Капелла №6 (СИ)

— Вы так только думаете. Если присмотритесь, то между магазинами и кафе увидите подъезды, которые ведут во внутренние тихие дворики и квартиры. Нечасто встретишь отель, который бы занимал весь дом. Максимум — пару этажей. Только взгляните наверх, — он сам поднял голову, Джон невольно последовал его примеру, — в этой красоте живут люди, правда, отнюдь не бедные. И, наверное, меньшинство из них произошли из знатных родов; да и некоторые не знают о своём происхождении. А вот и вход.

Джон, за разглядыванием зданий и слушанием звонкого голоса Криса, совсем и не заметил, что они уже пришли к какой-то полукруглой арке. Главным достоинством таких улочек было совмещение строений разных эпох: от симметричного ренессанса до пышного барокко. Все эти разные дома стояли близко друг к другу, даже можно сказать — жались, силясь слиться архитектурными стилями.

Кристиан слегка потянул его за рукав во вход в полукруглую арку.

— С утра почти все трабули открыты для хозяйственных нужд: ввоз товара, уборка… К обеду большая их часть закрывается, остаются только самые известные.

Арка оказалась длинной, проходящей под всем домом; впереди виднелся залитый солнцем внутренний дворик.

— Это же вход в музей, о котором ты говорил?

— Нет, вход в музей чуть дальше. Это трабуль для жителей дома, — они одновременно глянули друг на друга, и Форстер улыбнулся. — О, вы заметно повеселели! Но нас ещё многое ожидает впереди…

Константин хмыкнул и напустил на себя специально серьёзный вид; но, наверное, он уже не мог скрывать своё хорошее настроение — да и незачем. Что-то слишком беззаботное и безотчётное разливалось в его душе. Внутри трабуля было темновато, прохладно, но оттого и уютно. Два раза они выходили на внутренние дворики домов. В итоге они вышли на улицу Форс, как сказал Кристиан. Оттуда был виден каменный фасад собора, его выпуклая широкая башня и высокие заострённые окна. Это был вид сзади.

Когда они пересекли улицу, ту самую, которая была названа в честь Эдуара Эрьо, Кристиан начал:

— Сейчас мы войдём в один трабуль. Он был построен тогда, когда был заложен первый камень этого собора — в V веке. Несмотря на то, что теперь там видны достаточно новые дома, стены, из которых сделан трабуль, древние.

Они шли прямиком к очень короткой улочке, зажатой между камнем собора и стенами зданий. Как оказалось потом, эта была самая короткая улица в Лионе, названная в честь собора — Сен-Низье.

— Но это не самое интересное… интересно кое-что другое: легенда, которая ходит вокруг одной статуи, помещённой там. Говорят, во времена Реконкисты, когда сарацины (это такой народ, можете не запоминать названия) двигались по Лиону и всё здесь разрушали, священники поняли, что собору навряд ли устоять под этим натиском и многое его убранство пропадёт (что оказалось недалеко от правды), и решили они спасти хоть что-нибудь. Решение их пало на посеребрённую статую Девы Марии — впрочем, то было почти единственным их богатством на тот момент. И решили они упрятать её в в этом трабуле — он пролегал в то время как раз глубоко, мало использовался, а дверь в него с обеих сторон хорошенько замаскировали. Да и переходов там, лестниц всяких!..

Тем временем они переходили дорогу и ступали на улицу Сен-Низье. Джону даже стало интересно.

— Так вот, поставили они её туда. Когда началась реставрация собора, а случилось это ни много ни мало через пару веков, о статуе, естественно, вспомнили и решили перетащить. В то время, когда собор был почти разрушен, многие верующие ходили молиться к статуе в этом трабуле. Поэтому считается, что эта подземная улица священней, чем сама церковь. Но все попытки перетащить уже прижившуюся к тому месту статую заканчивались неудачами и травмами: в первый раз неожиданно обвалился потолок, до того времени казавшийся крепким, во второй — трабуль затопило, причём статуе не сделалось ничего, а в третий — самый удачный раз — когда рабочим удалось добраться до статуи, они нашли рядом с ней плачущего подброшенного младенца. Этот ребёнка сочли неким божественным знаком, поданным самим Господом Богом, чтобы не сдвигали статую Девы Марии; он плакал, значит, считали, плакала и сама Дева Мария. Так она и осталась до сих пор там. К неё идут целые паломничества, но в утреннее время там обычно мало людей.

