Солнечный чародей (СИ)

========== Пролог ==========

Гарри Поттер беспокойно повернулся на другой бок, в темноте комнаты выхватывая взглядом лежащий на тумбе и поблескивающий значок старосты. Его прислала МакГонагалл сегодня утром, и Гарри все еще не привык к тому, что он так ярко сверкает начищенными боками. Несколько лет назад гриффиндорец был свидетелем того, как Перси Уизли специально начищал этот значок по несколько раз на дню, но сейчас искренне не понимал, зачем тот это делал. Он просто физически не может сверкать еще сильнее.

Значок старосты никогда не был для Гарри смыслом всей жизни, но еще в прошлом году он поспорил с Гермионой, что сможет заполучить его, и теперь уже предвкушал пораженное лицо подруги, которое она тут же попробует превратить во что-то иное, во что-то вроде: «Я знала, Гарри, что у тебя получится».

Главной причиной возникновения спора, разумеется, стал Малфой. Светловолосый, наглый и жутко раздражающий слизеринец, которого Гарри не особо любил еще с момента их первой встречи на международном матче по квиддичу. Тогда Джеймс Поттер впервые решил вывести своего единственного сына в свет, но не учел, что Люциус Малфой решил сделать то же самое. Болеющие за одну команду восьмилетние мальчишки могли бы стать хорошими друзьями, если бы не глубокая идеологическая вражда их родителей.

Шестнадцатилетний Гарри сейчас мог назвать это по-другому: аврор не при исполнении предъявляет предполагаемому хранителю темномагических артефактов Мерлин лишь поймет какие обвинения; а дети этих двоих в это время подозрительно косятся друг на друга и решают, что дружить будет весьма чревато.

И сейчас Гарри уже успел сотню раз поблагодарить своего отца за проявленную тогда несдержанность: Малфой родился с геномом повышенной высокомерности, и находиться с ним даже в одной школе дольше, чем месяц, было практически невозможно. Поэтому Гарри обычно весь сентябрь выполнял наказ МакГонагалл не сцепляться с Драко, чтобы не растрачивать попусту баллы факультета, а потом все-таки не мог сдержаться и объявлял полномасштабные боевые действия, которые тут же поддерживал Рон, а за ним и весь Гриффиндор. Снейп буквально молился на глупых ало-золотых, которые не могли держать себя в руках и тем самым позволяли ему снимать по пятьдесят баллов за день как минимум: за мелкие оскорбления, публичное нарушение порядка, а иногда и драки.

В конце прошлого года Малфой, в очередном приступе гордости, заявил, что обязательно станет старостой на шестом курсе, и Гарри пообещал Гермионе, что если не станет старостой тоже, то съест прутья «Молнии» на первом же завтраке в Большом зале. Гермиона тогда покрутила пальцем у виска и сказала, что Поттеру ни за что не убедить МакГонагалл доверить ему такую важную должность. И теперь перед гриффиндорцем сверкал значок.

Ни за что - понятие растяжимое, подумал про себя Гарри, поворачиваясь снова. Он никак не мог уснуть и не представлял, что с этим делать.

Можно было спуститься вниз и попросить у мамы зелье Сна-без-сновидений, но та обязательно скажет, что лучшее средство от бессонницы – не носиться как сумасшедший в течение дня, а потом отправит Гарри наверх – страдать дальше. А гриффиндорец просто не мог быть сонным завтра! Нужно хотя бы в первый день прилежно выполнить свои обязанности: отвести первокурсников в гостиную, помочь запомнить пароль, показать несколько тайных входов в гостиную, если пароль они все-таки не запомнят, сунуть значок под нос вечно ехидному Малфою…

Все это можно было сделать и на сонную голову, но после активного лета, в течение которого Гарри едва ли удавалось поспать больше четырех часов в день, первый школьный день с обязанностями и общением вызывал нервную дрожь.

Гарри еще раз повернулся к значку, потом снова, еще и еще… и сам не заметил, как заснул, тихо выдыхая в подушку.

На следующий день Поттер-младший едва не опоздал на Хогвартс-экспресс, когда перепутал звуки будильника «можно еще поваляться» и «беги, пока не проспал все на свете». И пришлось бежать, натягивая на себя первые попавшиеся вещи, собирая все возможные чемоданы в кучу, выпуская самостоятельную Буклю из клетки, чтобы та добралась до замка, и аппарировать, с надеждой, что его не убьет отец за это небольшое нарушение правил. Формально, учебный год уже начался, почему бы не вспомнить о том, что маги на то и маги, чтобы пользоваться волшебством?

