История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Г. Дж. Уэллсу.
Литературное творчество Горького, не считая его чисто политических и
журналистских произведений, можно разделить на три четко разграниченных
периода: первый включает в себя рассказы, написанные с 1892 по 1899 г.,
заложившие основу его популярности; второй, продолжавшийся с 1899 по
1912 г., заполнен романами и пьесами с претензией на социальную значимость;
третий период начинается в 1913 г., когда Горький перешел главным образом к
автобиографии и мемуарам. Первый и последний периоды более важны, чем
72
средний, в течение которого творческие силы Горького претерпели некоторый
спад.
В ранних произведениях Горького реализм сильно смягчен романтизмом, и
именно этот романтизм обеспечил Горькому успех в России, хотя именно
реализм перенес его славу через границу. Для русского читателя новизна
ранних рассказов Горького была в их бодрой и бесшабашной молодости, а для
иностранного читателя – в безжалостной резкости, с которой он описывает
жизнь низов общества. Отсюда огромная разница между русскими и
иностранными оценками раннего Горького – она проистекает от разницы фона.
Русские увидели Горького на фоне мрака и уныния Чехова и других прозаиков
восьмидесятых, а иностранцы – на фоне благопристойного, сдержанного
реализма викторианских времен. Самые первые рассказы Горького чисто
романтичны. Таковы Макар Чудра и Старуха Изергиль (1895), как и его ранние
стихи и известнейшая Песня о Соколе, с припевом «Безумству храбрых поем
мы славу».
Этот очень театральный и безвкусный романтизм был действительно
заразителен и внушил обкормленному Чеховым русскому читателю больше
любви к Горькому, чем все остальные его произведения. Этот романтизм
выкристаллизовался в философию, откровеннее и проще всего выраженную в
очень ранней притче О чиже, который лгал, и о дятле – любителе истины,
которую можно сформулировать как предпочтение угнетающей и низкой правде
возвышающей лжи.
К 1895 г. Горький отказывается от традиционного набора форм своих
рассказов о цыганах и разбойниках и переходит к манере, где реалистическая
форма сочетается с романтическим вдохновением. Первый рассказ Горького,
опубликованный в «большой» прессе, – Челкаш (1895) – является и одним из
лучших. Тема его – контраст между веселым, циничным и беззаботным
контрабандистом Челкашом и парнем, которого он берет в помощники в этом
опасном деле, – типичным крестьянином, робким и жадным. Рассказ хорошо
построен, и, хотя романтический ореол вокруг Челкаша никак нельзя назвать
«реалистичным», образ его нарисован с убедительной живостью. Другие
рассказы такого же рода: Мальва (1897), где Мальва – женская ипостась
Челкаша, и Мой спутник (1896) – по созданному характеру лучший из этой
серии. Примитивный и аморальный грузинский князь Шакро, с которым
рассказчик идет пешком из Одессы в Тифлис, – действительно замечательное
создание, достойное стать рядом с самыми лучшими горьковскими зарисовками
характеров. В рассказе нет ни капли идеализации Шакро, хотя очевидно, что
«художественная симпатия» автора целиком на его стороне. Многих
поклонников завоевала раннему Горькому его манера «описывать природу».
Типичный пример этой манеры – начало Мальвы с знаменитым первым абзацем,
состоящем из двух слов: « Море смеялось». Но надо признаться, что сегодня эти
описания утратили свежесть и уже не поражают. Около 1897 г. реализм
начинает перевешивать: в Бывших людях (1897) реализм доминирует, и
героические поступки капитана Кувалды не могут развеять унылую атмосферу
места действия. В этом рассказе, как и в других рассказах тех лет, появляется
черта, гибельная для Горького: неумеренная страсть к «философским»
разговорам. Пока эта страсть его не обуяла, Горький проявлял себя как мастер
композиции. Такое редко бывает у русских писателей: в некоторых его ранних
рассказах была прочность сцепления, почти что сравнимая с чеховской. Но у
него не было чеховской экономности, и, хотя у таких рассказов как Болесь
(1896) и Скуки ради сильный и крепкий костяк, сама ткань рассказа не несет в
себе той непреложности, которая является отличительной чертой Чехова. Кроме
73
того (и в этом отношении Чехов был не лучше), русский язык Горького –
«нейтрален», слова остаются знаками, не имеющими собственной жизни. За
исключением некоторых словечек, они могли бы быть переводом с любого
языка. Только один из ранних рассказов Горького заставляет забыть о всех его
недостатках (кроме посредственности стиля) – это Двадцать шесть и одна
(1899), рассказ, который можно считать завершением периода. Действие
происходит в подвале булочной, где двадцать шесть мужчин работают по
шестнадцать часов в день без свежего воздуха за нищенскую плату. Молодая
девушка каждый день приходит туда за свежими булками, ее свежая и невинная
красота – единственный луч света в их безнадежной жизни. Солдат,
занимающийся в том же дворе более легким трудом, заключает пари, что
соблазнит ее, – и выигрывает. Когда девушка появляется в булочной после
падения, все пекари улюлюкают. Рассказ жестоко реалистичен, но он
пересекается таким мощным потоком поэзии, такой убежденной верой в
красоту, свободу, естественное благородство человека; повествование ведется с
такой точностью, с такой достоверностью, что сомнений не остается: это
шедевр. Шедевр, который ставит Горького, молодого Горького, среди
подлинных классиков нашей литературы. Но по своей совершенной красоте
рассказ Двадцать шесть и одна остается единственным, и это последний
рассказ хорошего раннего Горького – последующие четырнадцать лет Горький
скитался по скучным и бесплодным лабиринтам.
Горький рано попробовал выйти за пределы социальных границ,
наложенных на него его ранними переживаниями. Еще в 1897 г. он написал
рассказ Варенька Олесова, в котором пытался изобразить образованные
классы, – забавно, что этот рассказ предваряет написанные на несколько лет
позже рассказы Арцыбашева и других. Из мемуаров Горького мы знаем, что ему
не нравилось быть просто писателем из народа, а хотелось стать вождем и
учителем. Это стремление отразилось в ряде его романов и пьес, написанных
между 1899 и 1912 гг. Они – наименее ценная часть его творчества. Их
объединяют две черты: полное исчезновение композиционного мастерства,
которое казалось таким многообещающим, и неумеренное многословие в
разговорах о «смысле жизни» и тому подобное. Горький не написал ни одной
хорошей пьесы и ни одного хорошего романа, и если есть достоинства в его
произведениях этого периода, – то вопреки тому, что это пьесы или романы.
Главные романы этого периода: Фома Гордеев (1899), Трое (1900–1901), Мать
(1907), Исповедь (1908), Городок Окуров (1910) и Жизнь Матвея Кожемякина
(1911). Все они ставят перед собой задачу: показать широкие картины русской
провинциальной жизни, ее бессмысленной жестокости, грязи и тьмы, в которой
просветы возникают только благодаря усилиям отдельных людей познать
«смысл жизни», вырваться из омута провинциального застоя и указать путь
невежественным и угнетенным массам. Первые два романа менее тенденциозны
и менее отчетливы по своей социальной заданности. Послереволюционная
серия более очевидно связана с идеями большевиков, хотя эти идеи отражены в
странно-мистической интерпретации. Из этой серии лучше всего Фома Гордеев.
Хотя, как и остальные романы, Фома Гордеев испорчен отсутствием