История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
(его осуждают за поджог), равнодушия и смерти. Последние главы романа –
отпрыски великого рода Ивана Ильича. В них звучит нота благородного
мужественного смирения, переходящая в Наклонной Елене (история о том, как
инженер решает совершить самоубийство и как и почему он его не совершает) в
более активное приятие жизни. Переход от «вечного нет» к «вечному да»
является, видимо, и темой Преображения. Рассказ профессора, однако, стоит
вне этой линии: в нем спокойно и объективно исследуется, как человек
становится убийцей, как он холодно и спокойно может убить другого человека.
Это рассказывает профессору сам убийца (красный командир, бывший офицер
старой армии) с такой простотой и откровенностью, что мурашки бегут по
коже. Это шедевр прямого и сгущенного повествования, который позволяет
многого ждать от автора в будущем.
9. ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ПРОЗАИКИ
В период после первой революции и до мировой войны в России было
написано очень много прозы, авторы которой были более или менее связаны с
теми же издательствами, что и Андреев и Арцыбашев. Радом с Арцыбашевым
можно упомянуть Анатолия Каменского (р. 1877), чью книгу рассказов,
опубликованную в 1907 г., часто цитировали наряду с Саниным как симптом
растущей развращенности: в одном рассказывается о даме, которая принимала
гостей, одетая только в домашние туфельки; в другом о поручике, в течение
нескольких часов соблазнившем четырех девушек. Вряд ли это можно назвать
литературой. «Философская» часть Арцыбашева перекочевала и в
многочисленные романы и драмы В. Винниченко, вождя украинских эсдеков и в
течение нескольких месяцев главы полубольшевистского правительства
Украины. Романы удались ему чуть больше, чем политическая карьера.
Рассказы Осипа Дымова (псевдоним О. И. Перельмана, р. 1878) выдержаны в
стиле «измельченного» модерна, заимствованного у венского модерниста
Альтенберга; его романы из еврейской жизни тоскливо-реалистичны, с
психологическими и идеологическими претензиями. Читатели предпочитали
более простой реализм, процветавший в то время. Он и до сих пор продолжает
существовать, хотя и перешел «в подвалы» литературы. Среди более простых
реалистов того поколения можно назвать К. Тренева, недавно опубликовавшего
91
огромную «народную драму» о «большевике» XVIII века Пугачеве, а также
Георгия Гребенщикова – сибиряка, чьи очень посредственные рассказы
привлекли внимание в эмиграции именно описанием сибирской жизни.
Более интересный и значительный писатель – Иван Сергеевич Шмелев
(род. 1873), выпустивший в 1910 г. сильный и хорошо написанный роман
Человек из ресторана. Недавно он написал очень интересное произведение То,
что было (1923 г., уже переведено на английский): в военном сумасшедшем
доме недалеко от линии фронта пациенты бунтуют против сторожей и к власти
приходит безумный полковник. Повествование иногда становится истеричным и
многословным, но с большой силой передает общую атмосферу, в которой
клиническое безумие полковника сливается с нравственным безумием войны.
Другой интересный писатель – Борис Савинков (р. 1879), чья жизнь,
однако, еще интереснее его произведений. Он был одним из вождей
террористической организации эсеров, организовавшим убийство великого
князя Сергея (в феврале 1905 г.). Был арестован, приговорен к смертной казни
и фантастическим образом бежал. С 1906 г. до 1917 г. он жил за границей, где
сблизился с Мережковскими и под большим влиянием мадам Мережковской
написал роман Конь бледный (1909) – исповедь террориста, начинающего
сомневаться в своем праве на убийство. Книга появилась под псевдонимом
«В. Ропшин» и произвела сенсацию, тем более что после разоблачения Азефа
политический террор стал приниматься не так однозначно и потерял свой
ореол. В 1913 г. Савинков опубликовал еще один роман о терроре – То, чего не
было. В 1914 г. он примкнул к той части социалистов, которые защищали войну
до победного конца во имя свободы и демократии. В 1917 г. он стал самым
громким рупором социалистов-патриотов и величайшим врагом большевиков и
других defaitistes (пораженцев). Одно время Савинков был военным министром
и в этом качестве восстановил смертную казнь за дезертирство. После
большевистской революции он присоединился к белому движению, расположил
свой штаб в Польше и в согласии с поляками действовал против Советской
России. «Партизаны» Савинкова были известны своей жестокостью и
неуправляемостью. После Рижского мира он оставался в Польше, продолжая
строить козни против советского правительства. В 1923 г. он опубликовал
историю белого движения – Конь вороной, которая, как и предшествующий
роман, заканчивается сомнением в праве затевать гражданскую войну. Через
несколько месяцев он появился в Москве, где был арестован большевиками и
начал делать сенсационные разоблачения белого движения. Савинкова-Ропшина
нельзя назвать крупным писателем: То, чего не было – бледное подражание
приемам Толстого, Конь вороной – в общем, импрессионистская журналистика,
Конь бледный, вероятно, останется, но не как литературное произведение, а как
человеческий документ – рассказ «из первых рук» о духовном складе
террориста.
Многие второстепенные писатели того времени подражали лирическому
стилю короткого рассказа, начинателем которого был Тургенев, а
продолжателем Бунин (современники различали его и у Чехова), но довели его
до уровня низкой журналистики. Только один писатель привнес в этот стиль
свою индивидуальность. Это был Борис Константинович Зайцев (род. 1881),
первый сборник рассказов которого вышел в 1906 г. Сейчас Зайцев считается
одним из самых выдающихся писателей эмиграции. Его рассказы и романы из
русской жизни сотканы исключительно из атмосферы. Лирический мед его
рассказов (они слабее и мягче бунинских) сладок до тошноты. У них нет
костяка, они бесхребетны как устрицы. Но все-таки ему удается создать
атмосферу, в которой преобладают розовые и сероватые тона. От прочих
92
писателей, упомянутых в этой главе, Зайцева отличает глубокое и искреннее
религиозное чувство – внешне христианское, но по сути пантеистическое.
В предвоенные годы Зайцев много времени проводил в Италии. Его
итальянские впечатления собраны в недавно вышедшей книге зарисовок
Италия (1923). Италия служит фоном и его последующих рассказов, конечно,
если их можно назвать рассказами ( Рафаэль и другие рассказы, 1924). Эти
итальянские произведения тоже построены исключительно на атмосфере (без
костяка), но в них есть подлинная любовь к итальян ской земле и ее людям.
10. ВНЕ ЛИТЕРАТУРНЫХ ГРУППИРОВОК
При всей популярности произведений Горького, Андреева и Арцыбашева
они не удовлетворяли читательскую жажду вымысла. Вернее, они не
соответствовали ей. Русские прозаики всегда пренебрегали сюжетностью, в
результате чего публике приходилось искать захватывающего чтения в других
местах: отсюда вечный повышенный спрос на переводы и повышенное значение
романов, всерьез к литературе не относящихся. Трудно объяснить английскому
читателю, сколько переводной прозы читают в России. Вкусы меняются, но
факт остается: году в 1900 любимыми писателями были Золя и Мопассан. Чуть
позже – в начале двадцатого века – самым любимым стал Конан-Дойль. Без
преувеличения можно сказать, что около 1914 г. самым популярным русским
писателем был Джек Лондон.
Из нелитературных русских романистов самой известной была А. А.
