История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
63
Промежуточная глава I
Первая революция (1905)
История революции с начала девятнадцатого века может быть
представлена как череда революционных волн и межреволюционных
промежутков. Каждая из волн поднималась выше предыдущей. Первая волна
разразилась в 1825 г. в никем не поддержанном и безуспешном бунте
декабристов. За ней последовала долгая реакция в царствование Николая I,
когда стала нарастать вторая волна. Она нарастала медленно и постепенно – ее
одновременно и задерживали, и укрепляли либеральные реформы
шестидесятых годов, – достигла кульминации в деятельности партии «Народная
воля» и разразилась в 1881 г. убийством Александра II. Спокойствие,
наступившее после этого, было уже не столь полным и долгим, как раньше.
В девяностых годах (во многом за счет голодного 1891–1892 года) революция
набрала силу, достигла небывалой высоты и разразилась в 1905 г.
Революционное движение снова было подавлено, чтобы снова возникнуть во
время войны и наконец достичь триумфа в 1917 г. Третья из волн впервые была
поддержана широко распространившимся народным движением – ее гребень
назвали Первой революцией.
Революция 1905 г., в той мере, в какой она являлась сознательным усилием
для достижения определенных целей, была целиком результатом развития
революционных идей интеллигенции, в критический момент поддержанной
отказом имущих классов защищать самодержавие. Но она осталась бы
бесплодной, если бы не нашла свою армию в недавно развившемся классе
промышленных рабочих. Этот класс, в свою очередь, был продуктом развития
капитализма во второй половине девятнадцатого века. Русский капитализм
зародился в эпоху реформ Александра II и стремительно развивался в
восьмидесятых-девяностых годах, в основном благодаря протекционистской
политике государства, воплощенной в фигуре графа Витте. Подъем и рост
русского капитализма из консервативных форм дореформенных производства и
коммерции – вопрос захватывающе интересный, но мы не можем здесь на нем
останавливаться. Между тем он не лишен черт живописной и художественной
ценности и был не раз представлен в литературе: с наибольшим успехом это
сделал не кто иной, как Горький (который при всех своих марксистских
пристрастиях явно сочувствовал творческому импульсу капитализма). Он
сделал это в Фоме Гордееве и в Заметках из дневника (глава о нижегородском
миллионере-старообрядце Бугрове). Крупные московские купцы сыграли
немалую роль в девяностых годах и позже как покровители искусства и
литературы – эстетическое возрождение в большой степени финансировалось
ими.
Одно из самых первых последствий капитализма – развитие большой
ежедневной прессы. Первым журналистом этого периода был Алексей
Сергеевич Суворин (1833–1911), основатель газеты Новое время – в течение
долгого времени наиболее хорошо оснащенной из всех русских газет и
единственной, имевшей некоторое влияние на правительство. Дневник
Суворина (недавно опубликованный советским правительством) – документ
первоклассного значения, но вообще Суворин интереснее как личность, чем как
писатель. Только отношения с Чеховым и Розановым дают ему почетное место в
русской литературе. Величайшим поборником русского капитализма и
промышленности в литературе был не кто иной, как великий химик Дмитрий
Иванович Менделеев. Можно сказать, что он был страшно влюблен в
производительные силы своей страны и был их поборником и трубадуром.
64
Конечно, нельзя сравнивать его литературное значение с его научными
достижениями, но в нем мощный писательский темперамент и настоящая
оригинальность. Его дочь была замужем за Александром Блоком, и, хотя,
конечно, поэта вдохновляли другие идеи, однажды он написал стихотворение,
порадовавшее бы свекра, если бы тот еще был жив, – в этом стихотворении
Блок поет хвалу донецкому углю: «Черный уголь, подземный мессия...» ( Новая
Америка). Граф Витте, добрый гений русской промышленности, написал три
тома замечательных мемуаров. Плохо скомпонованные и почти безграмотные,
мемуары Витте все-таки дают почувствовать его могучий темперамент, что и
делает их интересной книгой, не говоря уже о их документальной ценности. К
несчастью, в английском переводе мемуары были возмутительно «выправлены»
и «адаптированы»: американский издатель мемуаров господин Ярмолин ский
безжалостно выбросил наиболее характерные и пикантные куски.
Оборотной стороной капиталистической медали был подъем русского
марксизма, ставшего к 1894 г. мощным движением. Нет нужды объяснять
читателю важность этого движения для русской истории – достаточно сказать,
что Ленин был одним из первых марксистов девяностых годов.
Но помимо роли марксизма в событиях 1905 и 1917 гг. – и после этой
даты – марксизм был важной стадией истории развития интеллигенции.
В девяностых годах марксизм был прогрессивной и освободительной силой,
потому что принес с собой освобождение от рутины народничества.
Марксизм импонировал русскому интеллигенту rerum novarum cupidum
(любителю нового) как фундаментальная научная доктрина. Больше всего
его потрясали «диалектический метод» и концепция истории как процесса,
подчиненного неизменным и непреложным законам. Марксизм отделил
политику от этики, и, хотя это имело свою дурную сторону в развитии
исключительно классовой морали (результаты мы видим в СССР), поначалу это
имело и хорошую сторону, так как освободило изучающих политическую науку
от шор слишком узкого идеализма. Главный представитель русского марксизма,
его знаток и пророк Георгий Валентинович Плеханов (1852–1918) был
человеком старшего поколения; во время войны он был лидером
патриотического социализма. Несмотря на это, коммунисты считают его
учителем марксизма – вторым по величине после самих Маркса и Энгельса.
Плеханов повсюду считается мозгом русской интеллигенции. В середине
девяностых годов начал свою журналистскую деятельность сам Ленин. Но с
литературной точки зрения наиболее интересными марксистами была группа
молодых людей, называвшихся «легальными марксистами» (потому что они
работали в легальной, то есть русской прессе). Их блестящим выразителем был
Петр Струве (р. 1870), по влиятельности уступавший в девяностых годах
только Плеханову. В начале двадцатого века Струве отошел от социализма и его
творчество после 1905 года будет упомянуто совсем в другой связи, потому что
он стал лидером национального либерализма, противостоящего старому
агностическому идеализму русской интеллигенции. Это показывает, как важен
был марксизм для освобождения от народнического идеализма и каким могучим
рычагом независимой мысли он мог бы быть.
К концу девяностых годов марксистам удалось заложить основы
успешной пропаганды среди рабочего класса и организоваться в Россий -
скую социал-демократическую партию. Народники, подражая марксистам,
назвали себя – партия социал-революционеров.
Так, две партии, сыгравшие наибольшую роль в событиях 1905–1906 гг.
стали известны как С.-Д. и С.-Р. Эсдеки, будучи марксистами, не верили в
действенность индивидуальной борьбы и соответственно отвергали террор.
65
Они возлагали надежды на массовое движение, особенно на забастовки.
В 1903 г. они разделились (по не относящимся к данной работе причинам) на
две фракции: меньшевиков и большевиков (названия относятся к числу голосов,
поданных соответственно при голосовании по определенному вопросу на
