История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вербицкая (род. 1861), чей бесконечный роман Ключи счастья (1909–1912) был
нарасхват во всех библиотеках. Роман представляет собой привычную смесь
снобизма, мелодрамы и сентиментальности, сбрызнутую вульгарным
ницшеанством, революционными лозунгами и «сексуальными проблемами» а la
Санин.
Романы другой дамы – Е. А. Нагродской – стоят на более высоком
литературном уровне; ее первый роман – Гнев Диониса (1910) – не только
хорошо продавался, но и был тепло встречен некоторыми вполне изысканными
критиками. Гнев Диониса и ее последующие романы – типичные произведения
«для взрослых»; они «захватывающие», потому что в основе их лежат вопросы
пола и написаны они как интеллигентное подражание французской школе.
Интересно, что Нагродская была состоятельной дилетанткой, никогда не писала
для заработка и не была связана с литературными кругами.
Детективы на русской почве не процвели: Шерлок Холмс был сведен к
чудовищно сырым и безграмотным рассказам русского производства о
детективе Нате Пинкертоне; с 1907 г. миллионы экземпляров этих рассказов в
копеечных изданиях расходились по всей России. Двенадцатилетние школьники
и умудренные годами сенаторы проводили бессонные ночи над этим
упоительным, хотя и безграмотным чтивом.
Приключенческими рассказами занялся Александр Грин: он был,
бесспорно, талантливым, но не смог (тем более что его не поддержала критика)
соперничать с иностранными мастерами. Сама фамилия писателя (Грин
произносится с длинным «и») звучит как иностранная, англосаксонская, и тем
самым он вроде бы исключен из семьи русских писателей. В рассказах Грина
действие всегда происходит в условных экзотических землях, и персонажи у
него смутной национальности: то ли англичане, то ли американцы, то ли
голландцы. Но Грин слишком сын своей страны и своего поколения, чтобы
устоять перед микробом психологизма. Так что он скорее Конрад в миниатюре
(хотя, наверное, и не читал в свое время Конрада), а не просто автор морских
93
приключений. Недавно Грин снова появился в печати, и изменения,
произошедшие в литературных вкусах, вероятно, пойдут ему на пользу.
11. ФЕЛЬЕТОНИСТЫ И ЮМОРИСТЫ
В конце девятнадцатого и начале двадцатого века в русской литературной
жизни большую роль играли ежедневные газеты. Крупные издатели стремились
во что бы то ни стало поднять литературный уровень своих публикаций.
Некоторые, например, кадетская газета Речь в 1906–1917 гг., зашли так далеко,
что стали печатать настоящую литературу, но одновременно развивался и
особый полулитературный журналистский стиль, нашедший прибежище в
суворинском Новом времени, а также в капиталистическом и либеральном
Русском слове. Полулитература печаталась, как и во французских газетах, в
нижней части средних страниц – то, что по-французски называется feuilleton
(фельетон). Самым ярким и популярным фельетонистом был В. Дорошевич
(род. 1864), работавший в Русском слове. У него был особый стиль «стаккато»,
которому подражали бесчисленные хорошие, средние и плохие фельетонисты.
Толстой как-то (около 1900 г.) сказал, что из живых писателей Дорошевич
уступает только Чехову.
Дни свободы (1905–1906) дали большой урожай сатирических изданий,
которые, правда, были недолговечны, – правительство скоро их задушило. Но
благодаря их появлению, оживилась застойная атмосфера старых
юмористических газет, а кроме того родился несколько более литературный
еженедельник – Сатирикон. Сатирикон процветал с 1906 до 1917 г., пригрев у
себя целую школу юмористов. Наиболее известными из них стали Тэффи
(псевдоним Н. А. Бучинской, сестры поэтессы Лохвицкой) и Аркадий
Аверченко. В творчестве Тэффи продолжаются лучшие традиции русского
литературного юмора. Ее юмор – тонкий, основанный на точном выборе
деталей. Она ученица Чехова: в ней нет ничего грубого, ничего кричащего.
Аверченко, наоборот, выученик англо-американской комической школы. Его
рассказы полны грубого шутовства и экстравагантных смешных ситуаций. Он
настолько же международный и плебейский, насколько Тэффи изысканная и
русская.
У Сатирикона были и свои поэты, известнейший из которых – Саша
Черный (псевдоним А. Гликберга). Он писал недурные сатирические стихи и
был единственным стоящим «непоэтиче ским» поэтом в царствие символизма.
Пример Саши Черного повлиял на Маяковского, который тоже некоторое время
(1915–1916) сотрудничал в Сатириконе.
Другим известным юмористом был фельетонист Нового времени Юрий
Беляев. Его стиль – несколько жеманная смесь сентиментальной поэзии и
причудливого юмора. Пользовались успехом его сентиментально-комические
водевили из жизни старого Петербурга. Его самая известная книжка,
трогательно рассказывающая скандальную историю о двух девочках из хорошей
семьи, сбившихся с дороги, – Барышни Шнейдер – вышла в 1912 г.
94
Глава IV
1. НОВЫЕ ДВИЖЕНИЯ ДЕВЯНОСТЫХ ГОДОВ
Несмотря на большую разницу между двумя партиями интеллигентов-
радикалов (старыми народниками и новыми марксистами), у них были и
некоторые общие незыблемые принципы: в первую очередь, агностицизм и
стремление подчинить все человеческие ценности идее социального прогресса
и политической революции. Образованные консерваторы и славянофилы тоже
взяли за правило ставить политическое и социальное превыше всех остальных
ценностей, и православие рассматривалось ими в первую очередь как
оправдание политических теорий. Существовал полный альянс между атеизмом
и прогрессом, с одной стороны, и между религией и политической реакцией – с
другой. Разрушить эти альянсы и подорвать примат политики над культурными
и человеческими ценностями предстояло поколению интеллигенции последнего
десятилетия девятнадцатого века.
Первыми на этот путь встали христианские либералы, выпускавшие Вехи
(1909), потом различные виды мистического революционерства – от
«христианского» обновления Мережковского до социалистического
мессианства Иванова-Разумника. Однако и христианские либералы, и
мистические обновленцы сохраняли другую черту, присущую старой
интеллигенции: отождествляли (может быть, не так грубо) нравственность с
общественной пользой – и общественная польза продолжала главенствовать.
Но одновременно с ростом этого нового «гражданского» идеализма
началось другое, более разрушительное наступление на самые основы взглядов
радикальной интеллигенции и гражданской нравственности. Нападающими
были эстеты, которые заменили долг красотой, и с помощью индивидуализма
освободили индивидуума от всяких общественных обязанностей. Обе эти
тенденции, шедшие рука об руку, оказались большой цивилизующей силой: они
изменили лицо русской культуры между 1900 и 1910 гг. и привели к
возрождению поэзии и искусства. Главным творче ским выражением нового
движения в литературе стала поэзия символистов; но, прежде чем мы к ней
перейдем, необходимо рассказать о новых движениях, не относящихся
непосредственно к художественной литературе.
Различные течения мысли, сочетание которых изменило лицо русской
культуры и положило конец господству мировоззрения старой интеллигенции,
имеют так мало общего, что невозможно дать им общее определение, кроме
какого-нибудь невыразительного нейтрального прилагательного, вроде
«современный» или «новый». Однако ясно, что они принадлежат к одному
историческому срезу и вместе выступают против агностического идеализма
старой интеллигенции, стремясь распространить свое интеллектуальное,
