История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
созданным для популяризации толстовского учения. Написаны они с учетом
российских условий, т.е. цензуры. Поэтому в них нет резких и открытых
сатирических выпадов против Церкви и государства. Мораль в них всегда
присутствует, зачастую в самом названии: Вражье лепко, а Божье крепко, Бог
правду видит, да не скоро скажет , – но не всегда именно толстовская. Еще во
времена работы над Анной Карениной Толстой написал рассказ для народа,
единственный, который он исключил из осужденных им самим прежних
трудов, – рассказ Кавказский пленник (1873), который он отнес к хотя и низшей,
но все-таки рекомендуемой им категории «хорошего общего искусства» (не
религиозного). Новые рассказы выражают его стремление к религиозному
искусству. Они отвечают новому толстовскому вкусу: рассказывается о главном
и нет никаких избыточных украшений «реализма». Но они остаются
реалистическими, ибо место действия понятно и привычно тому читателю, для
которого они написаны: это русская крестьянская жизнь, с достаточным
количеством местного колорита, чтобы ее опознать как именно русскую. Все
рассказы написаны великолепно, каждый – маленький шедевр построения,
сжатости и соответствия художественных средств и цели. Форма и содержание
представляют органическое целое и нравственная тенденция не торчит, как что-
то постороннее. Один из лучших – Два старика, рассказ о том, как два
крестьянина по обету отправились в Иерусалим. Один достиг цели и увидел
Святую землю, но другому встретилась по пути умирающая с голоду семья и
он, чтобы спасти их, потратил все свои деньги, потерял время и вернулся
домой, так и не увидев Иерусалима. Первый по дороге домой попал в семью,
спасенную его товарищем, и пришел к пониманию того, «что на миру велел Бог
по смерть отбывать каждому свой оброк – любовью и добрыми делами».
Позднее, когда слава его стала расти и у него появились читатели во всем
мире, он стал писать народные рассказы более универсальные и обобщенные.
Они еще больше приблизились к его идеалу – быть понятным всем. Это
Франсуаза – перевод-переработка рассказа Мопассана Богородица ветров, где
он состриг все лишние реалистические побеги; Суратская кофейная и Дорого
стоит, и еще более поздние рассказы Ассирийский царь Ассаргадон, Труд,
16
смерть и болезнь и Три вопроса. В них он приближается к стилю притчи, с
такой силой использованному в Исповеди, и к восточному апологу.
Рассказы, рассчитанные на образованного читателя, написаны иначе: они
гораздо длиннее, в них больше подробностей, больше «психологии»,
стилистически они гораздо ближе к прежним толстовским произведениям. Есть
рассказы проблемные, задача которых не столько учить, сколько передать
собственный опыт. Их можно разделить на две категории: рассказы об
обращении и рассказы о проблеме пола. К первой можно отнести Записки
сумасшедшего (незаконченное сочинение, писалось в 1884 г., опубликовано
посмертно); Смерть Ивана Ильича (1886) и Хозяин и работник (1895). Тема
этих рассказов – духовное обращение образованного или богатого, но темного
и не пережившего возрождения человека перед лицом смерти или безумия.
Записки сумасшедшего очень близки к Исповеди. Здесь со страшной силой
передается чувство метафизической тоски и отчаяния всего существа перед
бездной, лишенной смысла жизни; чувство, несомненно испытанное самим
Толстым во время великого кризиса и которое, возможно, возвращалось к нему
и после обращения. Этот рассказ – самый мистический из написанного
Толстым. Он остался неоконченным, но надо признать, что этому рассказу
принадлежит центральное место в толстовском творчестве, рядом с Исповедью,
а как свидетельство он стоит даже выше. В нем больше прямой искренности,
больше от документа и меньше от «искусства». Герой Смерти Ивана Ильича не
мыслящий и ищущий человек, как Толстой Исповеди, или как Сумасшедший.
Он простой, средний человек, принадлежащий к образованному классу, судья
(категория, особенно ненавистная Толстому). Откровение является ему прямым
следствием смертельной болезни. Поняв, что умирает, он теряет всякий вкус к
существованию и погружается в глубочайшую тоску, осознав бессмысленность
и пустоту своей жизни. Но радость возвращается с бесхитростной и веселой
добротой лакея Герасима, единственного человека, помогающего ему в
смертном отчаянии. И перед смертью он видит внутренний свет Веры,
Самоотречения и Любви. Хозяин и работник – тоже рассказ о возрождении к
новой жизни перед лицом смерти. Он знаком каждому читателю. Это один из
шедевров Толстого, по строгой красоте конструкции сравнимый с Исповедью, а
по истинности мистического света – с
Записками сумасшедшего.
Стилистически он занимает место между старой реалистической и новой,
народной, художественной манерой, и больше всех произведений, не
написанных специально для народа, приближается к толстовскому идеалу
религиозного искусства.
«Сексуальные» повести – это Крейцерова соната (1889) и Дьявол
(написанный в том же году, опубликованный посмертно). Из них первая, с ее
подробным исследованием чувства ревности и резкой критикой полового
воспитания в современном обществе, хорошо известна. Это, безусловно,
сильная вещь, но далеко не совершенное художественное произведение. Она
недостаточно сконцентрирована, проповедь ее не всегда художественно
«необходима», а стиль странно напоминает раздерганную и возбужденную
манеру Достоевского. Дьявол удачнее. Это удивительнейший анализ
характерной для Толстого одержимости плотскими желаниями, о чем Горький
так проницательно говорил. Это рассказ о человеке, который любит свою
молодую прелестную жену, но плотское желание неудержимо тянет его к
крестьянке, с которой он был в связи до брака. Он бессилен побороть свое
влечение, и, спасаясь от падения, в минуту отчаяния убивает эту женщину.
Конец не вполне удовлетворил Толстого, и он написал другой: герой убивает не
предмет своей страсти, а себя. Несмотря на двойной конец, повесть Дьявол –
17
один из величайших шедевров Толстого и по своей яростной искренности, и по
мастерству конструкции: трагическая неизбежность падения героя, его
беспомощность перед плотским инстинктом, разрастаясь, приводят к роковому
концу. Все это написано с непревзойденным мастерством.
Среди поздних художественных произведений Толстого больше всего
внимания привлек и наиболее широко известен роман Воскресение (закончен и
напечатан в 1899 г.), который поэтому обычно считают типичным
произведением последнего периода. Он состоит из трех частей – самая крупная
вещь с 1880 г., почти такая же по размеру, как Анна Каренина и Война и мир.
Единственно по этой причине и совершенно неправомерно роман занял главное
место среди произведений последнего периода и часто цитируется наряду с
двумя предыдущими. На него нередко указывают, желая доказать, что гений
Толстого пошел на убыль с тех пор, как он стал проповедником. Если мерить
его творческую работу последних тридцати лет именно Воскресением, то
пришлось бы с этим утверждением согласиться, потому что совершенно ясно –
Воскресение гораздо ниже Войны и мира и Анны Карениной. Но оно ниже и
Хозяина и работника, и Живого трупа. Несмотря на свои размеры, оно никак
не является любимым детищем Толстого. Написан роман был, странно сказать,
