Увидеть свет (СИ)

— Саманта Ричардс… — Рик посмотрел в его сторону, и Доминик чуть нахмурился. Имя ощущалось смутно знакомым.

— Ты должен её вспомнить, — повторил Рик. — Она критик. Из этих, совсем зелёных. Восхищалась тобой. Ну?

И Доминик припомнил. Они общались лишь однажды, да и то по телефону, но её статьи тогда часто попадались на глаза. Она прозвала его работы новым словом в искусстве. Конечно, расшифровать хоть часть символов она была не способна, но в целом производила благоприятное впечатление и не чересчур льстила.

— Да, — согласился Доминик. — А имена других тоже стали известны?

— Да, безусловно, — Рик усмехнулся. — Ты совсем не обращал внимания на нас? Дэвид Шерманн и Алисия Коул.

— Никого не знаю, — Доминик потёр висок. — Они как-то связаны между собой?

— Кроме тех программок с выставок — никак. Ну, с Самантой тоже нет никакой связи, кроме галереи. Она работала, конечно, не только у Анхелики, но пересечься все трое могли лишь там, — пояснил Рик.

— Ты очень много болтаешь об этом, — недовольно проворчал Эдгар. — Это уже становится опасным.

Рик сразу замолчал. Доминик же задумчиво пригубил вино. Становится опасным? Потому что его всё-таки подозревают?

— Это расследование слишком важное и напряжённое, — опять заговорил Эдгар. — И теперь сроки поджимают. Как бы им ни захотелось найти какую-нибудь удобную личность…

— Я думал об этом, — Доминик посмотрел на него в упор.

— Ты — удобен, — согласился Эдгар с невысказанным. Рик фыркнул, но промолчал.

Он мог не принимать этого — эмоционально, но с точки зрения разума должен был понимать. И Доминик снова удивился, что тыскал удивительно чутких друзей. И откровенность с ними, и их откровенность обернулись опаснейшими вещами на свете.

***

Доминик не ждал нападения, но охрана всё же ненавязчиво маячила неподалёку. Было непривычно ощутить, что рядом теперь всегда чужие люди. Как же хотелось, чтобы всё закончилось поскорее! Ни о каком продолжении диалога не могло быть и речи!

И всё-таки за тысячью неприятных и даже панических мыслей таилось желание соприкоснуться хотя бы на краткий миг с тем, кто сумел вот так увидеть красоту. Соприкоснуться и осознать, поймать наконец-то догадку за хвост, расшифровать таинственное послание.

Но пока всё это было бесполезно. И по дороге домой Вэйл пытался считать шаги, а не думать. Точно в банальном счёте в мгновение ока оказалось больше смысла, чем в чём-либо ещё.

Кто-то шёл наперерез и почти толкнул в плечо, Доминик дёрнулся и сразу же рядом выросла охрана.

Но это был Саймон.

— Вот так встреча, — довольно засмеялся он, демонстрируя своё удостоверение. — Прогуливаетесь?

— Для неожиданных встреч вы слишком часто попадаетесь на моём пути, — отметил Вэйл. — Что вам нужно?

— Вы знакомы с Самантой Ричардс? — Рид смотрел на него насмешливо.

Соблазн сказать «нет» был велик, но Доминик только пожал плечами.

— Я знаю критика Ричардс, которая писала статьи о местных художниках, — сформулировал он.

— Да, Саманта Ричардс, — Саймон, казалось, ничего не выудил из этого ответа. — Вы близко общались?

— Слышал однажды, — как это и было на самом деле.

— И какой её нашли?

Доминик тут же вспомнил фотографии убитой. Он не знал, что отразилось на лице в этот миг, но постарался проконтролировать собственный голос:

— Мне она была неинтересна.

Саймон помолчал, а затем вдруг превратился в строгого следователя:

— Мы вызовем вас на допрос, Доминик, — сказал он совсем другим тоном. — Саманта следила за вашим творчеством.

— Разве это не была её работа? — Вэйл качнул головой. — Позвоните мне, когда решите со временем.

— Непременно, — Саймон развернулся. — Господа, — попрощался он с охраной и скрылся в ближайшем переулке.

