Увидеть свет (СИ)

— Жизнь, — ответил Доминик и, наверное, сам поверил только в эту секунду. — Жизнь здесь и сейчас, а не в вымышленных мирах. Искусство — это дверь, в которую не надо входить. Это замочная скважина. А если перешагнуть порог, то оно утрачивает значение.

— То есть..? — Терри чуть шатнулся, будто бы ему стало дурно.

— Вы — убийца, а не тот, кому суждено стать апостолом Петром.

— Хотите назвать то, что я совершил, всего лишь убийством? Жалким убийством? — Терри разозлился, и Доминик понял, что в этом его спасение. Асскольд признает его недостойным дара. — Как можно сравнивать то, что я делаю, с жалкими убийствами! Этот… — он набрал воздуха, — это чудовище, что недавно взяли, — вот он убийца. Ничего святого! Но я… Моя идея была иной.

— И кончилась гибелью трёх человек, — парировал Доминик, опустив ладонь на ручку двери.

— Четверых, — скрупулёзно поправил Терри. — Но с первым… Я совершил ошибку.

Он поник, точно воспоминания о некоем первом заставили его испытывать стыд.

— Из-за Лекса мне пришлось приехать сюда, — сказал он чуть позже. — Я совершил ошибку, я ещё ничего не умел. Но Лекс простил бы меня.

— Уж это вряд ли, — выдохнул Вэйл и тут же дёрнул дверь на себя. — Охрана! Вызвать полицию!

***

Терри не сопротивлялся. То ли слова, то ли действия Доминика сломали его. Он молчал, безвольно позволяя сковать себя наручниками. Вэйл стоял в стороне, размышляя, стоит ли показывать Саймону Риду запись разговора. Это наверняка было наиболее важным доказательством, но отчего-то им не хотелось делиться.

— Почему вы решили, Доминик, что этот человек угрожает вам? — Рид подошёл к нему. — Он не производит опасного впечатления.

— Это ваш убийца, — устало ответил Вэйл. — Докажите самостоятельно.

— Может, вы сами — убийца? — Саймон усмехнулся. — А нам отдаёте глупца, который не может вымысел отличить от реальности?

Доминик разозлённо вытащил телефон.

— Скажите ваш е-мейл, — почти приказал он, — у меня для вас сюрприз.

Иногда и с самыми приятными дарами приходилось расстаться.

***

Не прошло и двух недель, как Терри рассказал обо всех, включая Лекса, Саймону. Он не раскаивался, лишь злился на Доминика, который так разочаровал его. Он не считал жертв мёртвыми, но при этом спокойно прошёл медицинское освидетельствование и был признан вменяемым.

Саймон пригласил Доминика на ужин — чтобы извиниться, не иначе — и, ничего не объясняя, положил перед ним папку с психологическим портретом убийцы. Вэйлу не было интересно, но он не стал упускать возможность. Оказалось, что Эдгар допускал сравнения с ним, когда описывал то, что заметил в убийце по его поступкам.

— Мы решили, что Эдгар вас выгораживает, — пояснил Саймон, подцепляя мясо на вилку, — но, тем не менее, хочет дать нам подсказку, не говоря напрямую. Такое случается. Было печально разочароваться.

— Мне хватает холстов и красок, нет необходимости в использовании тел, — зло бросил Доминик.

— Вам лучше уехать из города, — Саймон качнул головой. — На пару лет. Ваше имя будет звучать всё время, пока идёт судебный процесс. И газетчики обязательно воспользуются этим.

— Чем? — Доминик не понимал, куда клонит Рид.

— Вы тоже станете убийцей, — пояснил он. — В глазах общественности, конечно. Уезжайте.

— А мои показания? Они не нужны? — Доминик нахмурился.

— Нет. Есть другие доказательства. Есть признание. И я точно знаю, что адвокат не станет выкручиваться, — Саймон усмехнулся. — Да, наш друг сядет за решётку.

— И Норт?

— Против него слишком много прямых улик, — Рид пожал плечами. — Он был небрежным подражателем, одержимым глупой идеей. Никакой адвокат его не вытащит.

— И он тоже признан вменяемым? — удивился Доминик.

— Признан, — Саймон вздохнул. — Понятие вменяемости сейчас столь причудливо… Я бы сказал, что они оба больны, инфицированы своей одержимостью. И желание показать внутренностям человека свет, и жажда обратить на себя внимание убийствами для меня за гранью нормальности. Но есть процедуры.

— Что ж… Не представляю, что было бы правильнее для них обоих, — Доминик отпил вина. — И не хочу этого представлять.

— Покиньте город, — снова начал Саймон. — Я не ваш друг, знаю. Вы не впустите меня в свой круг ни за что, но как любезный враг я прошу — уезжайте, Доминик.

Вэйл не возразил. Он чувствовал, что Рид в чём-то прав. Переезд — такая неприятная вещь, но в этот раз, наверное, действительно необходимая. Нужно было созвониться с Алексом и спросить у него. Однако прямо сейчас Доминик посмотрел Саймону в глаза. Те были светлыми и честными.

— Жаль, что Терри так и не понял, — Доминик не мог не высказать этой мысли вслух, — свет может быть разным. Один — простой и ясный — сияние солнца. А другой — незримый — свет души, если позволите. Сияние разума. И чтобы воспринять свет полноценно, не нужно вскрывать тело. Нужно взяться за скальпель, который распотрошит душу.

— И что же это за скальпель? — Рид всё ещё слегка улыбался.

— Искусство, — ответил Вэйл и отвернулся. — Искусство…

Ему было больно. Терри сам не сознавал того, что творил. Его идея была ложной. Он не чувствовал красоты. Зато Доминик точно знал, что именно должно было быть вложено в слова «увидеть свет».