Азбука мести

Какие-то придурки угнали его Bentlеy Continental и вдребезги разбитый, словно на машине штурмовали бетонную стену, бросили в ближайшем к дому переулке. Увидев искореженные останки, Осин матерился. Bently было жалко, как друга, безвременно ушедшего из жизни. -В апреле Роман перебрался к Галине? -Да, – Виктор невольно стиснул кулаки. Ольга затрагивала больные темы. Едва Галка сбежала из дому, рядом с ней возник Роман Алексеев. Топ-менеджер крупного банка, симпатичный мужичок под сорок, повел дело так, что Осину не на что стало надеяться. Уже ясно. Как белый день, что Галка со дня на день потребует развод и распишется со своим новым возлюбленным. -В мае случился пожар? – Ольга упрямо гнула свое. – И твои компаньоны «кинули» тебя? Компаньоны Осина – Галка и Андрей Круль нашли самое не подходящее время для ухода из компании. Когда после пожара на складе, уничтожившем уже готовый заказ «Интербокса», встал вопрос о возвращении аванса и сумме, необходимой для аренды нового склада, Галя неожиданно заявила: она не видит больше смысла в совместном предприятии, тем паче они с Андреем намерены открыть собственное. Убытки, они, конечно, покроют. Но не полностью. Так как ответсвенность за происшествие полностью лежит на Осине – это он выбрал аварийное помещение, с плохой охраной, хотя арендная плата, позволяла сделать лучший выбор – они готовы взять на себя по 25%. Тогда-то Виктор и прозрел. Склад запылал неспроста! Мало ли что утверждают пожарные! Плохая проводка, нарушения режима эксплуатации – бред! Пожар выгоден Андрюхе и Галке! Они вывезли готовую продукцию, подпалили пустые стены и теперь будут жировать за его счет! -В сентябре тебя фактически выперли с рынка? Андрей и Галя официально открыли свою контору в июле и с тех пор отбою не имели от заказчиков. У Виктора же дела шли из рук вон плохо. Он был фактически на грани банкротства. -В октябре ты попал в аварию? Глупейшая истории. После кодирования Виктор практически не пил. А в тот день не утерпел, опрокинул пару рюмок и добавил еще бутылку пива. Словно в наказание, Бог шельму метит, почти у самого дома столкнулся с новеньким БМВ. Из автомобиля вышли два бугая, устроили разборку, потребовали денег Пришлось выложить десять тысяч баксов. -В ноябре начались неприятности с арендой, – Ольга уже не спрашивала, отвечала сама. Под производство Осин снял кусок механического цеха на одном из заводов. Едва он обосновался, у него потребовали увеличить оплату, стали отключать свет, отопление. Четко отлаженная методика «выкручивания рук» действовала с катастрофической методичностью, выжимая из арендатора деньги. -В декабре ты узнал про Маринины шашни. Присутствие Марины в доме не делало Осину чести. Для таких – бывших в употреблении дамочек снимают квартирки, на таких тратят деньги, таких посещают пару раз в неделю. Он заигрался в благородство, увлекся. Да, Маринка единственная не бросила его в беде, единственная боролась за него с ним самим и проклятой водкой. Она вытащила его из запоя, вынянчила, не допустила гибели, деградации, может быть смерти. Она очень помогла. Но разве это повод прощать измену? Нет! И еще раз, нет! -В феврале, – Ольга сделала красноречивый жест в сторону разбитой физиономии, – тебя ограбили. На лицо явный заговор. Кто-то сознательно вредит тебе. Изводит. -Не преувеличивай, – не очень уверенно запротестовал Осин. Ольга была убедительна. События последних полутора лет укладывались в систему. Весьма неприятную, стоило признать. Виктор мотнул головой, отгоняя мрачные мысли. Ольга многого не знала, иначе дополнила бы перечень. С недавних пор Виктор не мог иметь больше детей. Доктор Кравченко, нарколог, у которого Виктор лечился от алкоголизма, предложил сделать всестороннее исследование. -У вас кажется, есть дочка? – полюбопытствовал, проглядывая результаты анализов. -Да, шестнадцать лет, – ответил Осин. -Больше у вас детей не будет, – подсластив пилюлю, эскулап выдал горькую истину. -Почему? – удивился Виктор, неприятно удивленный. Ему вполне хватало одной Дашки, он не планировал заводить еще детей. Однако мужчина силен потомством, чем больше поголовье, тем лучше. -Сперматозоиды практически утратили