Капелла №6 (СИ)

Дом адвокатов оказался комплексом зданий разных веков. Жалкие серые домишки сочетались с открытыми арочными этажами, между которыми примостились массивные керамические горшки с пышными цветами. Оказалось довольно необычно гулять по этим широким, кажется, растолстевшим балконам и смотреть на квадрат зелени в центре площадки, где одиноко сидел потёртый, но ещё сохранивший в себе каплю важности и былого величия лев. Крис говорил много и с увлечением, плавно проходя между колоннами и арками, словно призрачное отражение тех людей, что слонялись здесь с делом или без. Его чёрное, странного и необычного покроя пальто с видневшейся фиолетовой кофтой делало его похожим на адвоката XIX века, разве что цилиндра на голове не хватало.

— По сути, название совсем не оправдывает назначение этого места. Их просто пыталась спасти группка адвокатов. Вот и всё, на самом деле… Мы сейчас гуляем по зданию, которое старше нас раз в пятнадцать. Удивительно, что кажется совсем не так… — Форстер провёл ладонью по шершавой серой каменной стене.

— Кажется, что мы гуляем просто в каком-то общежитии, где давно не было капремонта… — Джон надменно хмыкнул. — Но да, полностью на общагу это не совсем похоже хотя бы потому, что нет снующих туда-сюда в халатах людей. Что же здесь теперь?

— Как бы всё и в то же время ничего. Здесь живут. Но жильё стоит дорого и не стоит своей цены. Здесь сыро, затхло, везде плесень. Обои отходят от стен; люди жалуются на постоянный кашель. Ты бы хотел здесь жить? — Джон, задумавшись о своём, не заметил, как Крис впереди остановился, и почти столкнулся с ним, полуобернувшимся в его сторону с заинтересованным взглядом. Они оказались почти вплотную друг к другу. Форстер смотрел прямым, несколько тёплым и любопытствующим взглядом.

— Конечно! Я же странный человек, — отвечал Джон почти безэмоционально, хмыкая. — По твоему скромному мнению, конечно.

— Ты сам так не считаешь? — Крис наивно поднял брови, а потом, хмыкнув и поморщив нос, добавил тихо: — Хотя что я говорю… это очень дурацкий вопрос…

Может быть, впервые они были так близко друг к другу; пока адвокат с полуусмешкой смотрел в сторону, о чём-то задумавшись, Джон разглядывал его и в который раз убеждался, что ничего особенного не было в этом лице: самая обычная внешность, не иначе. Значит, что-то иное превращало её в такую, что где-то на сердце начинало что-то приятно щемить — может, то были воспоминания? Джон не помнил, когда в последний раз так долго зависал, смотря на чьё-то лицо.

Наверняка со стороны они выглядели забавно; но, впрочем, никого рядом не было, значит, никому это забавным показаться не могло. Разве что им самим. За аркой шуршал дождь, будто старался что-то нашептать им, а они стояли, почти вплотную, не смея сдвинуться и будто зависнув в междувременье, если такое вообще есть. А если нет — тогда они его придумают. Джон задумывался об этом, улыбался уголком рта и принимал следующую мысль; таких было не меньше сотни. И всё — несуразные мелочи, банальные слова и слишком приевшиеся метафоры.

Наконец Криcтиан поднял на него свои глаза, понял абсурдность положения и сделал два резких шага назад.

— Ой, что-то я слишком задумался! Что ж ты не толкаешь меня? У нас впереди ещё столько интересного, пойдём дальше! — он легко потянул его за рукав и направился вперёд. Джон не спеша следовал за ним.

— Знаешь, нам определённо некуда спешить. В такую погоду если ещё и спешить… — Джон поморщился, — тогда я вообще подумаю, что нахожусь в своём отвратительном Лос-Анджелесе.

— Ты же сам сказал, что любишь его, — Форстер хитро улыбнулся. — Или теперь твоя любовь — Лион?

Джон пожал плечами. Откуда ему знать такие слишком серьёзные вещи? Любить что-то и не любить… это слишком относительные понятия. А ему уже надоело думать о всяком относительном.

