История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
плотный и твердый, как стальной брус. Это шедевр художественной
экономности и строгого «дорического» стиля. Господин из Сан-Франциско (как
и две «сельские поэмы» – Деревня и Суходол) окружен созвездием других
рассказов на иностранную и городскую темы, сходных с ним стилистически: та
же смелость рисунка и строгая прозаичность. Среди лучших Казимир Стани-
славович (1915) и Петлистые уши (1916) – смелое исследование преступных
наклонностей.
Из наиболее лирических иноземных и городских рассказов выделяются
Сны Чанга (1916) и Братья (1914). В них лирическая поэзия Бунина,
оторванная от родной почвы, теряет жизненность, становится неубедительной и
условной. Язык тоже теряет свою красочность, становясь «международным».
И все-таки Братья – сильное произведение. Это рассказ о сингалез ском рикше
из Коломбо и его английском седоке. Рассказ мастерски избегает
сентиментальности.
Лучший из бунинских послереволюционных рассказов – Исход (1918), по
плотности и богатству ткани и по действенности атмосферы почти
приближающийся к Суходолу. После 1918 г. Бунин не написал ничего
подобного. Некоторые из его рассказов ( Гаутами, В некотором царстве) –
замечательные произведения «объективного» лиризма. Но большинство его
нынешних рассказов дряблее, больше «провисают». Кажется, что лирический
элемент, разрастаясь, взрывает границы той самой сдержанности, которая и
делает его мощным.
6. Леонид Андреев
Когда популярность Горького пошла на убыль, главным любимцем
общества стал Леонид Андреев.
Этот процесс начался еще до революции 1905 г. Вскоре после нее на смену
революционной пришла новая школа, которую можно назвать метафизической,
или просто пессимистической, потому что ее авторы писали рассказы и пьесы о
метафизических проблемах и неизменно разрешали эти проблемы в
пессимистическом и нигилистическом духе. Эти писатели были на вершине
славы в годы, непосредственно последовавшие за поражением первой
революции (1907–1911), и «социологические» историки русской литературы
всегда стараются объяснить это движение политическим разочарованием.
Политический мотив, конечно, был важен для успеха движения у публики, но
само движение началось раньше, и многие из лучших и наиболее характерных
произведений Андреева были написаны до 1905 г.
Старомодные критики и читатели старшего поколения правоверной
радикальной (а тем более консервативной) школы практически не отличали
Андреева от символистов. И тот, и другие казались им одинаковым уродством.
На самом деле между Андреевым и символистами очень мало сходства,
кроме отхода от общепринятых стандартов и склонности к грандиозному и
предельному.
Символисты и Андреев всегда высокопарно серьезны и
торжественны, – чувства юмора им явно не хватает. Но различия между
ними значительно важнее.
Символистов объединял высокий уровень сознательного мастерства;
Андреев оперировал готовыми клише и мастерством не отличался.
83
Кроме того, символисты были людьми высочайшей культуры и играли
главную роль в великом культурном возрождении русской интеллигенции;
Андреев же презирал культуру, которой ему явно не хватало.
Наконец – и это самое важное, – символисты стояли на основе
реалистической (в средневековом смысле слова) метафизики, и если и
были пессимистами в жизни, то в отношении смерти были оптимистами, то
есть мистиками.
Только Блок знал абсолютную пустоту, приближающую его к Андрееву, но
пустота Блока происходит от ощущения исключенности из высшего и реального
Присутствия, а не от осознания Вселенской Пустоты. Андреев (и Арцыбашев)
шли от научного агностицизма и были чужды любому мистическому
оптимизму – их пессимизм был полным и всеобъемлющим: пессимизм и в
отношении к жизни, и в отношении к смерти. Коротко (и грубо) говоря,
символисты шли от Достоевского, а Андреев от Толстого. Отрицание культуры
и острое сознание стихийных основ жизни – смерти и пола – в этом суть
толстовства, которая вновь проявляется в философии Андреева и Арцыбашева.
Литературное влияние Толстого на этих двух писателей невозможно
переоценить.
Леонид Николаевич Андреев родился в Орле в 1871 г. Его семья
принадлежала к мелкой провинциальной интеллигенции. Отец рано умер, и
Андреевы жили в бедности, но Леонид получил обычное
среднеинтеллигентское образование в орловской гимназии и затем (в 1891 г.)
поступил в Петербургский университет. В конце первого семестра он пытался
покончить с собой из-за любовного разочарования, вернулся домой и провел
несколько лет в праздности. У Андреева, как практически у всех русских
интеллигентных молодых людей, не поглощенных революционными идеями, не
было никаких жизненных интересов. Вся его жизнь была попыткой заполнить
чем-нибудь душевную пустоту. Обычно для заполнения пустоты начинали пить,
ибо человеку необходимо было опьянение, чтобы выдержать. Он вовсе не был
мрачным и одиноким: у него было множество друзей, он был общителен и
весел. Но его веселость была искусственной, натужной, под ней таилось
смутное, неоформленное смятение. Характерно, что в молодости у Андреева
был такой эпизод: он лег на шпалы между рельсами, и поезд прошел над ним,
не задев его. Андрееву нравилось играть ужасами, позже его любимым чтением
были рассказы Эдгара По. В 1893 г. Андреев вернулся в университет – на этот
раз Московский, – получил диплом юриста и был принят в коллегию адвокатов
(1897). Но уже прежде он начал свое литературное поприще. Сначала он
печатал отчеты из зала суда и мелкие рассказы в орловских газетах.
Юридической практикой он занимался недолго, так как скоро его стали
печатать в литературных журналах, – а с 1898 г. его рассказы уже привлекали
внимание критиков и собратьев по перу. Одним из первых, кто одобрил
Андреева, был Горький. У них завязалась дружба, длившаяся до конца 1905 г. К
1900 г. в прозе Андреева начинает звучать его собственная андреевская нота, и
в 1901 г. появляется один из его лучших рассказов Жили-были. Его сразу и
справедливо приветствуют как надежду нового реализма и достойного
младшего брата Горького. Первая книга его рассказов имела огромный успех.
Это были счастливейшие годы в жизни Андреева. Он только что счастливо
женился, он был окружен преданными друзьями, в основном молодыми
прозаиками, смотревшими на него как на мэтра; слава его росла, он
зарабатывал много денег. И именно на вершине счастья он наконец нашел ноту
безнадежного отчаяния, которая и есть Андреев.
84
В 1902 г. были напечатаны два рассказа Бездна и В тумане, в которых тема
пола разрабатывалась с необычным реализмом и смелостью. Несмотря на
очевидную серьезность, даже морализм обоих рассказов, консервативная и
старомодная радикальная пресса встретила их с возмущением, а графиня
С. А. Толстая написала гневное письмо в газету, протестуя против такой грязи в
литературе. Она не могла не заметить в рассказе В тумане влияния своего
мужа.
С тех пор об Андрееве заспорила вся Россия; газеты, упоминая о нем,
теряли последние остатки сдержанности. Но успех Андреева у читателей от
этого только рос, и с 1902 до 1908 г. каждый его новый рассказ становился
литературным событием и приносил ему новую славу и новые деньги. Он
разбогател.
В 1906 г. умерла первая жена Андреева, он женился во второй раз, но