активность. Причины могут механического или любого иного порядка. Травмы половых органов имели место? -Возможно…– за время запоя, да и прежде, Виктор не раз попадал в драки. -Транквилизаторы принимали? – Было дело. -Нервные срывы? После смерти Азефа, Виктор погряз в пучине нервных срывов, черной меланхолии, немотивированной агрессии. Сквозь туман забвения, то ли мерещилось, то ли помнилось, как он бил Галку, как гонялся с ремнем по квартире за Дашей. Быть такого не могло. Но, наверное, было. Галка от него ушла. Даша стралась не общаться. -С потенцией хоть порядок? – смущенно буркнул Виктор. – Никаких сюрпризов не предвидится? Дети – детьми, а в тридцать шесть лет мужику требуется секс. Много секса. -Причин для беспокойства нет, – утешил врач. Нет, так нет, Осин порадовался. Он еще не подозревал, что встретит Ольгу. Что захочет жениться во второй раз. Что не рискнет признаться в своем изъяне. Не посмеет исповедаться и в других грехах. В его квартире, в кладовой, под задней ножкой шкафа лежали, завернутые в газету, мерзкие снимки. Их прислали в середине января, почти год назад, в большом сером пакете, подписанном «лично В.П. Осину в собственные руки». Виктор вскрыл конверт и замер. От неожиданности и отвращения. На фото он нежно обнимался с двумя полуодетыми мужиками. Ничего более, но и этого хватало, чтобы он – натурал и бабник, пришел в ужас. -Неужели ЭТО правда? – Виктор не помнил ничего. За три месяца запоя он и пару часов не был трезв. Фотографии подтверждали: пьян, в дупеля, до поросячьего визга. Безвольно повисшая нижняя челюсть, бессмысленные полубезумные глаза, невменяемое выражение лица – с таким придурком каждый справится. Думать об этом было невыносимо даже сейчас. Тогда же Осин с ужасом ждал продолжения истории. Боялся огласки, шантажа. К счастью, все обошлось. Он понемногу успокоился, даже подумал, что это чья-то глупая шутка. Не знала Ольга и об июньском происшествии. Виктор тогда отправил Марину в Турцию, сам остался в городе и в одну из суббот скучал под телевизором. Разрывая сонную тишь, в квартире раздался звонок. Чертыхаясь, он поплелся в коридор. Спросил: «Кто там?»; услышал: «Дворник. Квитанция за квартиру. Распишитесь» и открыл дверь. Тот час в квартиру ворвалась свора мужиков в камуфляже, с масками на мордах. -На пол, сука! – Дальнейшее напоминало кино, с той лишь разницей, что наблюдать фильм пришлось, уткнувшись носом в пыльный ковер, искоса поглядывая за действиями костоломов. Один, направив на Виктора автомат, давил кованым ботинком на плечи. Остальные, матерясь, бегали по комнатам, открывали шкафы, рылись в кладовке. -Никого! – обобщил поиск самый высокий. Другой, пониже, заехал Виктору по почкам. -Где Урюк? Говори, падла?! С перепугу Осин даже не разобрал вопрос. -Что? Что? – сдавленно пискнул -Где Урюк? – второй удар внес полную ясность. -Я один! Здесь больше нет никого! Я не знаю никакого Урюка! Вы ошиблись! –страх придал уверенности, голос вернулся и заиграл отчаянием. От того, поверят ли ему, зависело, сколько будут Виктора бить. -Мы не ошибаемся! – сильная рука ухватила за волосы и припечатала рывком к полу. – Где Урюк? Процедура повторилась трижды, прежде чем ожила рация на поясе одного из бойцов. -Ошибка с адресом. Дом номер 25. Не забудьте извиниться, – женский голос спас Осина. -Прости, брат, – молодцы подобрели. – С кем не бывает. Лажанулись. Осин выразительно молчал, не желая, нарываться на неприятности, хотя проклинал в мыслях непрошеных гостей последними словами. -Инцидент исчерпан? – спросил только, поднимаясь и потирая поясницу. Боец не пожалел силушки, припечатал от души. Ребятишки недружелюбно зыркали из прорезей масок, нервничали. Они ворвались в дом мирного, честного гражданина, избили последнего, изругали. -Промахнулись маленько. – Явно сожалея о случившемся, сказал высокий. «С вами разберется мой адвокат», – крутилось на языке у Осина. Слава Богу, хватило ума промолчать. Ребята подстраховались, приготовили узду. Один из парней отлучился из комнаты и через минуту окликнул остальных: -Командир! Смотрите, что я нашел. Группа, вкупе с Осиным, перекочевала в спальню. Солдатик тыкал пальцем в открытый ящик комода, указывая на что-то светлое. -Ну-ка достань! – раздалась команда. Дуло автомата уперлось Виктору в спину. Догадываясь, что произойдет дальше, тем не менее, не смея противоречить, он взял в руки целлофановый пакетик с белым порошком. – Опаньки! – присвистнул высокий командир разбойничьей бригады.