Увидеть свет (СИ)

Комментарий к 13

И осталась только одна глава!

========== 14 ==========

Буквально на следующее утро Мадлен позвонила сама. Было рано — для неё, а Доминик только что позавтракал и намечал план на день.

— Наверное, это прозвучит странно, — сказала она торопливо, — но нам всё-таки лучше увидеться. Мы похожи на детей, которые боятся взглянуть друг другу в глаза…

— Я как раз хотел запланировать совместный обед, — прервал её Доминик, про себя отметив, что если кто и похож на ребёнка, то точно не он. Это ведь именно Мадлен настаивала на отсутствии каких бы то ни было встреч. Он прекрасно помнил этот момент. Впрочем, напоминать он не стал, хотя прежде и высказался бы прямо. Теперь же он словно получил право не говорить ей всего, что думает. Для него это был единственный вариант лжи.

— Хорошо, — его реакция наверняка немного сбила её с толку. — Я думала расспросить тебя… Но лучше лично, да… Я уезжаю послезавтра, Доминик.

— Мы можем повидаться сегодня, — отозвался он сразу. — В том ресторанчике, что почти напротив галереи Анхелики. Вероятно, ты знаешь его.

— Я там часто обедаю, — призналась она. — Бываю в городе временами и… снимаю одну и ту же квартиру. В соседнем здании.

«Зачем ты говоришь мне это?» — мелькнула мысль у Доминика, и он тут же обвёл в планинге имя Мадлен.

Не дождавшись ответа, она вздохнула и сама назвала время:

— Мне будет удобно около трёх часов. Надеюсь, тебя не слишком затруднит?

— Я приеду, — Домиником овладело странное чувство, и он отключился первым. Никогда прежде он не делал этого, но сейчас нужно было поступить именно так.

***

Она была в красном. Столь неуместно и вызывающе, что Доминика передёрнуло. Он всмотрелся в её черты, отмечая метаморфозы — стрижка, конечно, стала другой, да и цвет волос изменился. Уголки глаз словно чуточку опустились, и рот не улыбался уже так легко. Мадлен не постарела, эти перемены не относились к возрасту, они говорили о новом опыте, новых мыслях. Это была Мадлен, которую он совсем не знал.

Он сидел за столиком, ожидая, когда же она заметит его, когда подойдёт, а она стояла, растерянно поглаживая пальцами клатч. Но наконец этот момент схлынул, и…

— Доминик! — она стремительно прошла через зал и опустилась перед ним, уложив клатч на стол. — Рада видеть тебя.

Но он был не уверен, что в её глазах отразилась радость. Это было что-то совершенно другое, может, и противоположное. Мадлен как будто бы стала опасна, даже её прозрачные, светлые, такие глубокие глаза, которые он сравнивал с ключевой водой, теперь казались желтоватыми, поблёкшими, точно источник замутился.

«Может, я всего лишь переношу на неё своё недовольство?»

— Я уже заказал, — начал он вместо приветствия. — Ты хотела поговорить о чём-то конкретном?

— Нет, — она пожала плечами, разом потеряв всю уверенность. — Только посмотреть на тебя.

«Не говори мне о любви, — мысленно попросил Доминик. — Ничего подобного…»

— Наверное, ты считаешь меня лгуньей теперь, — она взглянула на него так пронизывающе. — Может быть, так и есть. Я обещала тебе уехать, но на самом деле… Нет, я не осталась. Всего лишь приезжаю время от времени. Живу — здесь, — она кивнула на видневшееся за окном здание. — Узнаю о тебе. Разве это ложь?

Он не подобрал слов, но Мадлен смотрела на него и, конечно, нашла нужные сама.

— Ты мне небезразличен, Доминик. И никогда не будешь. Ты — моё прошлое, тот, кто в чём-то сделал меня. Я не могу это забыть или вычеркнуть из жизни. И надеялась, что ты не вычёркивал меня.

— Нет, — он отвёл взгляд. Нельзя было сказать, что он не пытался, но что-то невозможно стереть, потому что остаются следы, шрамы, если угодно.

— Я подумала именно так, когда ты позвонил.

Он вспомнил, как успокоился тогда, узнав у Мадлен ответ на вопрос. Теперь он ни за что не поверил бы ей. Потому что было гораздо проще считать человека паталогическим лгуном, чем гадать, в какой момент он действительно солгал.

