История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
культурное влияние. Может быть, марксисты в своем объяснении фактов не так
уж далеки от истины: по их мнению, новые движения были симптомами
социальных перемен, то есть рождения буржуазии – образованного класса,
занимающего свое место в культурной жизни.
От других литературных групп своего времени, например, от марксистов и
от «школы» Горького – Андреева, этих писателей отличает гораздо более
высокий уровень. Марксисты и реалисты из школы Горького – Андреева, каким
бы ни было их личное превосходство (Горького, например) над средним или
даже высококультурным человеком, оставались на культурном уровне среднего
русского интеллигента девяностых годов. Эстеты, мистики и религиозные
философы, каковы бы они ни были, работали на обогащение и усложнение
95
русской культуры. Рискуя отпугнуть от них возможных американских читателей
моей книги, я подытожу это одним словом: они были «высоколобые».
В соответствии с замыслом этой книги я не собираюсь подробно
анализировать их идеи, но буду рассматривать их произведения только как
литературу. Соответственно я уделю в этой главе наибольшее внимание тем, кто
(как Розанов или Шестов) были не только большими мыслителями, но и
большими писателями, или тем, кто (как Мережковский), хотя и были
писателями второго порядка, играли важную роль в литературной эволюции
своего времени. Напротив, писатели вроде Бердяева, сыгравшие видную роль в
истории русской мысли, но не литературы, будут здесь только упомянуты.
«Источники» новых движений так же многообразны, как и сами «потоки».
Отчасти они русского происхождения, отчасти иностранного. Из русских
писателей наибольшее влияние на новые движения оказали Достоевский (и как
христианин, и как индивидуалист) и Соловьев. Из иностранных – больше всего
Ницше. Именем Ницше можно было бы начать эту главу, поскольку появление
ницшеанства было первым симптомом, на который обратили внимание читатели
и критики. Позже ницшеанство принимало в русской литературе всевозможные
формы: от зоологического аморализма Санина до мифопоэтических теорий
Вячеслава Иванова. Вначале Ницше был прежде всего могучим освободителем
от оков «гражданского долга». Именно в этом аспекте он появился впервые в
книге Минского При свете совести (1890). Минский, который уже упоминался
в предыдущей главе как «гражданский» поэт, считался в девяностых годах
одним из вождей нового движения – вместе с Волынским и Мережковским. Но
его произведения малоинтересны и не имеют большого значения. Не более
интересен и А. Волынский (псевдоним А. Л. Флексера, род. 1861) – критик,
нападавший на общепринятые авторитеты радикалов во имя довольно смутного
философского идеализма. Такие нападки требовали мужества – Волынский
получал в этой борьбе тяжелые удары. Михайловский предложил «исключить
его из литературы», и в течение многих лет «гражданская» пресса
бойкотировала Волынского. Так что, несмотря на незначительность его
произведений, Волынского нужно помнить как «мученика» борьбы за
освобождение. Но главная работа по освобождению велась группой Дягилева (с
его журналом Мир искусства) и кругом Мережковского.
2. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ: БЕНУА
Эстетическое возрождение – один из наиболее важных аспектов великого
бунта. В поэзии оно стало одной из составляющих символизма, но в наиболее
чистом виде оно проявилось в изобразительном искусстве, особенно в
живописи, в искусствоведении. Конечно, умение ценить искусство и красоту не
было для русского общества новинкой. На заре интеллигентского радикализма,
когда он еще не порвал связей с немецким идеализмом и французским
романтизмом, – Добро, Правда и Красота были неразделимой троицей. К концу
века троица еще существовала, хотя и влачила жалкое существование, – мы
видели, что в восьмидесятые годы произошло некоторое робкое возрождение
художественных ценностей. Но красота была всегда Золушкой, полностью
подчиненной двум старшим сестрам, – больше всего в идеалистической
философии Соловьева. Вкус был чудовищно плох и ограничен.
У интеллигенции не было живого чувства формы, не было художественной
культуры. Существовало, конечно, небольшое число эстетически развитых
людей, но они были безнадежными консерваторами. Их нельзя было пронять
новыми впечатлениями, они только пережевывали старую жвачку
идеалистической эстетики.
96
Эстетические пионеры девяностых годов были, напротив, и подлинно
культурными, и открыто революционными. Им предстояло исполнить две
задачи: восстановить связь со старым искусством и проложить дорогу
искусству современному. В литературе выполнение этих задач легло на
символистов, в пластических искусствах – на блестящую группу художников и
знатоков, получивших общее название «мирискусников». Художественный
журнал Мир искусства, основанный в 1898 г. Сергеем Павловичем Дягилевым,
стал на несколько лет центром нового движения. В первую очередь он был
посвящен искусству, возрождению русской живописи и архитектуры
восемнадцатого века, пропаганде современной французской живописи,
популяризации таких русских художников, как Врубель, Сомов, Левитан,
Серов. Но журнал также щедро открыл свои страницы независимым критикам –
Розанову и Шестову. Пока символисты не основали собственного журнала (в
1904 г.), Мир искусства был не только единственным художественным
журналом в России, но также и единственным литературным журналом нового
движения. Невозможно переоценить цивилизаторскую деятельность Дягилева и
его друзей. Мы можем разочароваться в Обри Бердсли – столь любимом Миром
искусства, но только благодаря «мирискусникам» и их последователям мы
вновь открыли своих художников донатуральной школы, архитекторов
классицизма и наше замечательное искусство допетровской эпохи. Только
благодаря им русские хоть что-то знают об истории искусства и способны что-
нибудь разглядеть во Флоренции или в Венеции, в Веласкесе или в Пуссене.
Если в 1890 г. единственной функцией искусства в России было выражение
идей, то в 1915 г. русское общество стало эстетически одним из самых
культурных и образованных в Европе. Среди тех, кому мы этим обязаны,
главными, помимо самого Дягилева, были Александр Бенуа, Игорь Грабарь и
П. П. Муратов. Грабарь, благодаря которому было заново открыто старое
русское искусство, не был значительным писателем; Муратов принадлежит к
более молодому поколению, и о нем мы поговорим позже; но Бенуа нельзя
обойти в этой главе молчанием, потому что помимо того, что он сделал для
возрождения художественной культуры, он еще один из самых блестящих
современных эссеистов.
Александр Николаевич Бенуа родился в Петербурге в семье французского
происхождения, уже давшей нескольких известных художников. Сам он стал
одним из талантливейших и изысканнейших художников школы Мира
искусства – а о своих корнях и о родном городе он много писал в своих
литературных произведениях. В современной России он величайший европеец,
наилучшее выражение западного и латинского духа. Именно он оказал главное
влияние на возрождение культа северной столицы, на восприятие его
архитектурной красоты, так далеко запрятанной поколениями художественных
варваров. Бенуа один из самых культурных людей России. Он великолепно
знает западное искусство. Он пропитан духом семнадцатого и восемнадцатого
веков. Задолго до знаменитой флорентийской выставки живописи семнадцатого
века он открыл забытое очарование великих итальянских художников барокко.
