Капелла №6 (СИ)

Внутри было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь, кроме алтаря, бледнеющего при неярком горении свеч впереди, и зияющих тёмных пятен по бокам, где находились боковые галереи. Ни одного человека не было видно на скамьях впереди. Джон, стараясь даже ступать тихо, направился в основной зал, но на пороге остановился и, подумав, повернул в левую галерею. В первую очередь следовало проверить самые тёмные уголки этой церкви.

Мрачный утренний свет настолько плохо проникал через плотно зашторенные окна, что всё внутри казалось ещё темнее; Джон был будто бы героем одного из старых чёрно-белых фильмов. Чёрно-белых и немых — не было слышно ни звука, ни шороха, кроме его собственных. Казалось, здесь замерло время и движение, суета, свойственные любому общественному месту. В глубине галереи виднелся маленький алтарь, а по стенам висели пыльные подсвечники — вот и всё, что было там. Ещё где-то сбоку, прикрываясь железной решёткой, стояла в углублении чья-то небольшая белая статуя; дверь рядом с алтарём была аккуратно завешана фиолетовой, побитой молью бархатной тканью — это Джон быстро выяснил, слегка приподняв завесу, когда подошёл поближе, будто бы рассмотреть икону.

В тот момент где-то в холле стали слышны шаги. Джон молниеносно обернулся. В начале боковой галереи стала видна фигура в свободных одеждах. Между ними было не больше двадцати метров; фигура сделала навстречу ему пару шагов; Константин тоже ступил вперёд, не желая оставаться в тупике у алтаря — после первой колонны он остановился: здесь он мог свободно уйти в основной зал. Фигура продолжила приближаться, становясь всё виднее; ею оказался священник, на вид не более пятидесяти лет, гладко выбритый, с круглым лоснящимся лицом и хитрыми, недобро блестящими глазками, которые неровно перебегали с предмета на предмет. Когда между ними осталось пару метров, он заговорил тихим, устрашающе ласковым голосом:

— Здравствуй, сын мой. Что-нибудь ищешь?

— Разве что одержимых демонами, — ловким движением Джон вытащил пистолет — то, что священник обуян тёмной силой, не подлежало сомнениям, но тот неожиданно оказался куда быстрее и, сбросив широкую накидку, стремительно прыгнул в сторону, потом на Джона. Константин повалился на пол, но в этот раз вышло куда удачнее — он успел сгруппироваться и не выронил пистолет. Толстые пальцы священника сомкнулись на его шее, но дуло уже упиралось тому в грудь. Джон выстрелил; хватка ослабла, священник вскрикнул, и Константин быстро откинул его в сторону. Пару выстрелов вернуло ему человеческую сущность. Возможно. Джон, вставая и отряхиваясь, не был уверен, что, дойдя до довольно серьёзной стадии слияния с демоном, этот человек сохранит здравый рассудок.

На верхних галереях что-то щёлкнуло, и везде загорелись лампы, осветив это тёмное место. Джон дошёл до холла и оттуда глянул в главный зал: наверху никого не было видно. Тогда он аккуратно прошёлся по правой галерее, запрокинув голову и стараясь высмотреть, но никто не появлялся. Тогда Константин, перезарядив пистолет, двинулся к основному алтарю, не спуская глаз с верха. Галерея на втором этаже представляла собой просто коридор, окаймляющий прямоугольник всего здания церкви, с перилами и несколькими дверями. Туда вела белая лестница с неподходящей сюда по стилю приземистой балюстрадой. Джон аккуратно поднялся, оглядываясь. Было тихо; на противоположной стене виднелась панель с выключателями — где-то там стоял человек, что включил их. Константин решил проверить сначала все двери, а потом дойти дотуда. Выстрел и крик просто невозможно было не услышать, к тому же, для чего-то здесь включили свет; всё это наталкивало Джона на не очень приятные мысли.

