История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
заменившие их; они и поныне остаются стандартным компендиумом
русской агиологии. Особенно интересен Димитрий Ростовский как
драматург (см. ниже). Стефан Яворский известен главным образом
как проповедник. Проповеди его написаны простым и мужественным
стилем, без излишних риторических украшений. Часто они
откровенно касаются проблем сегодняшнего дня. Яворский глубоко
возмущался многими петровскими нововведениями и проявлял
сочувствие к старомосковской оппозиции. Он отважился открыто
упрекать Петра за его развод, сокрушался по поводу судьбы церкви в
секуляризованной России и осмелился поднять голос против
невыносимого для низших классов груза рекрутских наборов и
налогов.
Феофан Прокопович был моложе и иначе настроен.
В обмирщении собственного мышления он пошел дальше всех других
архиереев. Широко образованный, он первый из русских писателей
обратился к настоящему источнику европейской культуры – к
Италии, не удовлетворившись польской и польско-латинской
ученостью. Он был сильный оратор, и его надгробное слово Петру
Великому целое столетие оставалось самым знаменитым примером
русского торжественного красноречия. Тон его проповедей и речей
скорее светский. Они вдохновлены культом просвещенного
деспотизма и преклонением перед героем-деспотом, которое звучит
уже не протестантизмом, а язычеством.
Светская литература петровской поры отвергла церковно-
славянский и сделала своим языком русский. Но это был странный
русский язык, полный славянских реминисценций и пропитанный
непереваренными словами какого угодно иностранного
происхождения – греческого, латинского, польского, немецкого,
голландского, итальянского и французского. Формальный разрыв со
старым языком был символизирован введением нового алфавита, в
котором формы славянских букв были изменены ради приближения
их к латинским. С тех пор у России есть два алфавита: Церковь
продолжает пользоваться старым алфавитом и старым языком;
мирское же общество употребляет только новый. Книги,
отпечатанные «цивильными» буквами при Петре и несколько позже,
были или законы и официальные постановления, или переводы.
И поскольку петровские реформы были прежде всего практического
характера, то и все переводные книги были сводами практических
познаний.
Из оригинальных писаний того времени самые лучшие явно те, автором
которых был сам Петр. Его русский язык до смешного полон варваризмов, но
пользуется он им с силой, резкостью и оригинальностью.
Литературная его оригинальность видна во всем – в дневниках, в
письмах, даже (и может быть, более всего) в официальных указах.
Живая и реалистическая образность стиля делают его указы самой
интересной литературой того времени. Он гений энергичных и
запоминающихся фраз, и многие из его изречений до сих пор живут в
памяти каждого.
Из других светских писателей того времени наиболее интересны
Иван Посошков (1652–1726), подмосковный купец-самоучка,
написавший Книгу о скудости и богатстве, и Василий Никитич
Татищев (1686–1750), чья Русская история, хотя и бесформенная с
литературной точки зрения, является первой научной попыткой
охватить огромный материал, содержащийся в русских летописях, и
соединить его со свидетельствами писателей-иностранцев. Она
вполне на уровне тогдашней европейской эрудиции. Татищев был
одним из самых культурных людей своего класса и своего времени.
Он сыграл свою роль в истории как политик (в 1730 г., когда был
одним из лидеров антиолигархической партии) и как администратор.
Его Завещание, адресованное сыну, – интересный документ,
отражающий высокое чувство долга и практического патриотизма,
присущее людям петровской эпохи.
3. ПЕРВЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ СТИХИ
Писание стихов пришло в Россию из Польши в конце XVI века.
Первые образчики, самые старинные, можно найти в предисловии к
Острогской Библии 1581 г. В XVII веке много рифмованных стихов
было написано западнорусскими учеными. Просодию они
употребляли польскую, которая, как и французская иитальянская,
основана на подсчете слогов, без точного расположения ударений.
Содержание этой западнорусской поэзии панегирическое или
дидактическое. Стихи писались людьми, так или иначе связанными с
духовными школами. Около 1670 г. белорусский священник Симеон
Полоцкий занес эту поэзию в Москву, где процвел при дворе Алексея
Михайловича и его сына Федора, достигнув значительного изящества
в силлабическом стихосложении. Но до эпохи Петра ничего, что
можно было бы (разве что из вежливости) назвать поэзией, нет и
следа. Не считая драматической поэзии, единственный версификатор
этой школы, в котором было хоть что-то поэтическое, это Феофан
Прокопович. Его пасторальная элегия на трудные времена,
постигшие петровских сподвижников после смерти великого
монарха – одно из первых истинно поэтических лирических
стихотворений на русском языке.
Когда молодые москвичи-миряне стали знакомиться с техникой
рифмовки, они начали пробовать свои силы в любовных стишках.
Дурные рифмы на любовные темы существуют с конца XVII века.
(Интересно, что первые образчики можно найти в уголовных
судебных делах.) При Петре Великом новое искусство быстро стало
распространяться. Ко времени его смерти рифмованные любовные
песенки стали уже законным явлением быта. Рукописные сборники
любовных силлабических стихов первой половины XVIII века дошли
до нас. Это отражение любовных песен, распространенных в то
время в Германии. Вообще немцы играли выдающуюся роль в
начальном развитии русской поэзии. Вильгельм Монс, московский
немец, который был любовником жены царя Петра, Екатерины, и был
казнен в 1724 г., писал любовные стихи по-русски, но немецкими
буквами. Есть в них какая-то странная сила, заставляющая нас
поверить, что он был чем-то вроде поэта. Первые попытки ввести
правильную стопу в русское стихосложение были сделаны двумя
немцами, пастором Эрнстом Глюком (в доме которого была
служанкой Екатерина I), и магистром Иоганном Вернером Пауссом.
Они перевели на русский язык лютеранские гимны, и русский этот,
хотя очень неправильный, заботливо очищен от иностранных слов. К
1730 году русское общество было готово воспринять более
правильную и изысканную поэзию европейского образца.
4. ДРАМА
Ритуал Восточной Церкви, как и Западной, уже содержит
зародыши драматического действа. Но в отличие от происходящего
на Западе, эти зародыши оставались чисто ритуальными и
символическими, и не переросли в драматические представления.
Русская драма полностью заимствована с Запада. И, как все западное,
она шла двумя путями. Один начался со школьной латин ской драмы в
Киевской, а оттуда и в Московской Академии; другой прямо от
немецких бродячих светских актеров в Немецкой слободе в Москве.
Школьная драма на религиозные сюжеты была введена в
западнорусских школах очень рано, еще в конце XVI века.
К середине XVII они уже были постоянным и очень популярным
явлением. Даже если они шли не на латинском или польском языке,
это всегда были переводы с латыни или польского. Это были пьесы в
средневековом стиле – последние потомки мираклей и мистерий.
Неоклассическая теория поэтики драмы преподавалась в классе
риторики Киевской Академии, но до самого XVIII века эта теория
никак не влияла на практику. Киевские студенты продолжали играть,
а их учителя переводить или адаптировать пьесы средневекового
типа. В серьезных своих частях эти пьесы были лишены всякой