Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

А. и Д. Рис.

Наследие кельтов. Древняя традиция в Ирландии и Уэльсе

(«Энигма», М., 1999. Пер. с англ. Т. Михайловой)

Введение

ибо подобно тому как Господь прибегает к помощи нашего благоразумия

наставляя нас на путь правды, так и мы сами должны направлять свой разум

на тот путь, ступая по которому, обретем способность к постижению

таинств Его; лишь таким образом сможем устремиться наш разум,

сообразно способностям своим к постижению таинств поистине великих, а

не тех, что ограничены пределами нашего рассудка

Фр. Бэкон

В каком-нибудь приходе графства Голуэи можно встретить куда больше хороших

рассказчиков чем во всей Западной Европе. К такому выводу пришел недавно один

ирландский фольклорист Он имел в виду умение рассказывать традиционные новеллы, и

в этом смысле действительно лишь отделенные районы Ирландии и западные острова

Шотландии остаются последними прибежищами того древнего искусства в Западной

Европе. Там еще можно встретить стариков и старух, хранящих в памяти полсотни,

сотню, а то и больше истории о «давних временах» или про «жили-были», а в иных

местах люди до сих пор собираются вечерами в домах, где рассказывают такие истории

Профессиональными рассказчиками становятся обыкновенно те, кто с ранней юности

пользовался каждым удобным случаем, чтобы пополнить свой репертуар и

усовершенствовать манеру исполнения. Многие из собравшихся у очага слышат эти

истории не впервые, более, знают их наизусть, хотя сами никогда не решатся исполнять их

перед аудиторией. Впрочем, отсутствие новизны в этих старинных повестях ничуть не

мешают слушателям наслаждаться ими вновь и вновь.

Краткое описание подобного собрания в доме фермера-арендатора оставил нам в конце

прошлого века Александр Кармайкл. В изображенной им сцене обращает на себя

внимание следующее простой торфяной очаг, расположенный посреди комнаты,

множество детей в доме — маленькие девочки жмутся к коленям отцов, братьев или

родных, мальчики сидят повсюду, где нашли место, хозяин дома и члены его семьи,

равно как и зашедшие к ним соседи, заняты каким-нибудь домашним ремеслом,

например, вьют из вереска веревки для укрепления кровли, плетут корзины, прядут,

режут по дереву, вяжут или шьют, а при этом оживленно беседуют. Если случится

заглянуть туда чужаку, то ему «с присущей простому народу учтивостью» предлагают

подойти поближе и занять место рядом с хозяином дома, и именно он имеет почетное

право обратиться к хозяину с просьбой исполнить какой-нибудь рассказ.

Свой рассказ начнет хозяин,

если гость его попросит…

Рассказ этот, полный описаний ярких событий и высокого пафоса, исполнялся в манере

«простой до трагичности, драматичной, приковывающей внимание слушателей».

Здесь, в этих местах, в памяти народа до сих пор живы отголоски древней традиции, о

которой пойдет речь в нашей книге. Но прежде чем обратиться к текстам старинных

рукописей, посмотрим еще раз на хранителей той же традиции в ее устной форме В

маленькой деревушке Килриаг, что на юго-западе графства Керри, Дж Деларжи,

почетный председатель Фольклорной комиссии Ирландии (Irish Folklore Commission),

встретил в 1923 г «человека, стремящегося сохранить в своих рассказах устную традицию

ирландского народа». Это был семидесятилетний фермер рыбак Шон О'Коналл. Нам

представляется целесообразным привести здесь сделанное проф. Деларжи описание

образа жизни этого человека и особенностей его мастерства.

«Пять поколений его предков жили в этих местах <…>. Сам он покидал родную

деревню лишь однажды, когда отправился поездом на знаменитую ярмарку в город

Гиллорглин, откуда вернулся домой пешком. Он никогда не ходил в школу и был

неграмотен, по крайней мере, с точки зрения сухой официальной переписи населения

Он не только не умел говорить по-английски, но даже ни слова не понимал на этом

языке. Однако в области устной народной традиции он был одним из самых

образованных людей, каких мне доводилось встречать, и память его представляла

собой настоящую кладовую, набитую смешными анекдотами, героическими

сказаниями, пословицами, поговорками, загадками и прочими образцами устного

народного творчества, бытовавшими в Ирландии лет за триста до его рождения. Это

был подлинный художник слова, который получал искреннее наслаждение,

рассказывая свои истории, и язык его был ярок, образен и не лишен своего рода

литературности.

Бывая в тех местах, я обыкновенно навещал его по вечерам трижды в неделю. Дом его,

низкий, крытый соломой, состоял всего из двух комнат одна служила кухней, и в ней же

делалась вся домашняя работа, а в другой была спальня. Над спальней находился чердак,

где стояла еще одна кровать и хранились рыболовные снасти, детали старых прялок и

прочий хлам, который с годами неизбежно скапливается в фермерском доме.

Посреди кухни был очаг, где горел торф, а по бокам от него — небольшие каменные

сиденья, с них можно было бросить взгляд в закопченный дымоход и увидеть мерцающие

звезды. Справа от очага стоял чисто выскобленный стол из сосновых досок, а за ним, в

углу, лежал большой мешок соли для засолки рыбы. На этом мешке я обычно и

устраивался, прислонясь к столу, и здесь под диктовку моего друга записал не менее

двухсот занимательных историй. Прежде чем мы начинали работать, я помогал Шону и

его жене навести в доме порядок подметал пол и посыпал его чистым песком приносил

охапку торфяных брикетов и зажигал масляную лампу. В мои обязанности входило также

выгонять кур, залетавших в открытую верхнюю половинку двери Мы не закрывали ее —

так можно было видеть море, а мерный отдаленный рокот волн служил своего рода

аккомпанементом для рассказов.

Пока я писал под диктовку Шона, подходили соседи, поодиночке или небольшими

группками, они теснились у стен и терпеливо ждали, пока я запишу последнее слово

очередного рассказа. Тогда рассказчик неторопливо склонялся к очагу, доставал уголек и

огрубевшим большим пальцем не спеша придавливал его к табаку в трубке. Потом он

откидывался на спинку плетеного стула и принимал поздравления слушателей, которые

хотя и слышали эту историю раньше, может, быть даже не один раз, с искренним

наслаждением внимали ей снова. Их восклицания и восторги незаметно переходили в

оживленную болтовню, главной темой которой были уже местные события. Однако

немного погодя к хозяину дома опять обращались с просьбой что-нибудь рассказать и мы

вновь на целый час или около того переносились в чудесную страну, где мечта становится

реальностью. Аудитория слушала молча, лишь время от времени хохоча от души над

глупостью незадачливого злодея или другим смешным эпизодом иногда раздавались

громкие одобрительные возгласы по поводу того, что герою удалось спастись от жуткого

семиглавого великана или страшного морского чудовища, либо отразить натиск

сомкнутых рядов Короля восточного Мира».

Все эти истории звучали обычно у очага долгими зимними вечерами. Старики до сих пор

вспоминают мастеров, которые могли рассказывать предания каждый вечер всю зиму, ни

разу не повторившись. Заниматься этим в дневное время считалось недопустимым. Кроме

традиционных зимних вечеров подобные рассказы звучали в особых случаях во время

ночного бдения у святого источника, после тех или иных церемонии в частных домах на

поминках и крестинах, в лодке, когда рыбаки караулят сети в ожидании ночного клева, и

т д. На таких собраниях звучали не только длинные повести там исполнялись и шуточные

куплеты и баллады, и любовные песни, и народные духовные стихи и родословия,