Капелла №6 (СИ)

— Вы правы: здесь лучше думается.

— Освобождаю тебя от твоих грехов во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

— Аминь.

Было слышно, как спешно открылась дверца с той стороны исповедальни и святой отец вышел. Джон развернулся спиной к решётке и запрокинул голову. В голове было пусто, но стойкое ощущение того, что он уже всё решил, никуда не уходило. Он решил, но и сам не мог разобрать что. Не зря его одолевало чувство того, будто вокруг всё умирает и рушится; он видел себя стоящим на клочке камня, что плавал посреди разъярённой лавы, которая уже подтачивала края его опоры. Необходимо ещё совсем немного времени, и он погибнет окончательно. Но это не пугало. Ведь Джона Константина ничего не могло напугать. Он был готов. И знал, с чем имеет дело.

— Неужели это всегда так отвратительно? А врать себе?.. — Джон в полусознательном состоянии сказал это, безумно усмехаясь, а после даже не мог вспомнить, что имел в виду. Но, чтобы он ни говорил, он понимал, что в любом случае был прав.

Джон вышел из исповедальни и направился к главному алтарю: за ним то и дело сновали люди в рясах — близилась вечерня. Дождь бил по окнам и негромко стучал по куполу. Несмотря на осеннюю мрачность и угрюмость, что накинулись на Лион нынче, витражи будто бы сами излучали свет и были почти единственным украшением этой церкви. Тёмный блестящий камень действовал как-то особенно угнетающе в такую погоду; Джон глянул наверх (в который раз) и вдруг почему-то вспомнил слова Кристиана, когда они стояли в каком-то соборе; теперь ему самому показалось, что он, допустим, крестьянин, живёт в какие-нибудь Средние тёмные века и пытается понять что-то слишком недоступное для себя. Зачем он об этом думал? Наверное, чтобы на секундочку отвлечься и перенестись хоть на немного туда, за пределы купола, этого города и глянуть на всё сверху. И на мгновение понять, какие же всё это мелочи, а потом, из-за какого-нибудь шума, вдруг резко упасть вниз. И снова стать обычным крестьянином, которого завтра сожгут на костре. И осознать, что всё-таки это чудесно.

Сколько он так простоял — неизвестно; смутное воспоминание о том, что ему сегодня надо встретиться с Крисом, кое-как вывело его из этого состояния. Он развернулся и направился к выходу; его глаза, бегло пробежавшиеся по сидящим прихожанам, без ошибки отличили съёжившуюся мокрую фигуру с фиолетовым шарфиком на последнем ряду. Джон усмехнулся тому, с каким неподдельным изумлением, слегка приоткрыв рот и подняв брови, оглядывал Крис купола; с его зонта, опущенного в сторону, стекала вода в маленькую чёрную лужицу. Константин подошёл к нему; тот не сразу его заметил.

— Здесь хорошо, не правда ли? — Кристиан вздрогнул и посмотрел на него.

— О да… — он опустил взгляд, словно что-то смутило его, и мелко усмехнулся.

— Разрешишь? — Джон кивнул на скамью: Форстер занял место с краю. Тот поспешно пододвинулся, перед этим пробормотав что-то типа «Извини». Константин присел.

— Я же не слишком опоздал, раз ты решил зайти сюда?

— Нет-нет, это я пришёл слишком рано, а на улице дождь, вот и забежал на минуту сюда… — Форстер прислонил зонт рядом со скамьёй. — И часто ты здесь бываешь?

— Нечасто…

Они посидели молча слишком долго — наверное, прошло пять минут, но оно было нужно, это молчание… Люди стали входить чаще, занимать передние места, шуршать библиями, а запах ладана становился всё ярче; вечерня должна была начаться с минуты на минуту. Джон ни о чём не думал, просто переводил взгляд с одного предмета на другой и пытался зачем-то запомнить тепло человека рядом. И правда, на что оно ему? И разве тепло тела может быть особенным? Вот и у Джона раньше были уж совсем банальные для него ответы на эти вопросы. Теперь он понимал: это тепло было не просто приятно, оно будто что-то щекотало внутри него, позволяло усмехаться всем невзгодам и с каким-то несвойственным ему позитивом смотреть на будущее. Этот человек, в священном полумраке склонивший голову, оказывается, стал единственным огоньком, что с некоторого времени освещал его путь. Константин не знал, почему мыслил так узко и тривиально, хотя, казалось, в мыслях его то ещё буйство слов и метафор!..