Доминик просчитал про себя до десяти и медленно двинулся дальше. На самом деле он уже не мог оставаться спокойным. Ему нужно было созвониться с Алексом и уточнить, стоит ли требовать адвоката. Нужно было узнать, что там писала Саманта, он ведь бросил читать её статейки… Нужно… Но он шёл подчёркнуто неспешно, словно ему некуда было торопиться.

***

Алекс согласился приехать на следующий день, обсуждать что-то по телефону, конечно же, было нельзя. Но когда он всё-таки позвонил в дверь, Доминик оказался совершенно не готов к встрече. Именно поэтому сперва он проводил Алекса к картине, соприкосновение с ней помогло ему самому обрести душевное равновесие.

— Без всяких сомнений, это шедевр, — Алекс одобрительно кивнул. — И я уже условился с Анхеликой о моменте, когда вывести его на публику. Но ты пригласил меня по другому поводу.

— Так и есть, — Доминик почти неуклюже отвернулся. — Ты же слышал, что последняя…

— Саманта Ричардс? — подхватил Алекс тут же. — Безусловно. Она писала о тебе, и в даже чересчур много. Это была её частная инициатива. Ей хотелось… выбиться в люди, — он грустно усмехнулся. — Жаль девочку. Ей ведь было лишь двадцать семь.

— Не знал, — Доминик не умел реагировать на такие слова, поэтому снова посмотрел на картину. — Что конкретно она писала о моих работах? Могут ли каким-то образом связать её… со мной?

— Чего именно ты опасаешься? — теперь Алекс стал серьёзней. — Почему говорил об адвокате?

— Есть подозрение, что федералам будет удобно свалить убийства на меня, — и хоть сам Доминик не понимал, как это может быть логичной версией, но он перечислил: — Я нелюдимый, странный, невежлив с другими людьми, художник, живущий одиноко. Никто не подтвердит, что я находился дома в то время, когда совершались преступления…

— Какая-то чушь! Да каждый второй художник в галерее Анхелики подходит под это описание. Ты, может быть, только чуть более отстранён.

— Однако я уже попал в поле зрения, — Доминик пожал плечами. — Ты знаешь, я в этом не силён. И понятия не имею, как защитить себя в такой ситуации. От подобных обвинений. Я не убедителен… И не понимаю, что делать.

— Не надо пороть горячку. Ты не способен на убийство, — и то, с какой уверенностью это заявил Алекс, на самом деле ничуть не утешало. Доминик сомневался в себе, в своей неспособности. В том, что гуманность и трепетное отношение к дару жизни восторжествуют над преклонением перед любым ликом красоты. А красота смерти оказалась подлинной.

— Нет, не нравится мне твой взгляд, — Алекс прищурился. — Совершенно не нравится. Что ты скрываешь?

— Я словно понимаю его, — вырвалось у Доминика. И глаза Алекса стали холодными как лёд.

Или это только чудилось?..

***

Они долго говорили в гостиной, прокручивая ситуацию то так, то этак. Алекс предполагал и отбрасывал какие-то мысли, спорил, а потом замолкал, слушая внимательно, впитывая каждое сказанное слово. И Доминику в эти краткие мгновения как будто становилось легче. Точно такое внимание подтверждало убедительность того, о чём он рассуждал.

Больше не коснувшись темы понимания убийцы, Алекс заставил Доминика вспомнить все дни, когда происходили преступления, чтобы выявить, действительно ли никто и ничто не сможет доказать, что Вэйл не совершил ничего ужасного.

В этом, возможно, и не находилось утешения — потому что мольберты и краски не говорят — но всё же было что-то успокаивающее.

***

О Саманте рассказывали много и охотно. Никому не нужная при жизни, она стала самой важной персоной после смерти. Утренние новости, ток-шоу и программы обозревателей — никто не забыл упомянуть о судьбе Ричардс. Доминик почти возненавидел её имя, так часто пришлось слышать его за последние сутки.

Утром в пятницу Алекс позвонил сообщить, что ему оборвали телефон и засыпали факсами — все требовали комментариев Вэйла, все умоляли объяснить, какие отношения связывали его с Самантой, так полюбившей его картины.

«И не расшифровавшей ни одной», — горько думал Доминик, просматривая вопросы, которые Алекс попросил изучить. Он готовил пресс-релиз, нужно было помочь ему, но всё, что касалось Саманты, вызывало только глухое раздражение.