История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2
История русской литературы с древнейших времен по 1925 год. Том 2 читать книгу онлайн
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский История русской литературы с древнейших времен по 1925 год История русской литературы с древнейших времен по 1925 г.В 1925 г. впервые вышла в свет «История русской литературы», написанная по-английски. Автор — русский литературовед, литературный критик, публицист, князь Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890—1939). С тех пор «История русской литературы» выдержала не одно издание, была переведена на многие европейские языки и до сих пор не утратила своей популярности. Что позволило автору составить подобный труд? Возможно, обучение на факультетах восточных языков и классической филологии Петербургского университета; или встречи на «Башне» Вячеслава Иванова, знакомство с плеядой «серебряного века» — О. Мандельштамом, М. Цветаевой, А. Ахматовой, Н. Гумилевым; или собственные поэтические пробы, в которых Н. Гумилев увидел «отточенные и полнозвучные строфы»; или чтение курса русской литературы в Королевском колледже Лондонского университета в 20-х годах... Несомненно одно: Мирский являлся не только почитателем, но и блестящим знатоком предмета своего исследования. Книга написана простым и ясным языком, блистательно переведена, и недаром скупой на похвалы Владимир Набоков считал ее лучшей историей русской литературы на любом языке, включая русский. Комментарии Понемногу издаются в России важнейшие труды литературоведов эмиграции. Вышла достойным тиражом (первое на русском языке издание 2001 года был напечатано в количестве 600 экз.) одна из главных книг «красного князя» Дмитрия Святополк-Мирского «История русской литературы». Судьба автора заслуживает отдельной книги. Породистый аристократ «из Рюриковичей», белый офицер и убежденный монархист, он в эмиграции вступил в английскую компартию, а вначале 30-х вернулся в СССР. Жизнь князя-репатрианта в «советском раю» продлилась недолго: в 37-м он был осужден как «враг народа» и сгинул в лагере где-то под Магаданом. Некоторые его работы уже переизданы в России. Особенность «Истории русской литературы» в том, что она писалась по-английски и для англоязычной аудитории. Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.). Николай Акмейчук Русская литература, как и сама православная Русь, существует уже более тысячелетия. Но любознательному российскому читателю, пожелавшему пообстоятельней познакомиться с историей этой литературы во всей ее полноте, придется столкнуться с немалыми трудностями. Школьная программа ограничивается именами классиков, вузовские учебники как правило, охватывают только отдельные периоды этой истории. Многотомные академические издания советского периода рассчитаны на специалистов, да и «призма соцреализма» дает в них достаточно тенденциозную картину (с разделением авторов на прогрессивных и реакционных), ныне уже мало кому интересную. Таким образом, в России до последнего времени не существовало книг, дающих цельный и непредвзятый взгляд на указанный предмет и рассчитанных, вместе с тем, на массового читателя. Зарубежным любителям русской литературы повезло больше. Еще в 20-х годах XIX века в Лондоне вышел капитальный труд, состоящий из двух книг: «История русской литературы с древнейших времен до смерти Достоевского» и «Современная русская литература», написанный на английском языке и принадлежащий перу… известного русского литературоведа князя Дмитрия Петровича Святополка-Мирского. Под словом «современная» имелось в виду – по 1925 год включительно. Книги эти со временем разошлись по миру, были переведены на многие языки, но русский среди них не значился до 90-х годов прошлого века. Причиной тому – и необычная биография автора книги, да и само ее содержание. Литературоведческих трудов, дающих сравнительную оценку стилистики таких литераторов, как В.И.Ленин и Л.Д.Троцкий, еще недавно у нас публиковать было не принято, как не принято было критиковать великого Л.Толстого за «невыносимую абстрактность» образа Платона Каратаева в «Войне и мире». И вообще, «честный субъективизм» Д.Мирского (а по выражению Н. Эйдельмана, это и есть объективность) дает возможность читателю, с одной стороны, представить себе все многообразие жанров, течений и стилей русской литературы, все богатство имен, а с другой стороны – охватить это в едином контексте ее многовековой истории. По словам зарубежного биографа Мирского Джеральда Смита, «русская литература предстает на страницах Мирского без розового флера, со всеми зазубринами и случайными огрехами, и величия ей от этого не убавляется, оно лишь прирастает подлинностью». Там же приводится мнение об этой книге Владимира Набокова, известного своей исключительной скупостью на похвалы, как о «лучшей истории русской литературы на любом языке, включая русский». По мнению многих специалистов, она не утратила своей ценности и уникальной свежести по сей день. Дополнительный интерес к книге придает судьба ее автора. Она во многом отражает то, что произошло с русской литературой после 1925 года. Потомок древнего княжеского рода, родившийся в семье видного царского сановника в 1890 году, он был поэтом-символистом в период серебряного века, белогвардейцем во время гражданской войны, известным литературоведом и общественным деятелем послереволюционной русской эмиграции. Но живя в Англии, он увлекся социалистическим идеями, вступил в компартию и в переписку с М.