— Эти люди побоялись обвала, потопа и плачущего ребёнка? Да они какие-то слабаки! — фыркнув, сказал Джон. Крис только покачал головой.

— Ну, вы бы подумали, в каком веке это было. Тогда почти любое событие обдумывалось с мистической точки зрения; да и три несчастные попытки — это священное число! Так что этих людей можно понять…

Наконец они дошли до конца улицы, где было много входов и даже один небольшой въезд для грузовиков. Где-то сбоку от них, почти вплотную к собору, притулилась массивная деревянная дверь, казавшаяся закрытой. Однако Форстеру было достаточно толкнуть её, и им открылась каменная лесенка, уходящая змейкой куда-то вниз. На влажной стене искрился блеск от ближайшего фонаря.

— Я даже не буду спрашивать, есть ли у вас клаустрофобия или никтофобия… это как минимум глупо… — прикрыв глаза на секунду и усмехнувшись, сказал негромко Крис, даже как будто не ему, а себе.

— А вдруг? Вдруг я экзорцист, боящийся пространства и темноты? — Крис смотрел на него и едва сдерживал улыбку.

— Тогда я решительно вас не понимаю… — они начали спускаться вниз; то продолжалось минуту (вот какой глубокий трабуль), потом они вышли в длинный узкий коридор с несколькими дверьми и маленькими помещениями по бокам. Потолок был очень низкий, так что даже Джон, с его средним ростом, ощущал, как волосы на его голове почти касались верха.

— Вообще, это место несколько неизвестно не то чтобы приезжим — даже обычным жителям! Только верующие знают о нём…

Справа стали виднеться приземистые толстые колонны — значит, то был вход куда-то. Оттуда мягко распылялся свет в сырую туманную мглу трабуля; отчего-то без всяких подсказок Джон бы понял, что это место было древним — всё это выдавали мрачные стены, выщербленный камень и низкий потолок. Наконец они добрались до колонн — между ними был вход, предназначенный для одного человека, — и увидели в небольшом полукруглом углублении (всего метра полтора длиной) ту самую статую Девы Марии. Местами серебро поистёрлось с веками; в остальном в ней не было ничего особенного — такую Деву Марию можно было увидать почти в любой церкви. Рядом с ней лежали цветы и горели лампады. Однако ж что-то невыразимое в этом тайном святилище поразило даже Джона — и сложно в такие моменты сказать, что именно. Вкупе с историей, рассказанной Крисом, эта фигура в лёгких струящихся одеждах наполнялась ещё большей загадочностью. Они постояли минуты две молча, словно отдавая дань стойкости и древности этой хрупкой девушки; может, Форстер и отдавал, а Джон же думал сугубо о своём.

После этого пусть священного, но затхлого помещения выход на свежий воздух и яркое солнце показался спасительным. Они с Кристианом ходили ещё много где и разговаривали Бог весть о чём; всё это, порой слишком личное, Джон хотел и не хотел вспоминать. Ему просто нравилось бездумно шататься по городу, радовать взгляд барокко, готикой и ренессансом, удивляться каким-то мелким историческим справкам, что давал Форстер (который теперь казался Джону какой-то ходячей энциклопедией), и, наконец, понимать, что недоверие и подозрительность отошли на задний план в их отношениях; теперь там больше было некой теплоты, даже дружеской ноты. Константин совсем перестал понимать эти резкие переходы в их общении; что ж, это ещё раз доказывало, что ничегошеньки в них не изменилось. Но это так… заранее сделанный банальный вывод.

Они немного полюбовались готическим фасадом собора Сен-Низье, даже зашли на минутку туда; Кристиан вновь начал рассказывать — и рассказывал, честно говоря, получше многих экскурсоводов. Джону не было интересно, когда и кем это было построено, а, например, какие неизвестные факты скрывало в себе это место. И Кристиан вполне удовлетворял его любопытство. После они двинулись вверх по улице Поля Шенавара; чем дальше они продвигались, тем пышнее и красочнее становились фасады зданий. К центру зодчие, казалось, начинали игру: кто лучше и искуснее украсит дома. Одно здание было лучше другого и так далее. Форстер сказал, что если здания вокруг становятся всё наряднее, значит, скоро впереди покажется мэрия — удивительный комплекс строений, построенных в стиле барокко.