Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

подчеркивает, что ответственность за случившееся целиком ложится на нее. Афродита

— жена Ареса, бога войны, как Грайне — жена предводителя фениев. Подозревая

жену в неверности, Арес наслал на Адониса дикого вепря, по некоторым версиям он сам

принял облик вепря и нанес Адонису смертельную рану, подобно Финну, который

использовал охоту на дикого кабана, чтобы в конце года Диармайд был убит. И Адонис,

и Диармайд охотятся на кабана (вепря) вопреки воле своих возлюбленных. Диармайда

бурно и торжественно оплакивают и уносят на золоченых носилках Мак Ока — все это

напоминает ежегодный ритуал погребения Адониса, когда мертвого бога уносили прочь

под горестные вопли женщин. Ложа, на которых показывали изображения Адониса и

Афродиты, сравнимы с «ложами Диармайда и Грайне». В храмах Афродиты девушки

отдавались незнакомцам, как ирландские девушки, видимо, на ложах Диармайда и

Грайне.

В Индии почитание «Божественной жены» также выражалось в идеализации внебрачной

любви, и подтверждение тому — кришнаитское направление вишнуизма, широко

распространенное в VII — VIII вв. Диспуты на бенгальских Судах любви между

поборниками любви к «чужой жене» и приверженцами любви супружеской всегда

кончались поражением последних. Проф. М. Элиаде пишет об этом: «Образцом

оставались чувства, которые связывали Кришну и Радху, — любовь тайная,

противозаконная, антисоциальная, символизирующая прорыв, к которому неизбежно

ведет всякий истинно благоговейный опыт. Радха — символ любви бесконечной,

составляющей саму сущность Кришны». «Забвение всех социальных и моральных

ценностей, внушенное мистической любовью», эхом звучит в жалобе Диармайда: «Я

отказался от всех моих родных. Я потерял наследство мое и моих товарищей. Я потерял

дружбу и любовь всех мужей Ирландии и всех фениев. Музыка не радует меня больше. Я

потерял уважение к самому себе. Вся страна отвергла меня, оттого что подчиняюсь я

лишь своей любви». И вновь, как мы видим, самое высокое и жертвенное предстает как

самое презренное и порицаемое.

В свете сказанного возвращение Грайне к Финну после смерти Диармаида, как и

возвращение Елены к Менелаю после смерти Париса, поневоле воспринимается как

неудовлетворительный финал. И все же он вполне согласуется с циклической природой

ритуала, о котором мы говорили. В других версиях Граине до конца своих дней остается

верна памяти Диармаида. Аналогичным образом Тристана и Изольду хоронят в одной

могиле, причем над женщиной вырастает розовый куст, а над мужчиной — виноградная

лоза, и ветви их сплетаются так тесно, что разделить их нельзя. В одном из недавно

записанных вариантов предания о Дейрдре говорится, что король Конхобар приказал

похоронить влюбленных на противоположных берегах озера, чтобы не могли они

соединиться после смерти. Тогда на каждой могиле выросло по сосне, и ветви их

протянулись через озеро навстречу друг другу. Конхобар велел срубитьсосны, но улады

не подчинились ему и до самой смерти короля оберегали эти деревья.

Глава 15. Приключения

Путешествия в чужую страну и приключения среди чужого народа составляют

значительный пласт кельтской мифологии, и, как и в современной литературе,

обширный класс повестей можно отнести к разряду «приключений». Но если

приключения литературные описывают реальные перипетии живых людей в отдаленных

странах или даже на других планетах этого мира, то приключения мифологические

всегда происходят среди таинственных насельников мира сверхъестественного. И кельты

здесь не исключение. Чтобы возбудить воображение современного человека, достаточно

чудес Азии, Африки и исконной Америки, но для обитателей этих континентов, как и для

древних кельтов, приключения, которые достойны памяти, это в первую очередь

приключения в другом «измерении», а настоящие путешествия — это путешествия

между мирами, этим и Иным.