Горьким, и по призыву последнего в 1932 году вернулся в Советский Союз. Какое-то время Мирский был обласкан властями и являлся желанным гостем тогдашних литературных и светских «тусовок» в качестве «красного князя», но после смерти Горького, разделил участь многих своих коллег, попав в 1937 году на Колыму, где и умер в 1939.«Когда-нибудь в будущем, может, даже в его собственной стране, – писал Джеральд Смит, – найдут способ почтить память Мирского достойным образом». Видимо, такое время пришло. Лучшим, самым достойным памятником Д.П.Мирскому служила и служит его превосходная книга. Нелли Закусина "Впервые для массового читателя – малоизвестный у нас (но высоко ценившийся специалистами, в частности, Набоковым) труд Д. П. Святополк-Мирского". Сергей Костырко. «Новый мир» «Поздней ласточкой, по сравнению с первыми "перестроечными", русского литературного зарубежья можно назвать "Историю литературы" Д. С.-Мирского, изданную щедрым на неожиданности издательством "Свиньин и сыновья"». Ефрем Подбельский. «Сибирские огни» "Текст читается запоем, по ходу чтения его без конца хочется цитировать вслух домашним и конспектировать не для того, чтобы запомнить, многие пассажи запоминаются сами, как талантливые стихи, но для того, чтобы еще и еще полюбоваться умными и сочными авторскими определениями и характеристиками". В. Н. Распопин. Сайт «Book-о-лики» "Это внятный, добротный, без цензурных пропусков курс отечественной словесности. Мирский не только рассказывает о писателях, но и предлагает собственные концепции развития литпроцесса (связь литературы и русской цивилизации и др.)". Николай Акмейчук. «Книжное обозрение» "Книга, издававшаяся в Англии, написана князем Святополк-Мирским. Вот она – перед вами. Если вы хотя бы немного интересуетесь русской литературой – лучшего чтения вам не найти!" Обзор. «Книжная витрина» "Одно из самых замечательных переводных изданий последнего времени". Обзор. Журнал «Знамя» Источник: http://www.isvis.ru/mirskiy_book.htm === Дмитрий Петрович Святополк-Мирский (1890-1939) ===
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«мышление образами», а не концепциями. Эта идея отчасти обусловила тот
почет, в котором находятся описания видимых вещей – особенно
эмоциональные описания природы в духе Тургенева.
Но при всем возвращении к «форме» и «вечным идеям» движение вовсе не
являлось ренессансом. Ему не хватало оригинальности и силы. Оно было
консервативным и миролюбивым, эклектичным и робким. Оно боролось скорее
за отсутствие великого безобразия, чем за великую красоту. Возрождение
истинно активного чувства формы и истинно смелого метафизиче ского
мышления произошло потом, в 90-е годы XIX и в первые годы нынешнего
столетия.
39
2. ГАРШИН
Первым и во многом самым характерным представителем прозаиков-
восьмидесятников был Всеволод Михайлович Гаршин. Он происходил из
помещичьей семьи; родился в 1855 г. в Донецком уезде. Гимназию окончил в
Харькове, в 1873 г. поступил в Петербургский Горный институт, но его не
закончил. Он был человеком с необычайно развитым нравственным чувством, и
так как он воспитывался в годы, последовавшие за освобождением крестьян,
естественно, приобрел образ мыслей «кающегося дворянина». Это не привело
его в стан политической борьбы за народ, но когда разразилась война с Турцией
(1877), он пошел на войну солдатом. Сделал он это не из патриотизма и не из
авантюризма, но от глубокого убеждения, что если народ страдает на фронте,
его долг страдать вместе с народом. Гаршин был хорошим солдатом. Его имя
попало в газеты, он получил чин сержанта. В августе 1877 он был ранен в ногу
и отправлен в Харьков. Там он написал Четыре дня, рассказ о раненом солдате,
который четыре дня лежит, не в состоянии пошевелиться, на поле сражения
рядом с разлагающимся телом мертвого турка. Рассказ появился в октябре
1887 г. и произвел сенсацию. Репутация Гаршина была установлена раз и
навсегда. Он стал профессиональным писателем. Но постепенно хрупкая
душевная организация привела его к заболеванию, выразившемуся в
постоянном и мучительном разладе со всем мировым порядком. Он постоянно
находился на грани психического срыва. Поведение его стало странным.
Однажды он пошел к премьер-министру Лорис-Меликову и стал его
уговаривать «помириться» с революционерами. Это был один из первых его
странных поступков. Но то обстоятельство, что он на собственном опыте знал,
что такое психическая болезнь, помогло ему написать самый замечательный из
своих рассказов – Красный цветок (1883). Состояние его ухудшалось. Он
чувствовал неминуемое приближение безумия. Это усиливало его меланхолию
и в конце концов привело к самоубийству. После особенно тяжелого приступа
отчаяния он бросился в лестничный пролет и сломал ногу. Он так и не
поднялся: после пятидневной агонии 24 марта 1888 г. он умер. Все знавшие его
говорят о его необыкновенной чистоте и обаянии. Говорят особенно о его
глазах, несравненных и незабываемых.
