Солнечный чародей (СИ)

— Это зависит от того, кого ты представляешь монстром.

Он был так немногословен, что Гарри даже улыбнулся. Значит, это не злодей из дурацких фильмов, которые так любила смотреть мама, когда представлялась возможность выбраться в свободную для маггловской техники квартиру Сириуса. Те всегда плевались пафосом и стремились рассказать едва ли не про всю свою жизнь с пеленок и до поступления в художественные академии.

— Нечто темное, зубастое и пытающееся меня сожрать, — с готовностью объяснил гриффиндорец, обходя мужчину кругом. — Ты не похож.

— Почту за комплимент.

Мужчина коротко кивнул, и, как бы невзначай, достал из кармана волшебную палочку. Очень необычную, белую, с костяной лапой на рукояти. Но для Гарри ее вид был не особо важен, потому что куда важнее было то, что дружелюбно настроенные волшебники палочек не достают. Он потянулся за своей, но не обнаружил ее ни в кармане мантии, ни в кармане джинсов. Мужчина наблюдал за ним с легкой улыбкой, и, когда Гарри уже совсем отчаялся найти мало-мальски подходящее оружие, протянул ему руку.

— Я не настроен на дуэль, Гарри. Садись, я расскажу тебе историю.

Поттер испытующе посмотрел на самую обычную руку. Та не казалась особо опасной, и гриффиндорец, чьи поступки сейчас можно было объяснить разве что принадлежностью к факультету ало-золотых, вложил свою руку в ладонь волшебника. Только потом он вспомнил, что ничего похожего на подходящее место для посиделок вокруг не было. Уже хотел об этом сказать, но мужчина взмахнул палочкой, и за его спиной появился черный кожаный диван.

«Что ж, это мой сон», успокоил себя Гарри. «Не думаю, что в диване есть что-то опасное».

— Кто ты?

— У меня много имен. Даже больше, чем я бы хотел, — отозвался мужчина, очень органично смотрящийся на черной коже.

— Это не ответ, мистер Особенный, — недовольно протянул Гарри, по мнению которого хотя бы во сне ему должны были давать ответы мгновенно, а не как обычно — после нескольких часов уговоров и угроз. — Как тебя зовут?

Маг поморщился, возможно, от отсутствия у Гарри вежливости как таковой.

— Я — лорд Волдеморт. Теперь ты знаешь больше?

Гарри задумался. Он никогда не слышал этого имени раньше, хотя обычно те, кто знакомы с лордом Малфоем автоматически знакомятся со всеми остальными лордами, но… это же его сон. Никто не запретит Поттеру выдумывать новые имена.

— Вообще, не особо. Это латынь? Лорд Смерть-что-то-там-еще?

— Это не латынь, — недовольно ответил мужчина. — Полет смерти, если желаешь.

— Какая безвкусица… — оценил Гарри, которого звали просто Гарри, отца которого звали просто Джеймс.

— Не отрицаю, — внезапно согласился маг. — Однажды любовь к символизму и вычурным наименованиям сослужила мне плохую службу.

После он замолчал, и Гарри понял, что история будет едва ли про имена.

— О чем ты расскажешь?

— О себе.

— О, да ты нарцисс, — хохотнул Поттер, придвигаясь ближе к своему собеседнику. — И что же в тебе особенного, мистер Волдеморт?

— Лорд, — внезапно поправил его мужчина таким голосом, что Гарри тут же захотелось стать страусом и спрятать голову в мраморе атриума.

— Лорд Волдеморт, я весь внимание, — поспешно исправился он.

— Эта история началась задолго до твоего рождения. Все подробности я не расскажу, но будь уверен, что такого подающего надежды мага Британия не видела уже сотни лет.

Лорд замолчал, и молчал до тех пор, как Гарри решился выпалить то, что просто вертелось у него на языке.

— Ты напоминаешь мне знакомого, — сказал он. — И если учитывать, что это мой сон, то ты и есть тот знакомый, только… взрослый? С моей фантазией всегда было все в порядке, но я никогда не знал, что она станет работать в эту сторону. Так и знай, если к концу этот сон станет эротическим, то я не смогу смотреть ему в глаза.

— Можешь быть спокоен, я не испытываю сексуального влечения к кому бы то ни было, — пожал плечами лорд, и Гарри вынужден был с этим согласиться: тот действительно никак не реагировал на то, что все эти несколько минут парень старался пододвинуться к мужчине ближе. — Мы здесь не для того, чтобы удовлетворять твои глупые желания, Гарри. Ты должен послушать сказку. Эта сказка будет о волшебнике, который вершил великие дела. Ужасные, но великие.