– Героин! Мальчики в камуфляжной форме обеспечили Осину лет десять на нарах. Героин! Отпечатки пальцев! Сопротивление при задержании! Заикнись сейчас Виктор о нарушении прав, подлоге, фальсификации и из воздуха материализовались бы новые грехи, и соответствующие им статьи Уголовного Кодекса. -Зовите понятых! – приказал высокий. Его ничуть не смущало, что наркотики обнаружены при несанкционированном обыске, без свидетелей; с нарушением формальностей. Автомат и кулаки давали право на беспредел. Впрочем, вояка не усердствовал особо. Цель представления: показать Осину, что на любое его заявление, найдется достойный ответ, была достигнута. Ну, ворвались в квартиру; ну, пошумели. Не со зла же! По ошибке! Сам-то каков? Матерый наркоделец! Бандюгай! Преступник! -Не надо понятых! – осознал Виктор. -Не надо, так не надо! – легко согласился мужик. Но на всякий случай протокол изъятия оформил. Места подписи понятых остались пустыми. -Не будем мелочиться? Свидетели всегда найдутся, – пообещал игриво. И добавил, – Молчание – золото. Ясно? -Никаких претензий, – любезно подтвердил Осин, судорожно гадая, удобно ли предложить деньги, чтобы гости убрались поживее. -Подписку о невыезде подпиши! О не разглашении! – Виктор черканул два листа типографского текста, не читая, даже не разглядывая. Дуло автомата, ближайшего к Виктору бойца, как бы случайно неотрывно следовало за его головой. Не до юридических тонкостей. -Значит, договорились: мы тебя не знаем, ты нас не видел. Так? -Так, так, – закивал Виктор. -Поведешь себя умно – дело под сукно ляжет. Вякнешь слово – пожалеешь! Сядешь за хранение и распространение! С тем гости убрались восвояси. Виктор облегченно вздохнул и только спустя полчаса спохватился, что ни спросил ни фамилии, ни звания командира. Через день, другой, устав бояться и нервничать, он смирился – будь, что будет. Потом в суете как-то позабыл о происшествии. И только в свете Ольгиного предположения сложил два и два. Понял, события не случайны. Отнюдь не случайны. И все же признавать заговор не хотелось. Очень не хотелось. -Не преувеличивай. Выдумала тоже – заговор! – Виктор даже насмешливо фыркнул. – Паникерша. Он отвернулся к стене, притворился спящим. Хотелось остаться одному и подумать. Заговор?! Версия объясняла многое. Ольга потихоньку выскользнула в кухню, включила радио. В перепеве то женских, то мужских голосов стелились нерадостные воспоминания, выстраивались по ранжиру. С октября позапрошлого года по февраль нынешнего, с мертвого Азефа до сегодняшних набиравших цвет синяков не было практически ни одного мирного месяца. Ни одного, ужаснулся Виктор! Но кто, черт возьми, ему мстит? И за что? Осин не ощущал за собой вины. Он перебирал дни, месяцы, годы и не находил происшествия, за которое его стоило бы наказывать так жестоко. Он не убивал, не грабил, даже не плодил по свету сирот. Его не за что ненавидеть. С тем Осин и вышел к Ольге: – Я не сделал ничего плохого, – сказал тихо. – Меня не за что карать. -Да? – Оьга улыбнулась ласково и недоверчиво. – Я боялась услышать иное. Слава Богу! -Что, слава Богу?! – вызверился Виктор, – что ты боялась услышать?! Что? -Ничего, ничего, успокойся. Раз ты ни в чем не виноват, все в порядке. Это недоразумение, стечение обстоятельств, видимость. -Какая видимость? – заорал Виктор. – Что ты несешь? Я под колпаком! Под прицелом! Я не знаю, как жить дальше! Не знаю, что меня ждет завтра! Завтра ждать не пришлось. Беда объявилась сегодня. Зазвенел телефон. -Да! – Виктор схватил трубку. -Виктор? – спросил мужской низкий голос. – Узнали? Отлично! Я собственно в отношении Оли звоню. Я сейчас как раз работаю над ее биографией. Что вас больше интересует: пикантные подробности прошлого, постыдное настоящее или отсутствие перспектив в будущем. Что выберете? Любая прихоть за ваши деньги! Осин нажал на рычаг. Череда коротких гудков сменилась непрерывным