Солнечный чародей (СИ)

А потом оценил шансы на то, что его окончательно раздраконит мальчишка, который теперь вызывал только желание лежать рядом, впитывать и успокаиваться. Шансы были высоки настолько, что Гарри пожал плечами и пошел на голос.

— Не думал купить ей подходящий дом? Не уверен, что ты можешь поднять влажность у себя под рубашкой, если это понадобится, — предупредил о своем появлении гриффиндорец, чтобы мальчишка не придумывал тему для разговора в последний момент; то, что это придется делать ему, Гарри принимал как что-то само собой разумеющееся.

Том не ответил, и пока Гарри добирался до укрытия, он слышал только шуршание Нагини. Гриффиндорец никогда не понимал, почему они встречаются только в темных коридорах. На коленях Тома всегда книга, и Гарри не уверен в том, что мальчишка умеет видеть в темноте. Но тем не менее, коридоры всегда темные, и приходится прикладывать усилия, чтобы отыскать в них кого-то и не запнуться в процессе на ровном месте.

— Надеюсь, это заботит тебя меньше, чем провалы в памяти, — отзывается Риддл, когда Гарри наконец-то находит место для того, чтобы сесть, и в его голосе слышится раздражение.

— О чем ты? — заинтересовался Гарри. — Это история о моей гениальности на уроках ЗОТИ?

— Эта история о том, что если ты не знаком со словарем, и тебе неоткуда узнать значение слова «присматривать», то никакие уроки ЗОТИ не помогут, — огрызнулся мальчишка. — Но, конечно, ты можешь рассказать о своих проблемах с учителями, я привык слушать взрослых и забывать все, что они сказали, после того, как они заткнутся.

На секунду Гарри задумался, а потом взмахнул палочкой, и бледное обиженное лицо Тома осветил люмос.

— Вау, — выдохнул гриффиндорец. — Ты первый.

Том нахмурился, одновременно жмурясь.

— В чем я первый на этот раз?

— Нет, рассказывай первый, — быстро мотнул головой Поттер. — Но если подумать, то ты первый, кто сумел вызвать во мне стыд за пару секунд.

— Сомнительное достижение, — отозвался первокурсник, закрывая книгу, уже поняв, что почитать ему больше не удастся. — Ты уверен, что тебе срочно не надо туда, куда ты шел?

— Фактически, я шел исключаться, так что это может и подождать.

Не то, чтобы Том злился. У Поттера и в прошлый раз было слишком мало времени для него, и это не могло измениться в один момент. Да и не хотел Том, чтобы что-то резко изменилось. Поттер был слишком активным, чтобы его было комфортно терпеть продолжительное время. Но детская потребность в общении и невозможность найти собеседников кроме Нагини и Поттера весьма осложняли жизнь. Том видел еще нескольких змей у кромки Запретного леса, но опасался говорить с ними. И так секрет был совершенно бездарно выдан Дамблдору и Поттеру, не хотелось бы, чтобы кто-то еще узнал.

Нет, Том не злился, но когда он долгое время не мог поговорить с кем-то, то становился раздражительным и склонным к заинтересованности в агрессивных отраслях магии. В Запретную секцию, где, по словам Панси, хранились книги о Темных искусствах, ему путь пока был закрыт, поэтому приходилось довольствоваться «Продвинутой защитой от темномагического воздействия», найденной в самом углу библиотечного шкафа.

Подойти же к Поттеру и заявить ему, что обещания выполнять вообще-то стоит, не давала детская гордость и то, что вокруг гриффиндорца вечно кто-то крутился. Круг был замкнутый, и очень раздражал.

— А еще мне Снейп дал эссе по дурацкому зелью. Оно для первого курса, говорит, не уверен, что вы справитесь, мистер Поттер, — поделился Гарри через час после того, как уже все возможные способы обсудить ЗОТИ исчерпались. — Показал я название этого зелья Гермионе, а та совершенно серьезно говорит: «Понятия не имею, что это за зелье, мы такое не изучали».

— Для возникновения на голове оленьих рогов? — спросил Том, и Гарри задумался: ему казалось, название было какое-то более вычурное.

— Понятия не имею, — признался он, а потом напрягся, чтобы одновременно нашарить в темноте свою сумку и не сползти со слизеринца.

