История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
представляет не череду записей под каждым следующим годом, а связный
рассказ о причинах и следствиях. Для чтения она довольно трудна и нередко
непонятна. Персонажи выражаются почти исключительно пословицами и
афоризмами; ясно чувствуется влияние Ветхого Завета (книги Царей и
Исайи); описания полны живых и гиперболических образов. Дух ее, хотя и не
лишенный большой церковной культуры, чисто светский, военный. Рассказ
доводится до 1290 г. После этого юго-запад России замолкает на несколько
столетий.
6. ПОХОД ИГОРЯ И ЕГО БРАТЬЕВ
Слово о полку Игореве было обнаружено в 1795 году просвещенным
дворянином графом А. И. Мусиным-Пушкиным в рукописном сборнике, судя
по почерку записей – XVI века, содержавшем только светские материалы, в
том числе вариант Digenis Akritas ( Девгениево деяние). Была сделана копия
для Екатерины II, и в 1800 г. было напечатано первое издание. Оригинал
рукописи погиб во время пожара Москвы 1812 г. и, таким образом,
единственными авторитетами для текста Слова являются editio princeps
(первопечатное издание) и снятая для Екатерины копия. Издание и копия
делались тогда, когда русская палеография была очень молода, и потому там
много испорченных мест, о которых мы не знаем, имелись они в исчезнувшей
рукописи или их допустил дешифровщик.
Слово было обнаружено тогда, когда у всех на уме был оссиановский
вопрос. Поклонники и защитники Слова немедленно стали сравнивать его с
Оссианом, тогда как противники утверждали, что это такая же подделка, как
и сам «Оссиан». Однако скептики вскоре умолкли, особенно когда в
рукописи, датированной 1307 годом, была открыта буквальная цитата из
Слова и когда была обнаружена поэма в прозе начала XV века о Куликовской
битве, которая есть не что иное, как не очень вразумительный парафраз
Слова о полку.
Поначалу это произведение казалось совершенно изолированным
феноменом, стоящим особо и никак не связанным с чем бы то ни было, ему
современным. Очевидно только то, что оно было сочинено очень скоро после
описанных в нем событий, возможно, даже в том же году, и что рассказ о
походе был в основном историческим, поскольку он очень точно совпадал с
рассказом об этом в Киевской летописи, хотя буквальных совпадений между
этими двумя документами не было и следа. Нельзя сказать, что теперь
проблема Слова окончательно разрешена, по этому поводу существует
множество различных мнений. Но, пожалуй, внешние и внутренние факты
всего лучше интерпретируются следующим образом.
Во времена Киевской Руси существовала светская устная поэзия,
хранителями которой были певцы, принадлежавшие к высшему
военному классу княжеских дружинников, похожие на северных
скальдов, но менее профессиональные. Эта поэзия процветала в
одиннадцатом веке; некоторые поэмы помнили еще и в двенадцатом.
Они как-то были связаны с именем великого певца Бояна, чьи песни
автор Слова цитирует. Но неясно, была ли еще жива устная поэзия во
времена, когда сочинялось Слово. Слово о полку Игореве – чисто
литературное произведение, написанное, а не распевавшееся. Само
название Слово (хотя оно, может быть, и было добавлено
позднейшим переписчиком) является переводом грече ского «логос»
и, как оное, означает еще и речь, проповедь, рассуждение; оно часто
означало самые разные виды литературных произведений, не
обязательно повествовательного характера. С другой стороны, Слово
говорит о себе как о песне. Автор, хоть и анонимный, отличается
могучей индивидуальностью. Он был светским человеком, вероятно,
дружинником какого-то князя. Он глубоко знал и книгу, и устную
традицию. Величайшая оригинальность его произведения в том, что
он применил к письменной литературе методы устной поэзии. Нет
оснований предполагать, что у него были в этой манере
предшественники. Но его корни уходят и в литературную традицию.
Сходство некоторых его оборотов речи и выражений с русским
Иосифом (см. выше) поистине поразительно, но есть и более далекие
связи со стилем духовных ораторов и стилем летописей. Ритмическая
структура поэмы не стихотворна, русские ученые немало
потрудились, стараясь придать ей метрическую форму, но прийти к
удовлетворительному результату им так и не удалось. Они всегда
руководствовались предвзятой идеей, что вещь такой поэтической
красоты непременно должна быть в стихах, и игнорировали
существование такой вещи, как ритмическая проза. Ритм прозы
отличается по существу от стихотворного ритма, потому что не
содержит главного стихового элемента – строки. Следует помнить,
что части славянской литургии, которые поются, тем не менее
уложены в прозу, и следовательно, даже если Слово о полку было
песней (что очень маловероятно), оно необязательно должно было
быть в стихах. Ритмический анализ Слова показывает (и таково самое
первое впечатление), что оно обладает реальным и очень
действенным ритмом, но этот ритм гораздо гибче, разнообразнее и
сложнее, чем любой метрический. Пожалуй, не будет
преувеличением сказать, что в этом отношении он sui generis
(своеобразен): ни одна ритмическая проза на известных мне языках
не может даже приблизиться к нему по бесконечно разнообразной
гибкости.
Но Слово о полку является единственным в своем роде не только по
качеству своей ритмической прозы. Его очень трудно отнести к
определенному жанру. Это не лирика, не эпос, не политическая речь, но некая
смесь всего этого. Каркас, костяк его – повествование. В нем рассказывается
история неудачного похода князя Игоря против половцев, первые его успехи,
последовавшее затем поражение и пленение князя. Это составляет то, что
можно назвать первой частью поэмы (слово поэма, хотя неточно, все-таки
дает самое близкое представление о том, что это такое). За этим идет длинное
лирическое – или ораторское – отступление. Сначала рассказывается о
великом князе киевском, которому снится плохой сон, символизирующий
несчастье Игоря. Далее поэт обращается по очереди ко всем великим князьям
России от Суздаля до Галиции, призывая каждого вмешаться и спасти Игоря.
Далее вводится жена Игоря, которая плачет на стене своего города, Путивля –
и это место принадлежит к самым прекрасным вершинам поэмы. После
быстрого и резкого перехода начинается третья часть – рассказ о бегстве
Игоря из плена. Как и рассказ о его первых успехах и последовавшем
поражении, он соответствует фактам, изложенным в летописи, но резко
отличается по стилю.
Текст поэмы поврежден, но непонятных мест (хотя они
безнадежно непонятны) немного, и они не мешают среднему
читателю наслаждаться чтением.
Дух Слова – это смесь аристократического воинского духа,
отраженного в летописях 1146–1154 гг., с более широким
патриотическим взглядом, который ближе к точке зрения Мономаха и
патриотически настроенного духовенства, согласно которой
пожертвовать жизнью ради России – благороднейшая из
добродетелей. Кроме того, это явно светская вещь. Христианство
проявляется только изредка и скорее как элемент современной жизни,
чем выражение внутреннего мира поэта. С другой стороны,
воспоминания о более древнем поклонении природе входят в саму
ткань поэмы.
Стиль поэмы прямо противоположен примитивному и
варварскому. Он удивительно, озадачивающе современен; он полон
намеков, аллюзий, блистательных образов, тонких символов.
Профессор Грушевский, один из новейших исследователей поэмы,