Держа наготове пистолет, он осторожно пошёл по правой галерее; первая дверь с потёртой медной ручкой оказалась открыта. Джон заглянули в неё: маленькая тёмная комната без окон с серыми обоями, из мебели был виден только стул и пустой пыльный стол. На стенах висело очень много картин — создавалось ощущение, что это секция какого-то огромного музея, а не келья обычной церкви. Константин хмыкнул и пошёл дальше. Вторая дверь, находившаяся через метров пятнадцать после первой, была кожаной, с массивной ручкой и несколькими замочными скважинами. У Джона не было надежды, что он сможет открыть её, но ручка в виде когтистой лапы какого-то зверя легко поддалась, и, скрипя, дверь тяжело отворилась. В этой комнате атмосфера стояла куда более уютная, чем в прошлой, хотя не менее подозрительная: вовсю мощность горела хрустальная люстра под потолком, пол был устлан белым мягким ковром, около стен и в середине комнаты расположилось много белых кожаных кресел и диванов, на них в беспорядке валялись листы бумаги, а стены были вновь усыпаны множеством картин.

Следующая комната находилась как раз на той стороне, где были выключатели. Джону стало даже интересно — а это с ним происходило редко: обычно его работа была самой заурядной, тут же он надеялся найти что-то необычное.

Первые две комнаты были самыми что ни на есть обычными и оказались похожи на настоящие кельи. Джон подошёл к третьей, ветхой двери, и прислушался; в комнате едва слышно переговаривались не более трёх человек. Такие вещи Константин уже давно научился определять. Убрав руку с пистолетом за спину, он решился войти туда и поговорить с этими людьми, ведь просто выбивать из них нечистую силу было бы слишком скучно. Учитывая то, что священник прекрасно говорил на английском, он надеялся узнать побольше, чем знает сейчас. Сначала он дёрнул ручку и толкнул дверь; голоса затихли. Перед этим Джон мельком оглядел комнату через скважину и не обнаружил ничего подозрительного, потому и вошёл просто так, даже не сделав пару контрольных выстрелов.

В комнате было накурено до такой степени, что всё тонуло в аспидно-серой дымке. Окна были завешаны чёрными бархатными шторами, а за столом перед ними сидело три человека в тёмно-синих дождевых плащах: двое мужчин и одна женщина. Они разглядывали какой-то лист, лежащий перед ними, под яркой настольной лампой, так как в комнате горела всего одна лампочка, одиноко болтающаяся под потолком. Как только Джон вошёл, люди повернулись к нему и, не двигаясь, смотрели где-то с полминуты очень внимательно и задумчиво, будто бы его приход имел за собой какое-то сокровенное значение. Потом один из них, с бородой и круглым лицом, с туманным взглядом, (на вид ровесник Джона) пробормотал что-то на французском.

— Я не понимаю, — Константин покачал головой. Тот приподнял в лёгком изумлении свои густые брови и несколько погодя спросил:

— Как же я мог забыть, что вы ещё не могли успеть выучить французский, Джон Константин, — Джон пригляделся внимательнее: мужчина произносил слова слишком беспристрастно, не соответствующе тому выражению, которое должно быть в них. Безусловно, он под влиянием адского отродья; вопрос в другом: какого именно? Это оказалось слишком интеллектуальное отродье: оно знало его имя и факт того, что он временно находится здесь. Остальные двое смотрели на него также: отрешённо, но вместе с тем и внимательно. Это был особенный взгляд, хорошо знакомый Джону; когда он только начинал заниматься этим ремеслом, много обжигался именно на этом взгляде — вероятно, несколько добрых десятков демонов ушли от него, прикрываясь отнюдь не яростным взглядом. Теперь-то обмануть его было почти невозможно.

— Что ж вы так, упустили такую важную деталь! А говорят, демоны куда более проницательные… — Джон невозмутимо стал оглядывать комнату: тоже в картинах. — А у вас тут неплохо: как в картинной галерее.

— А теперь послушай сюда, мразь! — вдруг воскликнула женщина, ударив по столу кулаком, при этом её лицо не поменяло выражения. — Может быть, сегодня ты нас и обыграл, но это дело ещё не окончено. Нас десятки, а ты один! И ты будешь слаб, Джон, морально убит… — потом добавила чуть тише: — Тебя ждут бесконечные огорчения…

— А, так это моя обычная жизнь, — Джон сделал три размеренных выстрела, а потом ещё столько же, только быстрее. Эти демоны уже навряд ли могли сказать что-нибудь годное; тела людей грузно попадали на пол. Джон хотел было идти, даже уже думал о другом — ведь то, что случалось дальше с охваченными демоном людьми: умирали они или нет, его ни в коем случае не интересовало, как его взгляд, меланхолично прошедший по стене, вдруг наткнулся на чудесную картинку: оранжевый воздушный шар с тонкой кудрявой ниточкой улетал в синее небо.