Покидал он холодный, серый и просторный Дом адвокатов нехотя — удивительно, но ему здесь понравилось. Как знать, может, Крис и прав: он странный человек и ужился бы здесь в лёгкую. Но больше всего ему понравились их разговоры здесь и точно не входящее в их роли молчание, когда они глуповато и близко стояли друг к другу. В тот момент, казалось, могло произойти многое — многое безумное или просто странное, но оно, увы, не произошло. Джон даже не хотел знать что. Это была слабость, поделённая на двоих. Просто секундная слабость…

Они вновь где-то шли, по каким-то нешироким, сверкающим в свете фар и дождевого марева улочкам, вновь сквозь размазанное полотно ливня неожиданно выступали мощные фасады домов, статуи львов, каменных и увечных горгулий, лёгких ангелов, обычных, но величественных людей; мимо них вновь проносились всегда спешащие туристы, скрывающиеся не то чтобы от дождя — от времени, которое всегда поджимало у них, ведь надо было так много посетить; мимо проплывали, словно какие-то призраки умершего города, и местные жители — они никуда не спешили, лишь презрительно фыркали на дождь, сильнее укутывались в платки и шарфы и продолжали неторопливо идти. Они с Крисом тоже наверняка напоминали местных. Адвокат, кстати, иногда что-то рассказывал, и Джон вновь с интересом окунался в прошлое, то прошлое, где ещё не было места нынешним проблемам, но где всё-таки истории повторялись с сегодняшними. Казалось бы, одни темы ну очень новы, а как глянешь назад — а такое было сплошь и рядом. Вот и думай, что ты оригинален.

Когда они ещё только подходили к Лионскому собору, Крис рассказал историю про какую-то знаменитую актрису прошлого или позапрошлого века, что жила здесь, в Лионе. Она попала в какое-то странное, унизительное положение (Джон не особо понял почему, но это было связано с её дочерью, которой угрожали), и ей приходилось любить и мужа, и любовника. Кажется, она была слишком праведна для этого греха, поэтому часто уходила на исповедь именно в Лионский собор. Но была такая особенность: жаловаться на мужа она ходила в исповедальню, что в правой галерее, а на любовника — что в левой. История скрывает, как они выслеживали её и совершили такое, но в итоге священник, что принимал её исповеди и жалобы на мужа, был её муж, а на любовника — собственно сам любовник. Когда это вскрылось, её ожидали целых два скандала. Она не выдержала и покончила с собой прямо на ступенях собора.

Джону не очень понравилась эта история. Не столько из-за того, что он понимал ту мадам и её чувства насчёт вскрывшейся тайны, а сколько из-за глупости этой всей мелодрамы. Он сказал тогда Крису: «Больше не рассказывай мне историй, где замешана любовь. Это всегда тривиально-глупые истории». Форстер, оказывается, не был против такого, просто счёл нужным рассказать.

Собор встретил их молчаливым равнодушием и мраком боковых галерей. Это оказалось очень высокое, мощное здание с шикарным орнаментом, слегка золотистым камнем, огроменными входами, богатым убранством внутри и бархатными занавесками. Впрочем, оно не сильно отличалось от предыдущих соборов, по крайней мере, для Джона. Они решили побыть там недолго; пока Константин думал о той глупой женщине, чья кровь текла по ступеням, что были под его ногами, Кристиан куда-то на минуты три пропал, как оказалось потом — поставил за кого-то свечу. Джон едва сдержал ядовитую усмешку — ну, за кого молиться этому пареньку; а потом подавил горькую усмешку — м-да, слишком он увлёкся, до того увлёкся, что и позабыл, в каком он сейчас измерении и что нет того беспомощного, одинокого и даже смешного в своём одиночестве паренька. Уж этому наверняка есть за кого молиться в его новой блестящей жизни. Однако лицо, полуприкрытое упавшей мокрой прядью, не выглядело удовлетворённым. Казалось, Кристиан хотел что-то сказать.

— Я забыл осчастливить тебя хорошей новостью, представь только! — Джон хмуро глянул на это печальное, скрытое в полумраке свечей лицо и что-то не поверил в хорошесть этой новости. Хотя какая фраза была припасена им для таких случаев? Верно, что всё это только ему показалось или это всего лишь стечение глупых обстоятельств.

— Вот ушёл поставить свечку и тут же вспомнил! — Крис мелко и нервно улыбнулся, скрестив руки на груди и прислонившись боком к тёмно-зеленоватой колонне. — Благотворно на меня влияет всё это… Так вот, послезавтра состоится заседание суда по твоему делу. Будь готов отвечать честно и кратко. Думаю, после заседания решится точно: либо тебе возместят моральный ущерб, либо нет и мы подаём апелляцию. Но хочется верить, что послезавтра уже всё завершится… ты наверняка устал торчать в чужом городе, вдали от друзей или близких… — Джон хотел зачем-то возразить, но, видимо, у судьбы нет лишних намёков — лучше ему и правда не говорить этого — Кристиан оказался так увлечён собственной мыслью, что продолжил тараторить: — Я тебя так понимаю… я бы давно волком завыл и захотел бы в ту же минуту бросить всё и вся и вернуться! Надеюсь, тебя устроит небольшая сумма денег, что выдадут тебе в качестве компенсации, если всё пойдёт хорошо…