Гарри не особо помнил тот момент, когда его голова оказалась на его коленях, но предполагал, что ничего плохого в этом не было. Ему было удобно, колени были теплые, а Нагини наконец-то перестала шуршать, почувствовав рядом дополнительную грелку. Мнение Тома по этому вопросу было неизвестно, но Гарри предполагал, что ребенок, владеющий невербальным круциатусом, не имеет никаких причин его не применять.

— Вот, — протянул гриффиндорец пергамент с названием зелья, и Том посмотрел на него ровно секунду, прежде чем повторить.

— Рога. Ввели в программу в этом году. Снейп потратил несколько минут от урока, чтобы объяснить как и зачем.

— И специально дал писать про него мне, — закатил глаза Гарри. — Хоть он бы не издевался, почти семья же.

— Я дам конспекты, если ты тоже поможешь мне, — отозвался Том, и Гарри заинтересованно откинул голову назад, чтобы хоть немного различать мальчишку во мраке. — Амбридж велела написать про артефакты, развязывающие язык. Названия, истории, применение. Если твой отец аврор, то ты должен знать об этом что-то?

— Ты же понимаешь, что она просто хочет тебя запугать? Все эти артефакты применяются и сейчас, и все они без проблем выдаются на руки аврорам, которым хочется кого-то допросить быстрее, чем за полчаса.

— Но это все еще мое домашнее, за которое нужно получить оценку. Я стараюсь не отнимать баллы у своего факультета.

Гарри задумался на секунду, стоит ли как-то отреагировать на все-таки прозвучавшее обвинение в его адрес, но потом вздохнул, перевернулся на бок и уткнулся носом в живот мальчишки.

— Вечером получишь. Не уверен, что будет в виде эссе, но ты всегда можешь переписать так, как тебе захочется, — пообещал гриффиндорец, а потом подозрительно затих.

Том подождал минуту, а потом все-таки ткнул Поттера в плечо.

— Ты же не спать собрался?

— А ты разве не читал, пока я не пришел? — напомнил гриффиндорец, и Тому пришлось согласиться.

Не то, чтобы Гарри особо мешался… Том раскрыл книгу, устраивая ее на краю коленей, и медленно провел пальцами по странице. Буквы мягко засияли в темноте белым, но это мог видеть только один человек. К счастью, иначе в приюте Тому бы гораздо чаще попадало за ночное чтение.

Когда проверка во главе с Люциусом Малфоем наконец-то оказалась в Хогвартсе, переполошились не только учителя, но и студенты. В один момент все ученицы отказались от коротких юбок или штанов, все как одна нацепив стандартную по длине юбку прямого фасона, наглухо запахнулись в белые рубашки, аккуратно завязали галстуки и убрали волосы в строгие прически. Ученики только достали галстуки из глубины шкафа и решили вести себя потише, этого им хватило для того, чтобы не ловить на себе осуждающие взгляды аристократов.

Люциус собирался начать прямо с кабинета Амбридж, но оказалось, что сегодня она отменила пары у шестикурсников, поэтому пришлось растянуть проверку на несколько визитов. Кроме Поттера едва ли кто-то решится спровоцировать даму из Министерства, а без этого удастся уволить разве что Трелони, что будет выглядеть скорее как избиение инвалида.

На самом деле, Малфой не знал, что его дернуло пойти в Большой зал. Проверять качество еды? Смешно. Эльфы относились к здоровью молодых волшебников едва ли не ответственнее, чем все учителя вместе взятые. Проверять дисциплину? О какой дисциплине идет речь на обеде? Но в Большом зале Люциус все-таки оказался, и его внимание привлек прежде всего слизеринский стол.

С родным факультетом было связано множество воспоминаний. Люциус помнил, как они испытывали на нелюбимых однокурсниках зелья собственного приготовления, как совместно открывали «кричалки» и как искали золотые кольца в тыквах на Хэллоуин. Но вот чего точно не было во время учебы Малфоя-старшего, так это замотанных в шарф гриффиндорцев.

«Поттер, кто же еще?», устало подумал Люциус и решил, что имеет право знать, какая у Поттера отговорка на этот раз. Тот всегда отличался оригинальностью мышления, и иногда это забавляло. (Хотя чаще — раздражало).