История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 1 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
сцен чувствуются в Слове о полку Игореве. Но русский Иосиф Флавий
интересен не только важной ролью в русской литературе. Он дает такую
версию знаменитой истории, которая неизвестна ни на каком другом языке.
В ней имеется шесть пассажей касательно Христа и Пилата, которых нет в
существующих греческих рукописях и которые, видимо, являются очень
ранними христианскими интерполяциями (I–II вв.). Другие пассажи,
выражающие сильные антиримские чувства, получали даже такое
объяснение, что они восходят к оригинальной версии самого Иосифа,
которую он впоследствии изменил, чтобы она пришлась по вкусу его
патронам.
В византийской, да и во всей средневековой литературе нелегко отличить
историю от беллетристики. В наши дни принято, например, числить
средневековые повествования о Трое и Александре по департаменту
литературы, но для древнерусского переписчика это была история, и потому
он включал и Трою, и Александра в свои исторические компиляции. Ни одна
из них не получила романтического развития на русской почве, ибо тема
романтической любви была русским людям того времени совершенно чужда.
Это еще яснее в русской версии византийского эпоса Digenis Akritas
( Девгениево деяние). Оригинал (который, надо добавить, был открыт позже,
чем его русская адаптация) включает немалый «романтический элемент», но
в русской версии он полностью убран. Надо ли добавлять, что политические
стихи Девгения превращены в обычную славянскую прозу?
Еще один вид импортированной литературы – сборники мудрости. Сюда
вошли диалоги, притчи, апологи и загадки с отгадками. Большинство из них
индийского или арабского происхождения; но все попали в Россию через
Грецию. Кажется, в России им подражали, ибо, если судить по
отрицательному примеру, одна из них – Повесть о Басарге – не имеет
греческого оригинала. Но внутренняя ее оригинальность незначительна.
4. КИЕВСКИЙ ПЕРИОД
С Х века и до татарского нашествия в середине XIII века политическим
центром России был Киев. В цивилизации этого периода господство
принадлежало двум классам: городскому духовенству и военной
аристократии. Духовенство в значительной части тоже вербовалось из
аристократии. Оно, в особенности высшее монашеское духовенство, и было
основным хранителем культуры; искусство и литература того времени в
основном религиозны. Класс военных, возглавляемый многочисленными и
воинственными князьями, покорялся авторитету церкви и по своим
моральным идеалам принадлежал к христианству. Но вместе с тем они
сохраняли традиции языческих времен и любили войну, охоту и застолье
превыше всего. Создали они за весь этот период только одно произведение,
которое является литературным шедевром в истинном смысле слова – поэму
в прозе Слово о полку Игореве.
Самый византийский раздел киевской литературы – это писания
высшего духовенства. Уже между 1040 и 1050 гг. был создан образчик
ораторского искусства, вполне сравнимый с высочайшими риторическими
достижениями тогдашней Греции. Это Слово о законе и благодати,
приписываемое (с серьезными основаниями) митрополиту Киевскому
Илариону, первому русскому человеку, занявшему это место. Это тонкое
богословское красноречие на тему противоположности между Ветхим и
Новым Заветом, заключающееся сложно построенным панегириком
Владимиру Святому. Такую же цветистую и тонкую риторику культивировал
во второй половине XII века епископ Туровский Кирилл, от которого до нас
дошли девять проповедей. Как Иларион, так и Кирилл проявляют
великолепное владение языком и его выразительными средствами. Они
вполне владеют искусством уравновешивать фразу, строить периоды,
совершенно свободно обращаются с византийским арсеналом тропов,
сравнений и аллюзий. Очевидно, что только немногие могли слушать их
проповеди и что обычные киевские проповедники пользовались стилем
попроще. Они давали моральные наставления в той форме, которая была
доходчивей для среднего прихожанина. Таковы, например, сохранившиеся
проповеди св. Феодосия, Печерского настоятеля, одного из основателей
русского монашества.
Печерский (т. е. Катакомбный) Киевский монастырь, основанный в
середине XI века, был в течение двух столетий питомником русских
настоятелей и епископов, а также центром всей церковной науки. Тут
родилась русская агиография. Нестор (около 1080), монах этого монастыря,
был первым выдающимся русским агиографом. Он написал жития князей-
великомучеников Бориса и Глеба и житие св. Феодосия. У этих житий есть
немалые достоинства. Житие св. Феодосия, особенно в части,
рассказывающей о ранних годах святого настоятеля, дает более живое и
домашнее представление о каждодневной жизни Киевской Руси, чем любой
другой литературный памятник эпохи.
К концу этого периода Симон, епископ Суздальский (1214–1226) начал
составлять сборник житий печерских святых. Он стал ядром Печерского
патерика, к которому в последующие века все время делались прибавления и
который стал одним из самых читаемых житийных сборников на русском
языке.
Другой русский монах, оставивший свое имя в истории литературы, –
настоятель Даниил, который в 1106–1108 гг. посетил Святую землю и описал
свое путешествие в знаменитом Хождении. Оно написано простой и
деловитой, но никак не сухой и не скучной прозой. Особенно оно
замечательно точностью и достоверностью описания Святой земли при
первом франкском короле. Интересно оно также и патриотическим чувством,
одушевляющим автора: в каждом святом месте, где он оказывался, Даниил
неизменно молился за русских князей и за русскую землю.
Церковная ученость не была исключительной привилегией лиц
духовного звания: существуют два замечательных произведения, написанных
светскими людьми и отражающих глубокие познания в этой области.
Первое – это Поучение к детям Владимира Мономаха (великого князя
Киевского в 1113–1125 гг.). Владимир Мономах был самым популярным и
уважаемым из князей той эпохи, превосходившим всех остальных высоким
чувством гражданского долга, одушевлявшим дело всей его жизни. Слово его
исполнено достоинства и сознания собственных свершений, но в то же время
свободно от гордости и тщеславия. Это смирение в истинно христианском
смысле. Французский историк Рамбо сказал о нем «славянский Марк
Аврелий», но сравнение не слишком удачно. В русском князе нет стоической
печали римского императора; основные его черты – простая набожность,
истинное чувство долга и ясный здравый смысл.
Совершенно непохоже на это другое светское произведение, дошедшее
до нас, – Моление Даниила Заточника. Написано оно было, вероятно, в
начале XIII века в Суздале. Ему придана форма обращенной к князю просьбы
от лишенного наследства сына из хорошей служилой семьи принять его к
себе на службу. Прежде всего это демонстрация начитанности: там
множество цитат из гномических книг Библии, восточной мудрости и проч., и
разных других источников, включая пословицы; все это объединено сложно
построенной риторикой.
Моление
переписывалось, дополнялось
интерполяциями и в конце концов стало обычной книгой, так что форма
обращенной к князю просьбы полностью стерлась. Оно интересно своей
характерностью и тем, что проливает свет не только на литературные вкусы
среднего грамотного человека древней Руси, но и на то, какого рода мудрость
он оценил.
5. ЛЕТОПИСИ
Самым большим и, если не считать Слова о полку Игореве, самым
ценным, оригинальным и интересным памятником киевской литературы