зуммером. -Сволочь! – прорычал, снова впадая в ярость. – Ублюдок! Мудак паскудный! И ты хороша! Трам-тара-там-там! -Возьми себя в руки! Немедленно! – приказала Ольга, тоже срываясь на крик. – Не будь бабой! Прекрати истерику! И не смей орать на меня, понял?! -Понял, – Осин очнулся. – Понял, – повторил по слогам. – По-нял, – протянул гласные звуки. Роковая истина торила дорогу в сознание. Кто-то объявил ему войну, кто-то пытается его уничтожить. Кто-то! Кто? -Я понял. Извини, Оленька, – под прицелом милых глаз требовалась выдержка и спокойствие. Играть Осину не хотелось, на лицемерие не хватало сил. -Кто это звонил? – спросила Ольга. -Мой враг. – Ответил Осин. Круглов Полтора года назад Убивать пса поехали через неделю. Стоял ясный сентябрьский деней. Виктор Осин – русявый, со смазливой мордахой и ладной фигурой, мужик под сорок гулял с громадиной ротвейлером в парке. Круглов подумал: «Странны дела твои, господи. Живет человек и не знает, что кто-то скоро сломает его судьбу. Как сук об колено. Раз и готово: нет ничего. Одни осколки». И псу посочувствовал: ни за что погибает. В прицеле оптической винтовки морда здоровяка ротвейлера казалась добродушной и симпатичной. В компании двух немецких овчарок и увальня сенбернара, пес носился по полянке, не чуя, не зная, что истекают последние часы его на бренной земле. -Собака чем виновата? – Круглов угрюмо разглядывал туманную даль горизонта. – Дети за родителей не в ответе, собаки тем более. -Не морочь голову, не разводи сырость, стреляй, – процедил Дмитрий. -Может лучше самого Осина грохнуть? – в перекрестье вертикальной и горизонтальной линий появилась мужская фигура. Оптика давала хорошее разрешение, позволяла рассмотреть лицо Виктора в мельчайших деталях. Ничего не омрачало безмятежность красивого лица. Тридцативосьмилетний удачливый бизнесмен Виктор Осин пребывал в отменном настроении и радужном благодушии. О существовании Дмитрия и Круглова он не подозревал, не догадывался о планах относительно своей персоны, не знал, что в укрытом золотой листвой парке, именно сейчас, двое мужчин в бордовых «Жигулях» собираются разрушить его жизнь. -Ты ведь отказался убивать, – напомнил Дмитрий. – Ты гуманист и боишься крови. -Я крови не боюсь, – не согласился Валерий Иванович, – я пачкаться не желаю. -Тогда, делай свое дело, – приказал сердито Дмитрий, – кончай кобеля. И заткнись. Круглов опустил оконное стекло, устроился поудобнее, сместил мушку прицела с мужика на ротвейлера и плавно выжал курок. Дмитрий, наблюдавший за акцией через линзы бинокля, довольно хмыкнул.. – Пули-ампулы – это хорошо. Не надо руки пачкать. Когда яд начнет действовать? – спросил спустя минуту. -Сразу же, – ответил Круглов. -Когда будут результаты? -Часов через десять, двенадцать. Дмитрий метнул взгляд на часы. Семь утра. К вечеру пес околеет. -Тебе его ни капельки ни жалко? – спросил Круглов. -Кого? – холодно полюбопытствовал Дмитрий. -Кого угодно: хоть пса, хоть мужика. -Нет. Других комментариев не последовало. Круглов невозмутимо отвернулся к окну. Его одолевало любопытство: чем Осин так проштрафился? Чем заслужил наказание? Увы…его попытки вызвать Дмитрия на откровенность не увенчались успехом. Шеф умел хранил свои тайны и посвящать в них помощника явно не собирался -Кстати, – пошутил на прощание Валерий Иванович. – У меня вопрос. Ты не боишься, что я сдам тебя Виктору? -Нет, – Дмитрий притормозил «Жигуль» у обочины, – я ничего не боюсь. -Ничего? -Ничего. -Даже смерти? -Ее меньше всего. Осин лишил мою жизнь смысла, уничтожил прошлое и будущее. Я разрушу его настоящее. Понял? – Когда Дмитрий заигрывался и ударялся в пафос, Круглов чувствовал себя зрителем на плохом спектакле. Но демонстрировать свою наблюдательность и делиться выводами не спешил. Мало ли еще как история повернется. – Чего у ж там, понял. На сегодня все? -Да. Спасибо. Ты отлично справился, молодец. -Рад стараться, – козырнул Круглов. Он почти не лукавил. Если дальнейшие задания окажутся вроде этого, можно считать, что ему досталась хорошая, безопасная, спокойная работа. Более всего Круглов ценил нынче безопасность и спокойствие. В жизни существуют истинные понятия, абсолютные истины. Дом, здоровье, уверенность