История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
степеням, т.е. по поколениям. Начало своду положил в XIV веке
сербский митрополит Москвы Киприан, но закончен он был только
около 1563 г. В сущности, Степенная книга была компиляцией из
русских летописей, но переделанных так, чтобы они могли
соответствовать литературному вкусу и философии истории
московитов XVI века. Летописи, официально писавшиеся в это время
московскими писцами, тоже отразили воцарившийся тут вкус к
риторике, а также политическую философию времени.
9. МОСКОВСКИЕ ПОВЕСТИ
Помимо компиляций и официальных летописей, в Московии не
было недостатка и в исторической литературе. История князя
Курбского стоит особняком, поскольку она отразила западные
влияния. Но существовала и местная традиция исторических
повествований об отдельных, главным образом военных, событиях, с
собственным развитым стилем, ведущим начало от Мамаева побоища
и русского Иосифа Флавия и таким образом приходящимся дальней
родней Слову о полку Игореве. Один из первых образчиков таких
историй – Сказание о Псковском взятии (1510) московитами, одна из
самых прекрасных «коротких историй» Древней Руси. История того,
как Москва настойчиво, постепенно и неторопливо добивалась своей
цели, рассказана с восхитительной простотой и восхитительным
искусством. Атмосфера неотвратимого рока пропитывает весь
рассказ: что бы ни делали псковичи, все бесполезно, и московская
кошка не торопясь съест мышку, когда ей заблагорассудится.
Самое большое количество историографических произведений
вызвал к жизни великий политический кризис начала XVII века,
известный в русской исторической традиции под названием
«Смутное время». Тут выделяются три произведения: труд князя
Ивана Катырева Ростовского, Авраамия Палицына, казначея Троице-
Сергиевской лавры, и писца Ивана Тимофеева. Самое литературное
из них принадлежит Катыреву: оно написано в традиционном стиле
«военной повести» с весьма малым интересом к конкретным деталям,
со множеством обычных шаблонных повторов, иногда
возвышающихся до какого-то подобия поэзии. Совершеннее всех
написано сочинение Палицына: оно риторично, но это мощная и
искусная риторика. Он вдохновлен точно определенной целью и с
большим искусством строит сюжет, располагая кульминации самым
выгодным образом. Ужасы гражданской войны и иностранной
интервенции написаны незабываемо.
Сказание Палицына самое популярное из всех, и его
истолкование фактов до сих пор доминирует в русской литературе и
исторической традиции. Сочинение Тимофеева – самое любопытное,
и вообще одно из самых любопытных произведений московской
литературы. Его удивительно странный и замысловатый стиль
доводит московскую риторику до абсурда. Это один постоянный
парафраз. Тимофеев ни за что не назовет кошку кошкой. Богачи в его
руках становятся «теми, у кого большие житницы», река – «стихии
водной натуры». Грамматика у него сложная и искривленная, смысл
темен до изумления. Но вместе с тем он самый проницательный и
умный из всех современных ему историков. Его Временник – это
настоящая повесть, с началом и концом. Тимофеев как хроникер и
заслуживающий доверия свидетель получил высокую оценку
величайшего из наших современных историков, профессора
Платонова, который выделил его как особо им предпочитаемого
автора.
Последним плодом древнерусской «военной повести» была
Повесть об обороне Азова донскими казаками от турок. В сущности,
это официальный доклад казаков царю, но написанный как повесть, с
явно литературной устремленностью, и тем снискавший широкую
популярность. Это как бы конспект всех традиций древнерусской
военной повести, где отразился и русский Иосиф со всеми его
потомками, и Мамаево побоище, и рассказ о Трое, – а с другой
стороны, и более современные формы фольклора, представляемые
так называемыми былинами и разбойничьими песнями. Повесть
полна военной поэзии и является одним из самых бодрящих
произведений Древней Руси.
Большая часть житий святых, созданных в Московии этого
периода, написаны в стиле, введенном сербами и Епифанием, и
потому особого интереса не представляют. Но на своем, отдельном
месте стоит житие св. Иулиании Лазаревской, написанное ее сыном
Дружиной Осорьиным. Сама святая Иулиания была исключением: это
единственная русская святая, которая не была ни инокиней, ни
княгиней, а просто добродетельной и милосердной женщиной. И тот
факт, что житие матери написано сыном, тоже факт единственный в
истории. Житие это полно конкретных деталей и одушевлено
глубоким чувством христианского милосердия. Это одно из наиболее
привлекательных изображений древнерусской жизни во всей
литературе.
10. НАЧАЛО ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Очень трудно разграничить агиографию и биографию, с одной
стороны, и художественный вымысел с другой. Существует целая
промежуточная область, которую современные историки склонны
числить среди художественных вымыслов, но которую тогдашний
читатель никак от агиографических писаний не отделял. Это
многочисленные легенды, которые относятся к историче ским
жизнеописаниям святых как апокрифы к Библии. Некоторые из них
попали в большой Макарьевский сборник, а в неофициальных
Прологах их еще больше. Конечно, вначале на них смотрели как на
назидательное чтение, но романтический и чудесный элемент, а
также сюжетный интерес в них гораздо сильнее, чем в одобренных
житиях. Некоторые вообще похожи на волшебные сказки, как,
например, прелестная легенда о князе Петре Муромском и деве
Февронии, где есть сражение с драконом и где мудрая дева
разгадывает княжеские загадки. Дева становится женою князя, но
народ и бояре требуют ее изгнания, потому что не хотят служить
простой крестьянке. Она уходит в монастырь. Так же поступает и
князь. Они живут в двух разных монастырях, но продолжают любить
друг друга. Когда Петр почувствовал, что конец его близок, он
передал об этом Февронии, которая молится о том, чтобы умереть
одновременно с князем. Молитва ее услышана. Поскольку они оба
приняли монашеский постриг, то их должны похоронить раздельно,
но мертвые тела их находят общую могилу, которую они приготовили
для себя перед тем, как их разлучили. Власть имущие разделяют их,
но они снова оказываются вместе и, наконец, их оставляют в общей
могиле. Следующий шаг к вымыслу сделан в замечательном
произведении XVII века, которое называется Повесть о Савве
Грудцыне. Она написана на литературном церковно-славянском и
выглядит как чисто фактическое повествование, с обилием дат и
названий, но скорее всего, это художественный вымысел,
предназначенный для назидательного чтения. Савва Грудцын – нечто
вроде русского Фауста, который продает душу дьяволу не за
познание, а за власть и удовольствия. Дьявол хорошо ему служит, но
под конец Савва раскаивается и спасает душу в монастыре.
Пока этот первый опыт религиозно-назидательного
художественного вымысла вырастал как ветка традиционного
агиографического древа, со всех сторон стали пробиваться другие его
виды.
Весьма вероятно, что русская народная повествовательная поэзия
в той форме, в которой мы ее теперь знаем, родилась в середине или
во второй половине XVI века. Несомненно то, что первые ее
письменные следы появляются в начале XVII столетия. Далее же она
стала оказывать на письменную литературу значительное влияние.
Мы видели это влияние в Повести об обороне Азова. Еще заметнее
