История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
упразднить автора; полностью изгнать идеи и психологию. Пьеса имеет тенденцию стать
более зрелищной – чистым шоу, spectacle pure. Новые режиссеры с удовольствием вводят
трюки и клоунаду, и шут елизаветинской драмы практически возродился в России. Это
направление на первых порах (до войны) было тесно связано с огромным успехом
юмористических театров «миниатюр», один из которых (и не лучший) – « Летучая мышь»
Балиева – снискал мировую славу. Естественно, театр этого типа стоит вне литературы,
хотя я, в другой связи, и называл одного из авторов такого театра – водевилиста Юрия
Беляева.
Революция, разрушившая практически все области культуры, для театра не
была разрушительной. В годы голода, военного коммунизма и Гражданской
войны театр переживал свой звездный час. Россия никогда так много не ходила
в театр, как в 1918–1920 годы. Каждый уездный город, каждая узловая станция,
чуть ли не каждое войсковое соединение Красной армии имело по театру, если
не по несколько. Конечно, уровень этих народных театров был очень низок, но
в столицах левые режиссеры находились под покровительством государства и
могли воплощать такие замыслы, которые при коммерческом управлении
театрами были бы немыслимы. Левые идеи в режиссуре естественно вступали в
союз с левыми идеями в живописи и архитектуре и с литературным
футуризмом. Но достижения футуристиче ской драматургии невелики и, в
сущности, ограничиваются действительно великолепной Мистерией Буфф
Маяковского – умелой и неприкрытой пропагандой и одновременно –
великолепно выстроенным шоу.
Официальная большевистская драматургия представлена прежде всего
Анатолием Васильевичем Луначарским, о его многочисленных и бездарных
пьесах я говорил в Промежуточной главе II. Вся власть комиссара народного
просвещения не может заставить даже государственные газеты восхищаться
этими пьесами. Многие авторы пишут подобные революционные драмы в
традиционном обрамлении, и некоторые из этих драм, литературно стоящие не
выше драм Луначарского, превосходят их драматургически. Таковы, например,
пьесы Волькенштейна. Но самый этот стиль позволяет достичь большего и в
хороших руках способен породить подлинную трагедию. Ближе всего к этому
подошла в своих пьесах Ольга Форш (р. 1873; Рабби).
К этой школе примыкают и пьесы умершего в 1924 году в возрасте
двадцати двух лет Льва Лунца, хотя они совершенно не тронуты
революционным ханжеством и гораздо ближе к истинному духу трагедии. Лунц
был самым крайним и бескомпромиссным из литературных «западников»,
противопоставлявшим развитую западную технику глубоко укорененной
195
недраматичной и бессюжетной русской традиции. Его трагедии Вне закона
(1921) и Бертран де Борн (1922) – чистые трагедии действия, с быстрым и
логичным развитием сюжета, без ненужной психологии. Несмотря на то, что в
них очень много мысли, это не проблемные пьесы, а трагедии положений. Но
это были только первые шаги к настоящим свершениям. Последняя пьеса Лунца
Город правды – начало пути к более философскому стилю проблемной пьесы.
Ни одна из этих пьес не является шедевром, но Лунц обладал хваткой и
целенаправленностью, обещавшими настоящие свершения, и его безвременная
смерть – серьезная утрата для русской драматургии.
2. ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА
Главной разновидностью русской литературной критики во второй
половине девятнадцатого века была «общественная» критика, введенная в
сороковые годы Белинским. После него вожди общественного направления
были одновременно и литературными критиками, и установили нечто вроде
диктатуры над литературными взглядами либеральной и радикальной
интеллигенции. С 1870 г. место диктатора занял Михайловский, который
оставался несменяемым до самой своей смерти в 1904 г. Метод
«общественной» критики в приложении к художественной литературе оставался
чисто «общественным» и «гражданственным» – т. е. критики рассматривали
литературу только с точки зрения ее социальной и политиче ской значимости.
Критики не требовали от писателя четкой политической тенденции – только
достоверных сведений о теперешнем состоянии общества, которые могли бы
быть использованы критиками и публицистами в их собственных социальных
теориях. Но в итоге (особенно после классической эпохи великих романистов)
писателей стали судить в зависимости от их граждан ской позиции, и вся
критика стала партийной.
Как правило, эти «общественные» критики были недостаточно
квалифицированными, чтобы судить о литературе, и как критики не стоят
внимания. Исключений немного. Самое видное из них – сам Михайловский; у
него было большое критическое дарование, которое он так и не развил, но
которое все-таки иногда проявлялось, как, например, в его проницательной
статье о Достоевском. О прочих «общественных» критиках мало что можно
сказать; следует упомянуть только о тех, кто писал книги по истории
литературы, которые немало повлияли на представление среднего русского о
русской литературе прошлого и к которым, за неимением лучшего, приходится
обращаться и сегодня.
Старший из них А.Н. Пыпин (1833–1904), радикальный демократ, автор
четырехтомной Истории русской литературы с древних времен и до Гоголя, в
которой вся история литературы рассматривается как борьба прогрессивных
западных и реакционных национальных идей. Народник Скабичевский (1838–
1910) написал Историю новой русской литературы (1848–1893; 1-е изд. 1893),
которая выглядит как карикатура на весь метод в целом, настолько она наивно-
тенденциозна и однобока, однако содержит ценные биографические материалы.
Позитивист Д. Н. Овсянико-Куликовский (1853–1920) кроме многочисленных
монографий в духе общественной критики (Гоголь, Тургенев, Толстой) написал
трехтомную Историю русской интеллигенции и издал (он редактор)
пятитомную Историю русской литературы девятнадцатого века (начиная с
1810 г.). Младшим был Семен Афанасьевич Венгеров (1855–1920), чьи заслуги
в области русской библиографии и литературной биографии неоценимы.
Благороден был и его труд в качестве профессора литературы в Петербургском
университете, где он поощрял студентов, занимающихся изучением литературы.
196
Но его исторические, критические и редакторские труды (он редактировал
монументальное издание Пушкина в 1908–1915 гг.) не позволяют похвально
отозваться о его умении разбираться в литературных вопросах.
Подъем марксизма вывел на сцену марксист ских критиков и историков
литературы, которые к общей тенденции общественной критики добавили
жестко догматическую систему объяснения литературных фактов, исходя из
экономической эволюции. Самый ранний из критиков-марксистов, Евгений
Андреевич Соловьев (1863–1905; псевдоним «Андреевич») обладал настоящим
критическим темпераментом, и его Философия истории русской литературы
(1905), несмотря на односторонность и узость, вполне читабельна и достойна
прочтения. Но средние марксистские критики и историки литературы являют
чрезвычайно жалкое зрелище. Критика и история литературы у Фриче,
Кранихфельда, Когана или Львова-Рогачевского – не что иное, как более или
менее ловкие упражнения в увлекательной игре: как прикрепить то или иное
литературное произведение к той или иной ступени экономического развития.
С тех пор, как победили большевики, марксистская критика обрела
официальное положение. Ее метод заключается исключительно в оценке
литературных произведений с точки зрения их политиче ского, общественного и