Он аккуратно тронул Кристиана за локоть и встал.

— Нам пора. Служба уже вроде бы начинается, а я не люблю службы.

— Но, согласись, здесь хорошо… — Форстер улыбнулся задумчиво и мечтательно и взял зонт. — Честно говоря, если бы не работа, я бы вечно шатался только по двум местам: кафе и церквям либо соборам. Если бы у моих знакомых спрашивали: «Где сейчас Кристиан, вы не знаете?», они бы с уверенностью отвечали: «Он либо в церкви, либо в кафешке. Попробуйте поискать в ближайших!». И меня бы точно находили где-то поблизости…

— Как банально! — Джон хмыкнул с серьёзным видом, скрестив руки на груди. — А откуда же ты бы брал деньги на еду и квартиру?

— Да, банально, что уж говорить… — Форстер виновато улыбался и привстал. — Не только сама мечта, но и её последствия… Но ведь ты всё равно… чуть-чуть иного мнения, так? — адвокат, выходя, остановился рядом с Джоном слишком близко, соприкоснувшись плечом и взглянув ему в глаза. Константина больше не смущала эта близость, эта некоторая непринуждённость, с которой Крис легко касался его, приближался к нему, задавал глупые вопросы, за него отвечал не менее абсурдными ответами.

— Может быть… Ты ещё сейчас наверняка скажешь, что с радостью гулял бы не один, а, конечно же, со мной. Впрочем, когда бы ничегонеделание не было желанным? И если мы сейчас не отойдём друг от друга, священники посчитают нас содомитами и, сбросив все горящие свечки под деревянный крест, сожгут нас прилюдно, — последние слова Джон шептал и в конце почему-то ухмыльнулся. Где-то на заднем плане заголосили первые посланники вечерни — хористы. Губы Кристиана дрогнули в слабой загадочной улыбке; он не отошёл, будто задумавшись о чём-то слишком важном для этого момента.

— И что же? Разве это так страшно?.. — Джону показалось, что, говоря эти безбожные слова, Крис думал о чём-то другом. Тогда Константин покачал головой, взял его за подбородок и громко сказал:

— Тогда ты болен или пьян. И если болен, то неизлечимо, ведь это не болезнь, а если пьян, то не вином… — он едва смог сделать пару шагов в сторону, а потом — к выходу. На них уже стали с подозрением поглядывать. Когда Джон толкал дверь, его сумел нагнать Кристиан. Он не был смущён, скорее, как и во время всей их встречи в церкви, задумчив. На улице стало холоднее, но от дождя осталась только серая хлёсткая изморось. Они вышли из церкви и повернули направо.

— Кажется, мы сводим друг друга с ума. В самом плохом смысле, — Кристиан наконец вышел из задумчивого состояния.

— А как же!.. — тихо проговорил Джон. Он знал, что всё это не те вещи, о которых бы он хотел поговорить с ним. Они словно старательно плясали вокруг да около чего-то, что уже давно решилось в их душах, но никак — в мозгах. И, скорее всего, они никогда не заговорят об этом. Форстер прокашлялся, помолчал немного; это значило, что он старался замять прошлую исчерпавшуюся тему и даже забыть её.

— Дойдём пешком. Тебя же не покинули все силы? — Джон помотал головой.

С тех пор они перекинулись лишь парами фраз, и так было вплоть до входа в парк.

========== Глава 16. Парк Тет-д’Ор. ==========

Вдохновение иногда приходит из неожиданных источников…

Девочки Гилмор (Gilmore Girls) ©.

Парадным входом в Тет-д`Ор считались высокие кованые ворота из чёрного метала с вьющимся позолоченным орнаментом; все эти фонари в ажурной оправе, золотые головы львов по бокам, круглый герб Лиона с тем же зверем, только полностью, в воинственной позе, напоминали Версальский двор, где было до черта золота и приятной глазу красоты классицизма. За воротами виднелась васильково-сизая гладь озера, в котором плавно плыло серое дождевое небо; Джон и Кристиан специально остановились недалеко от ворот. Константин не помнил, почему именно это огромное озера привлекло его взор надолго; он даже не заметил аккуратных лужаек до него, красивой аллеи из жёлто-красной кроны деревьев и раздваивающейся дорожки, которая огибала край озера с двух сторон.