История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Толстой, вскоре после своего обращения, ходил по трущобам и ночлежкам
Москвы. Религиозные его взгляды были приведены в систему в ряде работ,
начиная с брошюры В чем моя вера? (1884). За ней последовали Исследованье
догматического богословия, Царство Божие внутри нас, Соединение и перевод
четырех Евангелий и Христианское учение. Самая большая, наиболее известная
за границей – В чем моя вера? , дающая самое полное изложение толстовского
учения. В отстоявшейся, откристаллизовавшейся форме установившегося
учения тут передано все, о чем он рассказывал в Исповеди как о личном, еще не
до конца освоенном переживании. В Христианском учении (1897) – изложение
той же доктрины, в еще более логической и твердой форме, в стиле катехизиса.
Для тех, кто в Толстом больше всего ценит ясность, мастерство определений и
точность фразы, эта книжка – источник постоянного наслаждения. Соединение
Евангелий обладает этими качествами в меньшей степени, и там больше
натянутых и не совсем bona fide (добросовестных) интерпретаций.
В Исследованьи догматического богословия Толстой является как полемист,
хорошо знакомый с тактикой диспутов, ее приемами и уловками; как умелый
фехтовальщик, великолепно владеющий оружием иронии. Его любимые
полемические методы – осмеяние и призыв к здравому смыслу. «Непонятная
чепуха» – самый сногсшибательный его довод. Множество мелких статей
написано по всевозможным поводам, от уточнения подробностей до «злобы
дня». Такова статья Почему люди себя одурманивают, осуждающая
употребление табака и пьянство. Такова статья Не могу молчать – гневная
инвектива против русского правительства и многочисленных казней во время
подавления первой русской революции.
Но из всех нехудожественных произведений Толстого для историка
литературы всего интереснее Что такое искусство? (1897). Собственному
вкусу его в литературе и искусстве отвечало все классическое, рациональное и
народное. Все романтическое, разукрашенное или чрезмерное ему не
нравилось. «Чистой поэзии» он не понимал. Ему нравился классический театр
Расина, аналитический роман Стендаля, Книга Бытия и русские народные
песни. Елизаветинская чрезмерность Шекспира его отталкивала. В своей
14
знаменитой атаке на Шекспира Толстой обвиняет его не только в том, что он
безнравственный писатель, но и в том, что он плохой поэт. Он предпочитал
шекспировской трагедии дошекспировского Короля Лира, потому что он проще,
не такой «чрезмерный», не такой барочный. Вольтер согласился бы со многими
толстовскими нападками на эту трагедию. И у других великих писателей
Толстой находил немало недостатков: Гомер был безнравственный поэт, потому
что идеализировал гнев и жестокость; Расин и Пушкин – второстепенные
писатели, потому что обращались лишь к узкой аристо кратической аудитории и
были непонятны народу. Но Шекспир – плохой писатель, потому что он плохо
писал, и его поэзия так Толстого никогда и не тронула. Искусство же, по
Толстому, есть то, что «заражает» добрыми чувствами. «Испытывает человек
это чувство, заражается тем состоянием души, в котором находится автор, и
чувствует свое слияние с другими людьми, тогда предмет, вызывающий это
состояние, есть искусство: нет этого заражения, нет слияния с автором и с
воспринимающими произведение – и нет искусства».
Шекспир и Вагнер не заразили Толстого своими чувствами, и поскольку он
не верил в искренность людей, утверждавших, что чувства Вагнера и Шекспира
их «заразили», – то Шекспир и Вагнер не искусство. Толстой
противопоставляет им творения примитивного народного искусства – историю
Иосифа, венгерский чардаш, театр примитивного сибирского племени –
вогулов. Он приводит чей-то рассказ о вогульской пьесе, в которой очень
просто и наивно изображается охота на оленя и тревога лани за своего
детеныша как пример истинного искусства: «И я по одному описанию
почувствовал, что это было истинное произведение искусства», потому что
чувства лани его заразили. Все, что не «заражает», не искусство, и только
затемняет искусство. Чрезмерная техника, чрезмерная пышность в постановке
пьесы, чрезмерный реализм – все это затемняет и умаляет художественную
ценность картины, пьесы, книги. Чем проще, чем обнаженнее, тем лучше.
«В повествовании об Иосифе не нужно было описывать подробно, как это
делают теперь, окровавленную одежду Иосифа и жилище и одежду Иакова, и
позу и наряд Пантефриевой жены, как она, поправляя браслет на левой руке,
сказала: «Войди ко мне», и т.п., потому что содержание чувства в этом рассказе
так сильно, что все подробности излишни и только бы помешали передать
чувства, а потому рассказ этот доступен всем людям, трогает людей всех наций,
сословий, возрастов, дошел до нас и проживет еще тысячелетия. Но отнимите у
лучших романов нашего времени подробности, что же останется?» ( Что такое
искусство? ).
Истинное искусство может быть нравственным или безнравственным в
зависимости от нравственной ценности чувств, которыми оно заражает. Многие
произведения современной литературы, хотя и представляют истинное
искусство, в нравственном отношении дурны, потому что это классовое
искусство, понятное только богатым и образованным, и ведет к разъединению,
а не к единению. Из общего приговора современной литературе за
безнравственность Толстой исключает очень немногое. Он называет лишь
несколько произведений: Шиллера ( Разбойники), Гюго ( Отверженные),
Диккенса ( Повесть о двух городах,
Рождественские колокола
и
Рождественская песнь в прозе), Джорджа Элиота ( Адам Бид), Достоевского
( Записки из Мертвого дома) и... Бичер-Стоу ( Хижина дяди Тома) – «как
образцы высшего, вытекающего из любви к Богу и ближнему» искусства –
искусства, по его словам, «религиозного». Как примеры не столь высокого, но
все же хорошего искусства, «искусства, передающего самые простые житейские
чувства, такие, которые доступны всем людям всего мира», Толстой называет,
15
правда, с большими оговорками Дон Кихота, Мольера, Давида Копперфильда и
Записки Пиквикского клуба, рассказы Гоголя, Пушкина и Мопассана. Но «по
исключительности передаваемых чувств и по излишку специальных
подробностей времени и места, и, главное, по бедности содержания
сравнительно с образцами всенародного древнего искусства, как, например,
история Иосифа Прекрасного, они большею частью доступны только людям
своего круга».
Свои собственные ранние произведения Толстой осудил и с нравственной
(классовая исключительность и дурные чувства), и с эстетической (излишество
подробностей, весь стилистический набор реализма) точки зрения. Но еще
задолго до того, как была написана статья Что такое искусство? Толстой стал
писать новые художественные произведения, которые должны были отвечать
его новым идеалам. Новизна этих вещей не только в том, что они написаны с
определенной тенденцией, которой полностью подчинены многие его ранние
рассказы (особенно написанные между 1856–1861 гг.), но в том, что он оставил
свою раннюю реалистическую, обильную подробностями манеру, стараясь
приблизиться к чистоте и простоте своего любимого шедевра – рассказа об
Иосифе.
Сразу после Исповеди он написал ряд просветительских рассказов для
народа. Они были впервые опубликованы в 1885 году и продолжали
публиковаться в следующие годы издательством «Посредник», специально