— Анхелика… много говорила об этих… — Мадлен точно не могла произнести «убийства», — она видела фотографии. Пойман один, кто же тогда другой, почему он… делает это?

Доминик равнодушно глянул за окно, на солнечный свет, заливший улицу, на людей, спешивших мимо стеклянной витрины ресторанчика.

— Он что-то дарит, — говорить это Мадлен оказалось невероятно легко. — Не знаю, что конкретно, но в этом есть какой-то высший смысл. Он уважает каждую жертву.

Где-то на краю сознания будто бы порвалась тонкая ниточка. Доминик едва ли не услышал щелчок этого разрыва. Он ухватил что-то важное. Что-то, скрывшееся за словом «уважает».

— Мигрень? — озаботилась Мадлен, и Вэйл понял, что она слишком пристально всматривается в его лицо.

— Нет, ничуть, просто кое-что вдруг прояснилось, — отмахнулся он, хотя чтобы обрести настоящую ясность, нужно было немного поразмышлять.

Тут принесли заказ, и Вэйл заставил себя отвлечься на еду и пустую болтовню Мадлен, которая поспешила сменить тему, как будто испугалась, что разговор о «творце» травмирует Доминика.

Однако в какой-то миг мысль слишком увлекла, и Доминик перестал слушать, перебирая в памяти всё, что как-то связывалось со словом «уважает». Он словно что-то увидел в траве, как бывает, когда пытаешься поймать ящерицу. Или, если на то пошло, когда выслеживаешь другого зверя. Как бы там ни было, но он что-то совершенно точно нашёл.

И стоило подумать ещё, как перед глазами встал Терри Асскольд.

— Доминик? — одёрнула его Мадлен. — Надеюсь, тебя отвлекла идея картины?

— Анхелика не показывала тебе фотографию моей новой работы? — переспросил Доминик.

— В последние дни она всё время занята — полиция, выставка. Она не желает встречаться со мной, — Мадлен грустно улыбнулась.

— Я перешлю тебе, — он взялся за телефон. — Конечно, вживую ты посмотришь на выставке. Возможно, уже скоро.

В это время его мысли разворачивались всё стремительнее, и все они сходились на одной личности. Терри. Который, как показалось Доминику, совсем не хирург. По крайней мере, его пациенты в последнее время не выживали.

***

Он проводил Мадлен до квартиры, пусть в этом не было нужды, но сам решил зайти на выставку. Ему хотелось взглянуть на The Light и, может быть, встретить Анхелику. Хотя той, скорее всего, сейчас не было в галерее.

Пройдя сквозь служебный вход, Доминик чуть растерялся, когда осознал, что людской поток вовсе не ослабел. Напротив, посетителей стало даже больше, чем в первые дни. Наверное, их любопытство подогревалось репортёрами и сплетнями, иначе в городе почему-то вспыхнул патологический интерес к современному искусству.

Немного напрягшись, Доминик всё же проследовал в зал, где висела The Light. Около картины как раз стояли несколько человек, они тихо обменивались впечатлениями. А чуть поодаль замер кто-то ещё. Доминик лишь секундой спустя понял, что это Терри. Но это был совершенно другой Терри: подобравшийся, внимательный. У него стала иной даже пластика движений, он теперь походил на… да, он походил на хищника, который пристально высматривает жертву среди мирно пасущихся оленей.

Доминик подавил желание выкрикнуть, чтобы спугнуть толпящихся посетителей. Они, к сожалению, были людьми, потому не поняли бы, что именно им угрожает. Однако Терри всё-таки почувствовал, как атмосфера в зале изменилась, услышал, что на его территории другой охотник. Секундой спустя он повернул голову и всмотрелся в Доминика. А ещё через мгновение узнал и словно утратил всякую уверенность.

Некоторое время он не отводил взгляд, точно парализованный, а затем виновато улыбнулся и подошёл:

— Счастлив видеть вас, Доминик, — голос его звучал чуть слышно. Вэйл на это только кивнул. — И мне всё ещё нужно поговорить с вами.

Так хотелось спросить, о чём Терри думал минуту назад, когда его глаза едва ли не вспыхивали зловещим жёлтым светом, но Доминик сдержался. Оглядев зал и мысленно попрощавшись с собственными работами, как делал всегда, он указал в сторону лестницы, вход куда перегораживал внушительных размеров охранник.