Димитрий
Туптало (1651–1709), митрополит Ростовский, Стефан Яворский
(1658–1722), locum tenens (местоблюститель) патриаршего престола,
и Феофан Прокопович (1681–1736), архиепископ Новгородский.
Димитрий Ростовский – чрезвычайно симпатичная личность.
Большой ученый, любитель книг и учения, он был миролюбивым,
кротким и милосердным архиереем, пользовавшимся безграничной
любовью и благодарностью своей паствы. Когда он умер, его стали
почитать как святого, и в 1757 г. он был официально канонизирован.
Он самое прекрасное порождение ожившей в XVII веке киевской
культуры. Самый большой его труд – святцы, более научно
составленные и более европеизированные, чем святцы Макария,
