История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Игорь соколом полете, тогда Влур влъком потече, труся собою
студеную росу: претръгоста бо своя бръзая комоня.
Хотя Слово о полку Игореве единственное в своем роде, оно все-
таки не настолько изолировано от всего остального, как показалось
на первый взгляд. Я уже указывал на некоторых его предшественниц
и на его прямое потомство. До нас дошли следы других фрагментов,
если и не находящихся от него в прямой зависимости, то в широком
смысле принадлежащих к той же школе. Один из них – маленький
фрагмент в честь волынского князя Романа (ум. 1205), вставленный в
Волынскую хронику (см. выше). Другой – фрагмент чуть больше ста
слов, названный Слово о погибели русской земли. Это, видимо, начало
длинной и сложной поэмы – плача о разрушении русской мощи
татарами.
Более значительно резко отличающееся от других по тематике
Слово Адама к Лазарю в аду. Никакой греческий его источник не
обнаружен; и хотя опасно a priori делать заключение о том, что тема
вполне оригинальна, в оригинальности формы сомневаться не
приходится. Когда оно написано – неизвестно. Украинские ученые
(Франко и Грушевский) отнесли его, руководствуясь не очень
четкими внутренними признаками, к XIII веку, и к юго-западу, но это
только предположения. Самые ранние списки его относятся, по-
видимому, к XV веку. В его стиле присутствует некоторая
родственность с Князем Игорем и другими киевскими текстами того
же семейства. Слово Адама тоже написано прозой. Но ритм его
близок не столько к киевским ораторам, сколько к книгам пророков
славянского Ветхого Завета. Тема поэмы – призыв Адама к Лазарю,
уже воскрешенному и готовому покинуть ад, вспомнить обо всех
праведниках Ветхого Завета. Тон и стиль этой поэмы лучше всего
передается следующим отрывком:
Господи, если я согрешил больше всех людей, то по делам моим
воздай мне эту муку, я не жалуюсь, Господи, но пожалей меня.
Господи, я ведь по твоему образу сотворен, а не дьяволом рогатым,
меня мучит злая моя вина; я в законе живу, а твою Божественную
заповедь переступил. А это твой, Господи, первый патриарх Авраам,
а твой друг, ради тебя хотел заколоть сына своего Исаака
возлюбленного, и ты сказал ему, Господи – тобою, Авраам,
благословятся все колена земные, и тут он в аду мучается и тяжко
вздыхает. И Ной праведный избавлен был Тобою от лютого
потопа, – от Ада не можешь ли его избавить, разве согрешили они
как я? <…> А это великий в пророках Иоанн Предтеча, креститель
Господень... в пустыне воспитался от юности, ел мед чудный и от
Ирода поруган был, на чем? Господь? он согрешил и здесь с нами в
аде мучится?
Моление заканчивается спуском в ад и освобождением всех
праведных патриархов. Но в вопрошаниях Адама есть некий «дух
Иова», редкий в древнерусских текстах. Могучее красноречие поэмы
глубоко повлияло на поэмы в прозе Ремизова, писателя, насквозь
проникшегося формой и духом старых русских апокрифов.
7. МЕЖДУ КИЕВОМ И МОСКВОЙ
В 1238–1240 гг. татары, как всегда называются монголы в
русских источниках, пронеслись через Россию, покорили всю ее
восточную часть и разрушили Киев. Не считая короткого периода,
когда киевская традиция продолжалась в Галицком княжестве,
русская цивилизация выжила только на севере и на востоке.
Центрами ее стал великий торговый город Новгород и княжества на
Верхней Волге, одному из которых, Москве, в конце концов удалось
объединить нацию.
Если мы будем рассматривать только литературу, то период от
татарского нашествия до объединения Руси Иваном III Московским
может быть назван Темным периодом. Литература этого времени –
либо более или менее обедненные воспоминания о киевских
традициях, либо лишенное всякой оригинальности подражание
южнославянским образцам. Однако тут более чем когда-либо
необходимо помнить, что литература не есть истинное мерило
древнерусской культуры. XIV и XV столетия, для литературы бывшие
«темным периодом», были в то же время «золотым веком» для
русской религиозной живописи. Нигде так отчетливо не выразился
конкретно-эстетический, а не интеллектуальный характер
древнерусской цивилизации, как в Новгороде. Богатый город, в
течение трех веков бывший источником снабжения всей Европы
мехами и другими северными товарами, управлялся любившей
искусство купеческой аристократией, которой удалось сделать из
своего города нечто вроде русской Венеции. Но, как и Венеция,
Новгород, хотя и породивший великое искусство, не имел
литературы, о которой стоило бы говорить. Новогородские летописи,
хотя и замечательные своей полной свободой от не имеющей
отношения к делу болтовни и строгой деловитостью, не являются
литературой. Цивилизация Новгорода есть, вероятно, самое
характерное выражение Древней Руси, и то обстоятельство, что он не
создал литературы, чрезвычайно знаменательно.
Страна, управляемая князьями из Суздальского дома
(теперешние губернии Московская, Владимирская, Костромская,
Ярославская, Тверская и область у Белого моря), хотя и уступавшая
Новгороду в культурном и экономическом отношении, в течение
«темного периода» создала больше интересной литературы, чем ее
богатый сосед. Летописи и отдельные «воинские повести», связанные
с татарским нашествием, довольно интересны. Житие св. Александра
(ум. 1263) ( Повесть о житии Александра Невского), русского борца
против латинского Запада, особенно замечательно среди «воинских
повестей» и оставило глубокий след в национальной памяти.
Еще интереснее «воинские повести», рассказывающие про
победу на Куликовом поле. Это Сказание о Мамаевом побоище
(Мамай – визирь, командовавший татарами), написанное в начале
XV в. священником Софронием, или Софонием (написание меняется)
Рязанским, – и Задонщина, написанная тоже в XV веке, но позже.
С художественной точки зрения Сказание о Мамаевом побоище выше.
Стиль его расцвечен поэзией и риторикой, но по конструкции это
чисто повествовательная вещь. Интересна она, не говоря уже о
важности темы, умением автора создавать поэтическую атмосферу и
его осторожным и умелым использованием реминисценций из Слова
о полку Игореве. Хотя Сказание и не достигает художественного
уровня
Слова, оно обладает несомненными поэтическими
достоинствами, инекоторые места из него запечатлелись в русском
воображении, – например, эпизод, когда князь Димитрий и его
боярин Боброк Волынский выезжают в открытую степь и
прислушиваются к таинственным звукам ночи, в которых они
прочитывают указания на грядущий день. В Задонщине еще больше
реминисценций из Игоря, но они собраны и пересказаны так
механично и неразумно, что все выглядит как пародия.
К концу этого периода в России возник новый стиль, занесенный
множеством духовных лиц из Сербии и Болгарии, появившихся здесь
после завоевания этих стран турками. Самым выдающимся из них
был митрополит Московский Киприан (ум. 1406). Первым русским
книжником, прибегшим к новому стилю, был Епифаний Премудрый,
инок Троице-Сергиева монастыря, ученик св. Сергия. Новый стиль
нашел свое выражение главным образом в агиографических
сочинениях. Для него характерно полное пренебрежение к
конкретным деталям и традиционная трактовка темы.
Индивидуальное было сведено к типическому до такой степени, что