в дне грядущем. Существуют и сиюминутные увлечения. Азарт, суета, жадность. Всему свое время. В пятьдесят лет лучше иметь однокомнатную обустроенную квартирку и скромное содержание, чем скитаться по свету в поисках удачи. Главное, чтобы Дмитрий выполнил свои обещания. Пока шеф ни разу не обманул. Они познакомились по переписке. В колонию, в которой Круглов «мотал» срок, обращались многие общественные и религиозные организации. Одно из посланий, пройдя многие руки, попало к Валерию Ивановичу. На затертом по сгибам листке он прочитал, набранный на компьютере текст. «Дорогой друг! Если ты молод, полон надежд и веры в себя, передай это письмо старшему товарищу. Тому, кто нуждается в добром слове, кто не имеет родных и близких на воле, кто одинок и утратил цель в жизни. Благотворительная организация «Горизонт» ищет таких людей и старается помочь им добрым словом накануне выхода из мест заключения. Каждый обратившийся к нам получит весточку. Стучите и обрящите, говорит Библия. Стучите – мы откроем дверь, говорит «Горизонт». Мы не обманываем». Круглов развлечения ради сочинил ответ: «Я одинок, не верю в людей и Бога, не представляю, зачем купился на ваши дешевые уловки. «Горизонт» – такое же дерьмо, как все вокруг», – сама собой вывела рука. «Вы ошибаетесь, – очень скоро к нему пришло новое послание. – «Горизонт» – не дерьмо, а полное дерьмо. Десятку придурков не чем себя занять и они строчат заключенным слюнявые цидулки, забавляются. Хотите повеселиться вместе со мной? Меня зовут Дмитрий». Он захотел и с удовольствием строчил письма, с нетерпением дожидался ответов. Остроумных, занятных, заставлявших думать, шевелить мозгами. Прежние эпистолярные опыты надоедали Круглову быстро, с «Горизонтом» он развлекался полгода, до самого освобождения. «Скоро на волю, – сообщил он Дмитрию, – честно говоря – страшно. Стар я, наверное, для перемен. Погуляю до холодов и снова сяду…». Долгожданное освобождение манило и пугало. Воля, без крыши над головой, без близких людей, без денег, не обещала быть сладкой, напротив, грозила нелегкими испытаниями. Из двух зол: бродяжничать или сидеть, Круглов предпочитал то, что знал хорошо – неволю. «У меня для вас подарок, – порадовал благодетель. – Он находится в ближайшем от колонии почтовом отделении». Круглов, уже почти полноправный гражданин – справка на руках – получил посылку. Голубая сорочка и конверт заказного назначения. «Если вам некуда и не к кому спешить, подумайте над следующим предложением: одному человеку требуется помощь. Ничего криминального, действия в рамках закона. Оплата минимальная, но есть жилье. Если вы согласны, дальнейшие инструкции по адресу: Херсонская область, г.Голая Пристань, главпочтамт, до востребования. Деньги на билет прилагаются» . Валерий Иванович покурил, поискал на карте Голую Пристань, снова покурил. Ввязываться в аферу желания не было. Тем не менее, спустя несколько дней, он бродил по южному городку с грустным названием, дивился обилию скульптур. От речпорта до базара, на расстоянии в три километра разместилось семнадцать памятников. В среднем по одному на каждые двести метров. Плотность небывалая. Пересчитав монументы, Круглов отправился на почту, получил конверт с инструкциями и новой порцией денег. И ахнул. Ему поручалось…найти компромат на местную жительницу Татарцеву Ирину Васильевну. То что дама умерла в девяностые годы не делало задание ни проще, ни сложнее. Круглов, никогда прежде не занимавшийся сыском, решительно не представлял как взяться за делу. И даже не знал хочет ли браться. Его все время подмывало плюнуть на нового друга Дмитрия и, прихватив его копеечные подачки, рвануть куда глаза глядят. Останавливало одно: скупость благодетеля. На руках у Круглова была сумма, явно недостаточная для начала новой жизни. Ладно, решил Круглов, отдохну здесь, там видно будет. С этой мыслью он явился по указанному адресу, и, представившись потенциальным дачником, познакомился с дочкой покойной Ирины Васильевны – Валентиной Викторовной Татарцевой. Ядреная тетка пятидесяти с небольшим лет даже понравилась Круглову. -Не подскажете, кто тут комнату сдает? – Круглов внимательно оглядел крепкий дом, спутниковую