«В Азии, в Полинезии и даже в Африке главным интеллектуальным занятием

человека были приключения духа. Одинокое странствие души <…> удача или неудача

ее исканий составляют главную тему устной литературы Старого Света <…> Наша

современная беллетристика занята прежде всего общественной жизнью <…>

Бесценное достижение устной литературы заключается в том, что она показывает —

поглощенность человека самим собой, почти полное растворение его в собственном

временном земном бытии есть феномен чисто европейский <…> тогда как в Азии и в

Полинезии человек в первую очередь прямо или косвенно был занят поисками

бессмертия»

Каждая встреча с Иным миром — в каком-то смысле одновременно инициация и

бракосочетание, поэтому нельзя провести четкого раздела между «приключениями» и

рассказами о героическом сватовстве и добывании невесты, к анализу которых мы уже

обращались. В самом деле, повесть о том, как Арт добыл себе жену, называется

«Приключение Арта сына Конна и сватовство к Дельбхаем», а вкрапленную в сагу

«Сватовство к Эмер» повесть об инициации Кухулина в стране Скатах вполне можно

квалифицировать как «приключение». Однако инициация как таковая имеет разные виды

и степени. В этой главе мы обратимся к приключениям, которые не были посвящением

юноши в мужчину или в некое призвание и связаны с любовью сверхъестественной

женщины, каковую нельзя привести домой как невесту. Первая повесть, подлежащая

рассмотрению, — это «Приключение Неры». Записана она, видимо, в начале VIII в., но

по духу, несомненно, гораздо древнее и относится к явно дохристианской эпохе.

Однажды в канун Самайна Айлиль и Медб находились со всем своим двором в Рат

Круахане. Днем ранее захватили они двух пленников, и вот теперь король Айлиль обещал

большую награду тому, кто выйдет из дому, подойдет к пленникам, подвешенным к

столбу, и обвяжет одному из них ноги ивовыми прутьями. Но велик был ужас ночи в

канун Самайна, ибо являлись в эту ночь демоны. Один за другим воины принимали

вызов, но быстро возвращались в дом. Тогда поднялся со своего места Нера и объявил,

что сделает это, и Айлиль обещал ему свой меч с золотой рукоятью.

Трижды пытался Нера затянуть повязку на ногах пленника, и трижды она спадала, пока

наконец сам пленник не сказал ему, что закрепить ее можно лишь с помощью пряжки

самого Неры. Когда это было исполнено, пленник сказал «А теперь, чтобы доказать свою

доблесть, посади меня к себе на шею и помоги мне найти какое-нибудь питье. Сильно я

захотел пить, пока висел тут». Нера понес его к ближайшему дому, но дом тот оказался

окружен огненным озером. Пленник сказал, что не найти им питья в этом доме, ибо

нехорош тот дом, где огонь прикрыт на ночь. Вокруг следующего дома увидели они озеро

воды — знак того, что нет там ни воды для питья и умывания, ни ведра для помоев. В

третьем доме нашли они и питье, и воду для умывания, и ведро для помоев. Пленник

напился, а последний глоток воды выплюнул в лица людей, которые были в том доме,

будто были они уже мертвы. С тех пор считается, что не следует оставлять на ночь в доме

воду для питья и умывания, и ведро для помоев, и открытый огонь.

После этого Нера отнес пленника назад к столбу, а сам вернулся в Круахан. И там

«увидел он нечто»: Круахан был сожжен дотла, а возле пожарища высилась куча

отрубленных голов, и были то головы воинов Круахана. Затем увидел он, как из сида

выходят люди, берут эти головы и уносят их в пещеру Круахан. Нера последовал за ними.

Тут предстал перед ним король сида, у ног которого были сложены те головы. Король

подозвал Неру к себе и велел ему отправиться в дом одинокой женщины, поселиться у

нее и каждый день приносить охапку хвороста к королевскому очагу. Та женщина