История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
огромные социальные сдвиги, вызванные освобождением крестьян и
другими либеральными реформами первой половины царствования
Александра II. Освобождение крестьян нанесло смертельный удар экономиче -
скому благоденствию поместного дворянства – класса, который до этого
времени монополизировал литературную культуру. Больше всего по страдала от
освобождения крестьян среднепоместная его часть, самая передовая в
умственном отношении. Вместо них поднялся новый класс – интеллигенция.
Происхождение этого класса неоднородно. Туда вошли и многие представители
разорившегося дворянства, но основой стали люди, поднявшиеся из низших,
или, точнее, примыкающих классов, не имевших ранее отношения к
современной цивилизации. Больше всего среди шестидесятников было людей,
отцы которых принадлежали к духовному званию. Всех их объединяла общая
черта – полное отречение от родительских традиций. Сын священника
обязательно становился атеистом, сын землевладельца – аграрным
социалистом. Бунт против традиций – таков был девиз этого класса. Сохранять
в таких условиях традиции литературы было вдвое труднее – и они не
сохранились. От старых писателей было взято только то, что признали
полезным для Революции и Прогресса.
Реформы произвели огромные перемены в русской жизни и открыли новые
дороги для сильных и честолюбивых людей, которые при преж нем режиме,
вероятно, занялись бы писанием стихов или прозы. Новые суды нуждались во
множестве образованных и культурных людей. Быстрый рост
капиталистических предприятий привлекал все новых и новых работников, и
количество инженеров возросло в несколько раз. Новые теории эволюции ввели
в моду науку и сделали ее привлекательной.
Атмосфера стала легче, благотворнее для всякой умственной
деятельности. Политический журнализм стал не только возможным, но и
выгодным; революционная деятельность поглотила немалую часть лучших
представителей молодого поколения.
Было бы ошибкой считать, что в условиях свободы литература и
искусство обязательно переживают расцвет, которого не бывает при
деспотизме. Чаще происходит обратное. Когда всякая иная
деятельность затруднена, именно в литературу и искусство
устремляются все, кто ищет возможность выразить себя в
умственном труде. Литература, как и все остальное, требует
времени и сил, и когда нетрудно найти интересное занятие в другой
сфере деятельности, не столь уж многие могут отдавать свое время
музам. Когда внезапно открываются новые области умственного
труда, как это случилось в России в шестидесятые годы, условия
8
становятся особенно неблагоприятными для развития литературы
как искусства. Когда же эти области закрываются снова, то
духовные безработные снова идут в литературу.
Мильтон, когда его партия была у власти, был политическим
памфлетистом и администратором, – а когда его враги одержали победу,
написал Потерянный рай. Непосредственное влияние на литературу великих
реформ Александра II сказалось в отсутствии новых людей. Шестидесятые-
семидесятые годы в истории русской литературы – время, когда великие
произведения создавали люди предшествующих поколений; молодое поколение,
поглощенное иными видами деятельности, могло отдать литературе только
своих «запасных».
И когда с приближением восьмидесятых годов атмосфера стала
меняться, молодое поколение все еще не могло предъявить ничего,
сравнимого с творениями их отцов. На немногих, оставшихся в живых
представителей великого поколения, смотрели как на одинокие вершины,
оставшиеся от лучших времен, а величайший из них, Толстой, и в долгие
годы после своего обращения оставался, без сомнения, самой великой и
значительной фигурой в русской литературе, одиноким гигантом,
несоразмеримым с пигмеями, толпившимися у его ног.
2. Толстой после 1880 г.
Между тем, что написал Толстой до 1880 года, и тем, что он написал
после, пролегла глубокая пропасть. Но все это написано одним человеком, и
многое из того, что поражало и казалось совершенно новым в произведениях
позднего Толстого, уже существовало в ранних его сочинениях. Даже в самых
первых мы видим поиск рационального смысла жизни; веру в могущество
здравого смысла и в собственный разум; презрение к современной цивилизации
с ее «искусственным» умножением потребностей; глубоко укоренившееся
неуважение к действиям и установлениям государства и общества;
великолепное пренебрежение к общепринятым мнениям, как и к «хорошему
тону» в науке и литературе; ярко выраженную тенденцию поучать. Но в ранних
вещах это было рассыпано и не связано; после же его обращения все было
объединено в последовательную доктрину, в учение с догматически
разработанными деталями. Учение удивило и отпугнуло многих прежних
последователей Толстого. До 1880 г. он если куда и принадлежал, то скорее к
консервативному лагерю. Война и мир и Анна Каренина были впервые
напечатаны в журнале реакционера Каткова. Ближайшими друзьями Толстого
были поэт Фет, известный реакционер (и фанатический атеист, или, скорее,
язычник), и критик Страхов, славянофил, антирадикал. Только такой
проницательнейший критик как Михайловский сумел еще в 1873 году
разглядеть революционную основу толстовского мировоззрения. Остальные
думали совершенно иначе.
Толстой всегда в основе своей был рационалистом. Но в те времена, когда
он писал свои великие романы, его рационализм несколько померк. Философия
Войны и мира и Анны Карениной (которую он сформулировал в Исповеди:
«Человек должен жить так, чтобы доставлять себе и своей семье самое
лучшее») – это капитуляция его рационализма перед присущей жизни
иррациональностью. Поиски смысла жизни были оставлены. Смыслом жизни
оказалась сама Жизнь. Величайшая мудрость заключалась в том, чтобы принять
9
не мудрствуя свое место в жизни и мужественно переносить ее невзгоды. Но
уже в последней части Анны Карениной ощущается растущая тревога. Именно
тогда, когда Толстой ее писал (1876), начался кризис, из которого он вышел
пророком нового религиозного и этического учения.
Как известно, учение Толстого – рационализированное христианство, с
которого содраны все традиции и всякий позитивный мистицизм. Он отверг
личное бессмертие и сосредоточился исключительно на нравственном учении
Евангелия. Из нравственного учения Христа в качестве основополагающего
принципа, из которого следует все остальное, взяты слова «Не противься злу».
Он отверг авторитет Церкви, поддерживающей действия государства, и осудил
государство, поддерживающее насилие и принуждение. И Церковь, и
государство безнравственны, как и все другие формы организованного
принуждения. Осуждение Толстым всех существующих форм принуждения
позволяет нам классифицировать толстовское учение в его политическом
аспекте как анархизм. Осуждение это распространяется на все без исключения
государства, и Толстой испытывал к демократическим государствам Запада не
больше почтения, чем к русскому самодержавию. Но на практике его анархизм
был направлен своим острием против существующего в России режима. Он
допускал, что конституция может быть меньшим злом, чем самодержавие (он
рекомендовал конституцию в статье Молодой царь, написанной после
восшествия на престол Николая II) и нередко обрушивался на те же институты,