антенну на крыше, ухоженный огород и с удовольствием отметил: в доме явно водятся денежки. -Я сдаю. Вам для одного или семьи? -Одного, я холостой. Разговор перетек в вечерние посиделки и закончился на высокой металлической кровати, украшенной никелированными шарами. Утром хозяйка заявила решительно: -На квартплату это, – последовал кивок на смятые простыни, – не влияет. Будешь платить как миленький! Как условились! Доллар в день! -Буду, буду, – подтвердил Круглов. – Я – не альфонс какой! Я по-честному. С душой. Ты – баба интересная, видная. Расскажи-ка о себе… Через неделю он уже знал биографию Валентины, а, главное, Ирины Васильевны Татарцевой. Школа в Белой Церкви, Киевский медицинский институт, война, передовые стройки социализма, районная поликлиника в Гопрах (Голая Пристань по-местному). Прицепиться было не к чему. Тетка работала всю жизнь врачом, была не замужем, крутила романы, растила дочь, иногда ездила отдыхать. О других грехах-подвигах матери Валя ничего не знала. Однако Круглов не унывал. Он рассудил: если ему дали задание, значит, существует компромат. Следовательно, его можно найти! Пляж, базар, магазин, болтовня с Валей, секс на никелированной кровати – поиск наполнял однообразное существование смыслом. И хоть как-то развевал скуку. Однажды, выслушивая в очередной раз семейные побасенки, проглядывая старые альбомы, Валерий Иванович отметил, что Ирина Татарцева очень похожа на сестру. Он взял в руки фотографию, всмотрелся: две курносые блондиночки лет двадцати пяти на фоне поверженного рейхстага, волосы русые; глаза, наверное, серые; вздернутые носики, короткие стрижки, губки бантиком, гимнастерки, капитанские погоны. Одну сестру легко принять за другую -Похожи как, – сказал Круглов. -Что ты, мама гораздо симпатичнее. А тетя Вера – хроменькая, – с женской непосредственностью выдала Валентина. Что-то забрезжило в сознании, выискивая несоответствие. Наконец, озарило! С особой гордостью Валентина показывала вырезку из «Правды» за июль 1943 года. Статья посвящалась торжественному митингу по поводу награждения правительственными наградами медицинского персонала госпиталя №14-147. На одном из снимков высокая молодая женщина скромно усмехалась в объектив. На плечах капитанские погоны, в позе нарочитость, нога неловко вывернута. Под карточкой текст: доктор И.В. Татарцева. Круглов впился взглядом в статью. Буквы выцвели, бумага пожелтела, потрепалась на сгибах. От пафосной героики слов слегка мутило. « …не взирая на ранение, военврач Ирина Васильевна Татарцева мужественно закончила операцию…и пообещала: «Хотя враги сделали меня хромой, я буду служить до полной победы. Фронту нужны опытные врачи…»» Валерий Иванович поднес старое фото ближе к глазам. Всмотрелся повнимательнее. Сестры Татарцевы слегка отличались ростом и фигурой. Барышня с изуродованной ногой была худее и выше, чем здоровая. – Это – твоя родная тетка Вера? – проверяя себя, Круглов указал на хромую девушку. – Да, – признала Валя. – А это мама? – Круглов переместил палец левее. Странно. Валя называла повзрослевшую хроменькую барышню тетей Верой, хотя центральная печать военной поры утверждала: имя докторши – Ирина. -А что тетка давно умерла? – спросил Круглов. -Жива. Ей сейчас 89 лет, а она все бегает, как молодая, – отмахнулась Валентина. – Оно и правильно. У человека денег куры не клюют, ей умирать не к спеху. Круглов насторожился. Слово «деньги» магическим образом придавало его бессмысленному заданию смысл. -Пусть живет сто лет. Тетка у меня добрая. Маме помогала и меня не забывает. Она – профессорша, в Киеве живет, как барыня. – А твоя матушка, что ж в столицу не перебралась? – Не знаю. Она даже в гости к тете Вере не ездила. Говорила, что не переносит родню тети Вериного мужа. – Я вот иногда думаю, – вздохнул Круглов, – люди умирают, уносят с собой в могилу обиды, тайны, а потом никогда – хоть тресни – не удается узнать, что случилось на самом деле. Кто был прав, а кто виноват. Валя пригорюнилась: – Мне от мамы дневник остался. Только я его не осилила…– она припустила к книжному шкафу и извлекла из ряда томов общую тетрадь в клеенчатом переплете. –Там ни начала, ни конца, страниц многих нет, да