Азбука мести

Но сеял … праведным эхом возразила совесть… В самом дурном расположении духа Виктор расплатился и отправился к Игорю. – Я жду объяснений, – потребовал с порога. – Напрасно, – ухмыльнулся Игорь, – Вера Васильевна категорически запретила посвящать тебя в подробности нашей беседы. Сказала, все, что надо, ты услышишь от нее. -Мне плевать, кто кому что сказал. Меня интересует, кто тебе сдал информацию? Игорь бросил растерянный взгляд на жену. Как обычно он все делал по указанию Людмилы. Люду Виктор не любил. Чопорная особа. Ни фантазии, ни юмора, одни догмы и правила на уме. Таблица умножения, а не женщина, свод параграфов. Бабы в основном все такие. Дай волю – превратят жизнь в тюрьму. Мужчине нужна свобода, адреналин, гул крови в жилах. Мужик от размеренного распланированного существования на стенку лезет, дуреет, болеет, умирает раньше срока. Впрочем, Игорь в свои пятьдесят девять под началом зануды-жены выглядел отменно. Если бы не лишний вес, хоть сейчас на плакат, ратующий за здоровый образ жизни. -Витенька, мы связаны словом, – Людмила поспешила на помощь мужу. – Вера Васильевна очень просила. Виктор перебил: -Бабкины грехи мне до лампочки, у самого земля под ногами горит. -Что значит горит? – Людмила от неожиданности плюхнулась на стул, уставилась испуганно на родственника, заморгала растерянно. – Во что ты опять вляпался? Виктор в семье считался «поганой овцой». Причем в третьем поколении. Отец Виктора пил, мать пила и гуляла. Бабушка, надменная Вера Васильевна, правда, об этом предпочитали шептаться по углам, тоже «рылом не вышла». Единственная из жен профессора Осина, она была из простолюдинок. Остальные принадлежали к кругу богатой творческой интеллигенции и буржуазии. На счету у Виктора было достаточно «подвигов». Он то и дело попадал в дурные истории: прятался от кредиторов, гонялся за должниками, сидел в КПЗ, ввязывался в драки. Его караулили ревнивые мужья, донимали настырные любовницы. Хватало всего. -Ты ведь не пьешь больше? – Первый муж Людмилы любил приложиться к рюмке, поэтому для нее большего греха, чем пристрастие к зеленому змию не было. -Будто на земле все зло от водки?! – отмахнулся Виктор. -От водки и глупости! – не удержалась мадам от назидания. – Правда, Игорь? -Правда! – припечатал тот. – Ваш умный мальчик Андрюшенька не пил, а все равно вляпался в дерьмо! – Виктор нарочно ткнул родню побольнее. Пусть не заносятся. Сын Игоря и Люды, Андрей Осин закончив университет, отправился на стажировку в Великобританию и вскоре женился на дочке своего профессора. Такова была парадная версия событий. Изнанка выглядела куда прозаичнее. Андрей увлекся легкими наркотиками, попал в нехорошую историю, связанную с убийством и чуть не получил срок. Стараниями гениального Глеба Михайловича Полищука – лучшего адвоката в городе – Андрею удалось избежать уголовной ответственности. Тот же Полищук вывез парня в туманный Альбион, устроил стажировку и возможно, Виктор не исключал этого, брак с аборигенкой. За деньги старухи, естественно. Другим подследственным повезло меньше. Раздосадованный тем, что Глеб Михайлович развалил обвинительное заключение, выбил оправдательный приговор и передал суду материалы на ряд лиц, злоупотребляющих служебным положением, прокурор ходатайствовала о возбуждении дела по факту хранения и распространения наркотиков. В момент ареста Андрей и его подельники находились в состоянии наркотического возбуждения, что подтверждал безупречно оформленный протокол и собственноручно подписанные показания задержанных. Однако Андрюшу это уже не касалось, он был вне досягаемости родной Фемиды. – И вы сами, мои дорогие, не без греха, – повел дальше Виктор. Он был слишком зол, чтобы церемониться. – Ты, Игорек, так ревновал свою Люду к прошлому, что заставил бросить ребенка от первого брака. А ты, Людочка, так старалась сохранить новую семью, что оставила малыша…кто там был