История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
все произведения этой школы как исторические свидетельства не
имеют никакой ценности. Житие святого перестало сообщать
сведения и сделалось декоративным объектом поклонения.
В написанном Епифанием Житии св. Сергия эта ступень еще не
вполне достигнута – Епифаний слишком хорошо знал своего учителя,
чтобы живой святой полностью исчез под условным штампом. Но
другой его труд, Житие св. Стефана Пермского, стал типичным
агиографическим сочинением для последующих веков. Влияние
нового, введенного Епифанием стиля не ограничилось агиографией.
Его традиционная и безличная риторика была усвоена всеми
писателями с хоть какими-то литературными притязаниями. Все
московские книжники тяготели к этому стилю, и если кто не
преуспевал, то только в силу малой своей грамотности. Сам язык под
влиянием южнославянского изменился, и более жесткий,
стандартизованный церковно-славянский заменил полный местных
речений церковный язык тринадцатого и четырнадцатого столетий.
Вне основного направления оказалось, вероятно, и не
замышлявшееся как литература Хожение за три моря тверского
купца Афанасия Никитина. Это рассказ о его торговых поездках и
жизни в Индии в 1469–1472 гг. Он интересен не только как рассказ об
Индии за четверть века до открытия морского пути туда, но также как
исключительно яркое отражение мышления среднего русского
человека в непривычной обстановке.
8. МОСКОВСКИЙ ПЕРИОД
После взятия Константинополя турками на протяжении жизни
одного поколения князь Московский сделался действительным
монархом всей Великороссии и сбросил последние остатки
татарского владычества (1480). Эти события произвели полный
переворот в положении православного мира, который москвичи
немедленно учли и сделали его основой своей политической
философии. Москва стала Третьим Римом, единственным
средоточием императорской власти и хранилищем чистого
православия. Женитьба Ивана III на царевне Софии Палеолог и
присвоение им себе титула автократа (греческий вариант слова
император) превращала Московского князя, прежде бывшего не более
чем primus inter pares (первым среди равных) между князей, в
единственного наследника цезарей. Официальное коронование и
присвоение титула царя (цезаря) было делом внука Ивана III,
прозванного Грозным.
Первое столетие после восшествия на престол первого автократа
(самодержца) (1462) ознаменовалось кровавыми политическими и
религиозными столкновениями. Они породили интересную
полемическую литературу, которая, однако, скорее есть предмет для
изучения историка, чем историка литературы. Конфликт возник
вначале между клерикальной партией епископов и настоятелей,
требовавших для церкви светской власти и активного участия в
гражданском управлении, и партии «заволжских старцев», штаб-
квартирой которых был Кирилло-Белозерский монастырь; они
склонялись к более мистической и аскетической концепции роли
церкви. Клерикальную партию возглавлял Иосиф Волоцкий, игумен
Волоколамского монастыря, сильный памфлетист, писавший на
правильном славянском, полном бранных слов. Предводителем
«старцев» был Блаженный Нил Сорский, учившийся на Афоне, –
один из замечательнейших мистических и аскетических авторов
Древней Руси. «Старцев» поддерживала часть аристократии,
смотревшая на епископов и игуменов как на узурпаторов их
собственных прав и желавшая ограничить растущую власть русского
царя.
К середине XVI века религиозные распри закончились,
клерикальная партия победила по всем пунктам. Но политический
конфликт между сторонниками самодержавия и олигархами
продолжался еще и при Иване Грозном (род. 1530, коронован 1547,
ум. 1584). Царь Иван был, без сомнения, жестоким и отвратительным
тираном, но он был гениальным памфлетистом. Его послания –
шедевры древнерусского (а может быть, и вообще русского)
политического журнализма. Может быть, в них слишком много
текстов из Писания и отцов церкви, славянский язык их не совсем
правилен. Но они полны сильнейшей и жестокой иронии,
выраженной в острых и веских беседах. Бесстыдный тиран и великий
полемист видны в стреле, которую он мечет в бежавшего Курбского:
«Раз ты так уверен в своей праведности, чего же ты убежал, а не
предпочел стать великомучеником от моей руки?» Такие удары были
рассчитаны на то, чтобы приводить адресата в бешенство. Роль
жестокого тирана, который затейливо ругает спасшуюся от него
жертву, продолжая мучить тех, кто остался в его власти, может быть
отвратительна, но Иван играет ее с поистине шекспировской широтой
воображения. Кроме писем к Курбскому, он писал и другие
послания – сатирические инвективы к подвластным ему людям.
Лучше всего его письмо к игумену Кирилло-Белозерского монастыря,
где он изливает весь яд своей угрюмой иронии на неаскетическую
жизнь своих бояр, постриженных в монахи и сосланных по его
приказу. Написанная им картина их роскошной жизни в цитадели
аскетизма – шедевр колючего сарказма.
Главный противник Ивана, князь Андрей Михайлович Курбский
(ок. 1528–1583), был одним из самых культурных и просвещенных
людей Московии. Он играл важную роль в управлении страной,
отличился в боях при взятии Казани и во время Ливонской войны.
В 1563 г., во время войны с Литвой, когда Иван уже утвердил свое
царство террора, Курбский, боясь ответственности за поражение
своей армии, дезертировал к врагу. Из Литвы он отправил ряд
яростных посланий царю и написал историю его царствования,
которая прославила его имя. История о великом князе Московском
Курбского прагматична, а не аналитична, и показывает его как
человека острого и творческого интеллекта. Он сознательно
преувеличивает преступления своего архиврага, и его свидетельства
нельзя принимать как беспристрастные. Стиль его пропитан
западнорусскими, польскими и латинскими влияниями. Он не
свидетельствует об особенно оригинальном литературном таланте. То
же можно сказать и о его посланиях: при всей своей искренней
ярости, справедливом возмущении и веских аргументах, в
литературном отношении они стоят ниже ответов его противника.
Закрепление московской точки зрения произошло в середине XVI
столетия. Примерно в это время была затеяна и составлена серия
компиляций, образовавших нечто вроде энциклопедии московской
культуры. Не все эти работы попадают в компетенцию истории
литературы. Так, Стоглав (назван так по количеству глав в книге),
содержащий постановления Стоглавого собора русских церквей
(происходил в Москве в 1551 г.) по догматическим, ритуальным,
административным и дисциплинарным вопросам, относится не к
литературе, а к каноническому праву. Да и Домострой, изданный
священником Сильвестром (ум. 1566 г.), не может рассматриваться
как литературный памятник: это дидактический труд, передающий на
литературном славянском языке, но без всяких литературных
притязаний, принципы, руководствуясь которыми глава семьи должен
управлять своими домашними.
Более литературное произведение – большой Менологион, или
Календарь Святых (Четьи-Минеи), составленный митрополитом
Московским Макарием (1542–1563). Он оставался официальным и
авторитетным календарем Русской церкви пока, в царствование
Петра Великого, не был заменен такой же, но более научной,
компиляцией св. Димитрия Ростовского.
Митрополит Макарий также придал окончательный вид другому
большому своду – Книге степенной царского родословия, названной
так потому, что в ней русские князья и цари были сгруппированы по