и почерк не разборчивый… Взбудораженный новым обстоятельством – личные записи Татарцевой – Круглов перелистал пару страниц. К вечеру, от украшенных дурацкими завитушками букв уже рябило в глазах. Но время и усилия были потрачены не зря. Круглов узнал тайну двух сестер. Копии дневника, фотографий и газеты (сделанные, естественно в Херсоне, не в Голой Пристани) вместе с отчетом о работе он отправил на абонентский ящик одного из киевских почтовых отделений. Через неделю последовало приглашение в столицу. «Ты – молодец и заслужил награду. Приезжай. Я тебя встречу на вокзале. Есть интересное предложение. И не бойся, я свое слово держу всегда». С момента их знакомства, Дмитрий н разу не обманул Круглова. Хотелось верить, что и в дальнейшем руководство будет продолжать в том же духе. Осин Наши дни -Расскажите-ка, деточка, подробнее о себе. Не приведи Господи, Витюша женится, надо же знать, достойны ли вы чести войти в семью Осиных. – Старуха влажным от умиления взором приласкала портрет тщедушного мужчины на стене. – Виктор Викторович, был очень разборчив в знакомствах. Виктор еле сдержался. Манера бабушки поминать покойного деда невероятно раздражала его. Профессор медицины Виктор Викторович Осин скончался в далеком 1947 году, успев, тем ни менее, сложить суждения по любому вопросу на много лет вперед. «Дедушка считал…» – бабка плодила дежурные сентенции без счета и, прикрываясь именем покойника, «втюхивала» их родным и близким. -Я сама из прекрасной семьи. Истинные интеллигенты обитают в провинции. Большие города развращают души. Вы, милочка, откуда родом? -Из Чернигова. -Кто ваш батюшка, простите? – продолжился допрос. -Директор школы. -А матушка? -Учительница химии. -Значит, вы одна в столице обитаете? -Я не одна теперь, у меня есть Виктор. -А до Виктора кто был? Ольга покраснела. От неловкости или гнева, гадал Виктор. Бабка кого угодно вгонит в краску своей бесцеремонностью. Накануне визита в Отрадное он подробно проинструктировал Ольгу. -Бабка моя – настоящая Мегера. Она тебе устроит такое – мало не покажется. -Неужели меня будут пытать раскаленными щипцами? -ЧК против моей бабушки – детский сад, – предупредил Осин. – Гестапо-санаторий. Тебе придется худо. Ольга замахала руками. -Тогда я никуда не поеду. -Поедешь. Старая ведьма обожает семейные церемонии. Скоро день рождения деда, соберется все семейство, это отличный повод представить тебя всем. -Зачем меня представлять твоим родственникам? – с лицемерным равнодушием спросила Ольга. «Затем, что мне позарез нужны деньги! – чертыхнулся Виктор. Будущий визит его нервировал, он злился на бабку, себя, белый свет. На Ольгу Виктор злился особенно. От того, какое впечатление блондиночка произведет на старуху зависело, сколько денег он получит. Понравится Ольга, бабка отсыпет от казны щедрой рукой. Нет – оставит на голодном пайке. Поэтому кровь из носу, требовалось,разбудить в подруге горячий энтузиазм. -Я хочу всем показать какая ты! – произнес Виктор с восхищенной интонацией. И замолк, не желая говорить лишнее. Ольга грустно отвела глаза в сторону. Она ожидала большего. Фраза, красивая и пустая, не значила ничего. -Тебе предстоит испытание, – сказал Осин очень серьезно. – Бабка у меня с закидонами. Вечно всех проверяет на вшивость. На что я – любимый внук, опора династии, а каждый раз волнуюсь, вдруг ошибусь, не то скажу. не так сделаю и лишусь наследства. Она обещала мне Отрадное. Я не могу рисковать. Я должен стараться и ты тоже должна постараться понравиться старухе. -Должна? – Ольга нахмурилась. -Должна! – приказал Осин. – Отрадное стоит десять миллионов баксов. Представляешь, себе?! -Представляю, – протянула Ольга, – единичка и семь нулей? – Ради такой суммы можно немного смирить характер. Осин многозначительно посмотрел на Ольгу. И тогда, и сейчас, призывая к благоразумию. -До Виктора я была замужем! – призналась со смущенной улыбкой Ольга. -Кто был ваш супруг? – старуха приподняла надменные брови. -Он бизнесмен. -Чем занимается? -Зажигалками. -Фи, какая мелочь, – аккуратно вырисованные помадой губы сложились в презрительную ухмылку. Виктор немного расслабился. Беседа перетекла в безопасное русло, его вмешательство