Оказался Гарри в безлюдном тупике, который был совсем рядом с вокзалом и в который его однажды аппарировал отец, когда они точно так же опаздывали на Хогвартс-экспресс. Тогда Гарри был всего лишь на втором курсе и родители считали, что должны позаботиться о том, чтобы их ребенок добрался до школы в положенное время. Теперь они явно себя такими заботами не обременяли.

Джеймс Поттер с утра отправился в аврорат, Лили Поттер заперлась в своей лаборатории, то ли печатая очередной трактат по зельеварению, то ли бережно готовя Феликс Фелицис, обещанный Гарри, если тот действительно станет старостой.

Это назначение стало действительно очень удачным, не без гордости отметил про себя Гарри, перехватывая чемоданы поудобнее и направляясь к вокзалу. До отправления Хогвартс-экспресса оставалось всего каких-то жалких семь минут, Гарри стоило сильно поторопиться, если он хотел оказаться на перроне вовремя.

К его удивлению и счастью, толпа на вокзале Кингс-Кросс в этом году куда-то рассосалась, поэтому до стенки между платформами 9 и 10 он дошел всего за три минуты, так что оставалось время немного отдышаться и подождать, пока магглы перестанут глазеть на растрепанного юношу с повязанным вокруг шеи ало-золотым шарфом и черной остроконечной шляпой под мышкой.

Отдышаться получилось, но вот дождаться, когда на него перестанут обращать внимание – нет. Прошло всего полминуты, как к нему подошел одетый в поношенные, но очень аккуратные и чистые одежды мальчик лет одиннадцати, и внимательно осмотрел. Гарри вернул ему внимательный взгляд, осмотрел тележку, на которой лежал тяжелый для ребенка чемодан. Хотел было спросить у мальчика, не потерялся ли он, но тот заговорил первым.

- Вы волшебник?

Гарри мгновенно оценил все последствия этого вопроса, но потом вспомнил, что перед ним ребенок, который даже положительный ответ может воспринять как шутку, и расслабленно кивнул.

- А ты не знаешь, как найти платформу 9 и ¾? – спросил в ответ гриффиндорец, вспоминая о том, что магглорожденные тоже должны попадать в школу на Хогвартс-экспрессе, но не всем из них Хагрид вспоминает сообщить, как это сделать.

Мальчик серьезно кивнул, и Гарри похвалил себя за догадливость. А потом объяснил ребенку, в чем суть. Тот недоверчиво прищурился. Тогда гриффиндорец пожал плечами и поспешил к барьеру.

- Просто делай, как я, - успел оповестить он мальчишку до того, как скрылся за каменной кладкой и оказался на родной платформе 9 и ¾.

Поттер обернулся назад, чувствуя какую-никакую ответственность за мальчика, но тот уже показался с этой стороны барьера. Выглядел он пораженным, но радостным.

- Садись в поезд, пока он не уехал. Запрыгивать на ходу сложнее, чем кажется.

Гарри дал ребенку последнее напутствие, на секунду задумался о том, чтобы помочь ему затащить чемодан в купе, но мальчишка уже поднял свою ношу и бодро потащил ее к поезду. Тогда Гарри с чистой совестью поднялся по железным ступеням и отправился на поиски друзей. Рона – чтобы обсудить с ним все, что произошло за лето, Гермионы – чтобы похвастаться значком, и Луны с Невиллом – просто чтобы поприветствовать.

Школьный год начинался, и он обещал быть просто потрясающим.

Хогвартс плюнул Гарри в лицо снопом золотистых искр, и тот наконец-то почувствовал себя самым счастливым волшебником на свете. Каменные стены осадного замка заменяли гриффиндорцу дом почти на целый год, и он действительно чувствовал себя дома. Именно здесь, среди ворчливых учителей, среди занудных однокурсников и нервных первогодок, среди призраков и опасных волшебных тварей, живущих в Запретном лесу, Гарри нашел спокойный уголок, в котором можно обжиться и построить что-то свое: не менее волшебное и интересное.