Гарри проснулся со стойким ощущением того, что его облили ведром ледяной воды. Ему снилось что-то странное, и это что-то тут же забылось, несмотря на то, что было… важным.

— Малфой, это все из-за тебя! — раздраженно пнул Гарри спальный мешок, в котором предположительно спал Драко, но понял, что спальный мешок пуст. — Хах?

В палатке все еще было совершенно темно — значит, рассвет еще и не думал приближаться. Но куда успел пропасть Малфой? Не то, чтобы Гарри верил в то, что кто-то проберется в палатку и решит утащить на трапезу именно худосочного Малфоя, а не пухленького Невилла. Стоит ли сходить проверить, не корчится ли он в муках у ближайшего куста, потому что не смог переварить такое количество съеденных ночью сладостей?

— Люди еще непоседливее рептилий, — донеслось недовольное ворчание откуда-то снизу, и Гарри тут же понял, что ему не только нельзя выйти из палатки, но и вообще полагается сейчас сгореть со стыда за свое поведение.

— Зато у меня есть руки, — шепотом отозвался Гарри, заворачиваясь обратно в спальник.

— Ты не пользуешься ни ими, ни мозгами по назначению, — фыркнул Том.

— Тебе так кажется?

— Я так знаю, — уверенно кивнул мальчишка, сонно зевая. — Спи уже, иначе придет Тонкий человек.

— Как страшно-то, — протянул Гарри, которому спать больше совершенно не хотелось. — Драко уже утащил, куда ему еще и я.

— Малфой ушел вместе с Грейнджер, ты все на свете пропустил, — недовольно отозвался слизеринец. — И они тоже мешали мне спокойно спать. И я очень надеюсь, что они потеряются в чаще леса. И если ты не заткнешься сейчас же, ты тоже там потеряешься.

— И кому ты нужен будешь такой ворчливый? — с деланным сожалением произнес Гарри.

Когда Том ответил краткое: «Тебе», гриффиндорец совершенно не удивился. А вот когда Невилл жалобно попросил из-за угла дать ему спокойно поспать или хотя бы говорить громче, потому что ему слышно только бормотание, Поттеру пришлось согласиться с тем, что уже поздно, и с тем, что узнать, куда это Гермиона отлучается с Драко, можно будет завтра.

— Всем сладких снов, — наконец-то сдался Гарри и затих.

А затем, немного подумав, потянулся вперед, прижимаясь к прохладному лбу Тома губами.

Люциус действительно был прав, и учителя решили устроить себе праздник, поэтому все счастливо приняли новость об отмене пар первого ноября. Гарри тут же унесся в гриффиндорскую башню: во-первых, выяснять у Гермионы, куда она ходит со слизеринцами, во-вторых, готовить очередную каверзу (безобидный розыгрыш) Снейпу, в-третьих, дать Тому хоть немного подышать своим воздухом, без примеси дыхания всяких сомнительных гриффиндорцев.

Том хотел потратить освободившееся время на нормальный сон, но увидел подозрительно бодрую Нагини раньше, чем снял мантию.

— Итак, твои первые приключения? — поинтересовался он у змеи, сомневаясь в том, что она видела что-то кроме темных подземелий.

Нагини неторопливо обвилась вокруг руки Тома, скользя к шее и тщательно пробуя языком воздух, пытаясь понять, откуда так много постороннего и в то же время знакомого запаха. Том терпеливо выдержал несколько минут, пока змея не устроилась у него на плечах.

— Большой спящий самец, — наконец довольно прошелестела змея, и Том тут же заинтересованно вздрогнул.

Его змея никогда не делила людей на женщин и мужчин, но вот своих сородичей отлично отличала. И если она умудрилась найти в Хогвартсе еще одну змею, то Том хотел ее увидеть.

— Покажи мне его.

Сначала он подумал о том, что в Хогвартсе есть еще один ученик, держащий у себя не совсем разрешенных в школе животных. Это было не лучшим вариантом, потому что тогда бы ему пришлось общаться и с владельцем змея. Стал ли бы им очередной высокомерный слизеринец, не умеющий умерять льющееся через край самомнение? Или падкий на экзотику гриффиндорец? Держащий у себя объект для изучения повадок когтевранец? Перепутавший змею с ящерицей пуффендуец? Не особо смысля в сложившихся в Хогвартсе стереотипах, Том тем не менее их умело подбирал и иллюстрировал. Но от этого его нежелание общаться с людьми ничуть не умалялось.