Сущность личности Гаршина в том, что ему был дан «гений» жалости и
сострадания, такой же сильный, как у Достоевского, но без «ницшеанских»,
«подпольных» и «карамазовских» ингредиентов великого писателя. Дух
жалости и сострадания пронизывает все его творчество, количественно
небольшое: около тридцати рассказов, вошедших в один том. В большинстве из
них он является умным учеником Тургенева и раннего Толстого. В нескольких
( Сигнал, Сказание о гордом Аггее) он идет по указанному Толстым пути
создания народных рассказов. То, чего не было и « Attalea Princeps» – басни, с
животными и растениями в человеческих ситуациях. Второй из этих рассказов
принадлежит к лучшим гаршинским созданиям – он пропитан духом
трагической иронии. Он предвещает Чехова в великолепно построенном
рассказе Денщик и офицер. Это рассказ об «атмосфере» – атмосфере унылой
тоски и бессмысленной скуки. В Очень коротком романе он обрабатывает –
более удачно – сюжет арцыбашевской Войны о неверности женщины,
покинувшей героя, ставшего инвалидом. Это маленький шедевр по густоте и
лирической иронии. Самый известный и самый характерный его рассказ –
Красный цветок, первый из длинного ряда русских рассказов, посвященных
сумасшедшему дому (вторым по времени был рассказ Чехова Палата № 6).
В нем болезненное и напряженное нравственное чувство Гаршина достигает
апогея. Это рассказ о безумце, одержимом желанием истребить зло в мире. Он
40
делает открытие, что все зло сосредоточено в трех цветках мака, растущих в
больничном саду, и ему удается, применив всевозможные хитрости и уловки,
обмануть сторожа и сорвать эти цветы. Он умирает от нервного истощения, но
умирает счастливый и уверенный в том, что осуществил свою задачу. Рассказ
этот – сильный и мрачный. Удручающая атмосфера сумасшедшего дома
передана с впечатляющим мастерством. Конец приходит как облегчение, как
смерть мученика, но и тут таится жало горькой иронии.
Нельзя сказать, что Гаршин великий писатель. Его манера слишком
связана с годами упадка литературы. Техника недостаточна; даже в Красном
цветке читателя сердят встречающиеся несоразмерности. Но со всем тем стиль
его – чистый, сдержанный и искренний, и даже случайные неловкости
предпочтительнее, чем бойкая риторика и картонный драматизм андреевской
школы.
3. ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ПРОЗАИКИ
Восьмидесятые и девяностые годы были плодотворны для русской
беллетристики. Она была не слишком высокого качества, и даже в то время
никто не думал, что происходит великое литературное возрождение. Но все же
нельзя сказать, что не было ничего значительного. Нет необходимости
рассматривать каждого из восьмидесятников в отдельности, достаточно будет
беглого обзора. Старейший из всех (в течение долгого времени «старшина
русской литературы») П. Д. Боборыкин (1836–1921) был скорее журналистом,
чем писателем; его романы – фотографии разных душевных состояний, через
которые проходил типичный «интеллигент», а также новых социальных
явлений, как, например, «культурный купец». Написаны они «объективным»
стилем, имитирующим стиль французской натуральной школы. Тоже
журналистом, но другого толка, был Василий Немирович-Данченко (р. 1848 г.,
не путать с его братом Владимиром, основателем Московского
Художественного театра); этот возил своего читателя по всему свету, позволяя
себе легкий налет сенсационности. Его читали простодушные люди,
наслаждавшиеся историческими романами Всеволода Соловьева (1849–1903),
брата знаменитого философа. Но уважающие себя интеллигенты этой
литературой не увлекались, это был «дурной тон».
Влияние Достоевского ощутимо в произведениях М. Н. Альбова (1851–
1911), чрезвычайно длинно описывавшего болезненное психическое состояние
священников и церковников; князя Д. П. Голицына-Муравлина (р. 1860), под
впечатлением от князя Мышкина затеявшего галерею портретов патологических
типов из аристократической среды. Другая сторона Достоевского отразилась в
произведениях К. С. Баранцевича (р. 1851), который писал рассказы в
почтенной традиции Бедных людей, описывая страдания бедняков и
угнетенных. Более строгая нота звучит в произведениях Мамина-Сибиряка
(1852–1912), создавшего неподслащенные картины тяжелой и безрадостной
жизни горняков Урала. Иероним Ясинский (р. 1850), натуралистический автор
французского толка, очень рано провозгласил права Искусства для Искусства.
Он был первым русским писателем, писавшим на темы пола, и в 1917 г. –
первым беспартийным интеллигентом, примкнувшим к большевикам. Юмор
южнорусской души нашел выражение в непритязательных повестях И. Н. По-