пока не требовалось. -Вы любили мужа? –продолжился допрос. -Поначалу любила, – ответила Ольга. – Потом разочаровалась. -Дети есть? -Нет. -Почему? – старуха медленным плавным жестом поправила волосы. Блеснули в сполохах хрустальной люстры камни в кольцах. -Мы хотели пожить для себя, – вздохнула Ольга. -Виктор вас содержит? -Зачем же?! Я сама зарабатываю неплохо. -Каким способом? -Даю уроки английского. -Почем нынче английский? -Мне хватает, я не нуждаюсь в покровителях. -Самостоятельные женщины – бич общества. Они уподобляются мужчинам, теряют женственность, растят детей-уродов. Призвание женщины – любить. Дом, мужа, детей. Так считал Виктор Викторович. Во многом он прав. Ольга вздохнула тяжело. Скажи она, что берет у Виктора деньги, профессор заклеймил бы позором иждивенок. Старуха отхлебнула из фарфоровой чашки, промокнула губы салфеткой. Ольга, как отражение в зеркале, повторила ее действия. -У вас прекрасная посуда, – польстила грубо. -Здесь много прекрасных вещей. Не знаю, кому они достанутся после моей кончины. Я решила завещать фарфор музею. Виктор, ты слышишь, музею! Осин кивнул, промолчал. Бабка обожала заводить разговоры про завещание и наследство и наблюдать при этом за его реакцией. Удержать волнение, узнав подобную новость достаточно трудно. Посуда и прочее барахло, которым по завязку было забито Отрадное, тянула на сотни тысяч долларов. Одна чашечка, из которой Ольга пила чай, стоила не меньше пятисот зеленых. Саксонский фарфор, 18 век, уникальная вещь. -Как вы познакомились с Виктором? -Бабушка, я же рассказывал, – вмешался Осин. -Так как вы познакомились с Виктором? – игнорируя реплику внука, повторила старуха. -Впервые мы встретились на выставке. Экспозиции наших фирм оказались рядом. Я увидела Виктора и почувствовала: он – моя судьба. К сожалению, он меня не заметил. Год я старалась попасться ему на глаза, где только можно. Потом, к счастью, Виктору потребовалась новая секретарша. Я пришла под видом претендентки и неизбежное свершилось. Виктор Петрович заинтересовался мной. -Романтическая история, в духе мыльных сериалов. -Все романтические истории – банальны, – Ольга слегка осмелела, она чувствовала, что симпатична старухе. -Где же приличные молодые дамы теперь попадаются на глаза мужчинам? Витюша библиотеки и театры не жалует, предпочитает рестораны, – взгляд выцветших глаз пылал веселой издевкой. -Витя – очень занятой человек, он проводит почти все время на работе. В ресторанах он не частый гость, особенно теперь. Старуха усмехнулась довольно и продолжила: -Если Витя на вас женится, рожайте без промедления. Предъявите младенца – впишу в завещание. Может даже Отрадное поделю между Дашей и вашим ребенком. Осин вздрогнул. Прежде бабкины блажи Отрадного не касались. -Мы родим, – пообещала Ольга – Я здорова, Виктор тоже. Какие проблемы? -Слышишь, Виктор, чтоб к зиме был мдаденец! – бабка уже прибавила к марту за окном девять месяцев беременности. Аудиенция закончилась. Судя по приказанию рожать немедленно – благополучно. Слава богу, вздохнул облегченно Виктор, обошлось. Занятая приемом гостей, бабка довольствовалась краткой беседой. После долгой Галка, тогда еще невеста, пила валерьянку и неделю заикалась. Так что можно считать: Ольге повезло. Отделалась малой кровью. Это обнадеживало. Старуха поднялась и, не прощаясь, направилась к двери. Не взирая на возраст и хромоту, из-за давнего фронтового ранения в ногу, держалась она на удивление прямо. Даже палка, с золотым литым набалдашником, на которую она опиралась, не заставила ее согнуться. Вышагивала, шпала коломенская, гордо вздернув подбородок, поглядывая вокруг надменно, словно царица. Она и была царицей, полноправной владычицей семейства и казны. Ее волей родня получала подачки и подаяния, ее волей не перегрызлась, не погрязла в судебных разбирательствах и распрях. Виктор Викторович Осин передал семью в надежные руки. Его вдова, Вера Васильевна Татарцева-Осина, сберегла родовое гнездо, сохранила семью, не запятнала имя. -Пока все съедутся, отдохну немного, – старуха обернулась в дверях, – устала. Ольга восхищенно оглянулась. Обстановка комнаты поражала. Столько красивых вещей она видела лишь в музее!