дочь? сын? …на попечение пьющего папаши. Прошу отметить: вы сделали ни в чем ни повинного малыша сиротой, оставаясь в трезвом уме и здравой памяти. И что особенно смешно, считая себя порядочными людьми. Ненароком полученная от бабушки информация сослужила хорошую службу. Услышав в чем ее обвиняют Люда, онемела от возмущения. Игорь выдержал удар лучше, но тоже растерялся и пробормотал: – Ты не знаешь о чем говоришь… – Ладно, проехали, – поставил точку Виктор. – Кто без греха, пусть первым бросит камень. Давайте, по сути. Мне плевать чем вы зацепили бабку. Но скажите, как вспляли бабкины грехи? Игорь и Люда переглянулись. -Какие грехи? -Хватит. Неужели сложно ответить? Людмила приняла огонь на себя. -Позвонил мужчина. Предложил урегулировать вопрос с Отрадным. Виктор только головой покачал. Опять мужчина! -Он сказал, у него с тобой личные счеты. – Людмила с лицемерным сожалением глядела на Виктора. – Поэтому нам его помощь ничего стоить не будет. Главное, не торопиться и действовать по плану. -Какому плану? -Разговор носил предварительный характер. Однако нам пообещали достать документ, который поможет Вере Васильевне принять верное решение. -Вы, конечно, согласились? -Нам предложили шанс, мы им воспользовались. Ты считаешь, следовало отказаться? Нет, он так не считал. Хватало ума. Виктор сцепил пальцы в замок, сжал до боли. Как легко его предавали все. С какой охотой! – Что дальше? -Через пару месяцев мужчина позвонил еще раз. Затем прислал с курером бумаги. -Ну…– подстегнул рассказ Виктор. -Баранки гну! – огрызнулась Людмила. – Остальное ты видел. -И ничего не понял. -Если Вера Васильевна сочтет нужным, она откроет свои секреты. Нет – извини. Мы дали слово молчать. Виктор поднялся. Уже у порога подытожил услышанное: -Вас вслепую использовали против меня. Подсунули компромат на старуху, показали, как взять за горло, так? -Да. -Цель мероприятия: уменьшить мою долю наследства? -Не думаю, – Людмила неодобрительно уставилась на ботинки Виктора. Мокрые, в грязных подтеках они выглядели инородным телом в нарядной прихожей. – Мне показалось, человек этот настроен очень враждебно по отношению к тебе. Его голос дрожал от ненависти. -Людочка, не увлекайся сериалами, – Виктор заметил косой взгляд и пришел в раздражение. Вечно он ведет себя по-плебейски. Мало того, что наследил, так едва не стал оправдываться и извиняться. – Сериалы вредны для здоровья. Особенно, для пожилых, впечатлительных дам. -Не срывай на мне зло! – Людмила была не из тех, кто спускает шпильки. – Ты понимаешь насколько я права! – В голосе сплошное торжествующее многозначие. -Не понимаю! -Нам подарили информацию, которую мы готовы были купить! Выводы делай сам! -Сделал! Не дурак! За спиной хлопнула дверь. Осин поморщился. Людка, стерва, оставила последнее слово за собой. Как всегда, впрочем. Круглов Год назад Почти с чистой совестью Круглов спустил на Галю Осину женихов. «Кафе «Викинг», явка в 18.50. Контрольное время 19.00. Брюнетка, курьер, конверт… – полетело по сети сообщение. Пальцы бойко бегали по клавишам. За месяц Круглов освоил компьютер почти свободно. – Ни какой самодеятельности. Смотрим, впечатляемся, примеряем к себе. И только!» Зал кафе, просторный, светлый, напоминал бутафорскую мастерсткую. Мечи и ножи на стенах не тянули даже на сувенирные изделия. Как пить дать картон и пластмасса, думал Круглов. Другие в питейном заведении держать было рискованно. Публика – народ непредсказуемый, разгуляется – не остановишь. Да и трезвому, мало ли что на ум взбредет. Посетителей хватало. Из тридцати столиков пустовало не больше пяти-шести. От нечего делать Круглов рассматривал интерьер, глазел на бармена, бросал косые взгляды на женихов. Они, каждый в своем углу, потягивали кофе, послушно ждали указанное в инструкции время. «Я немного нервничаю, – признался в последнем послании Оригинал. – Вы меня заинтриговали. Интересно встретить даму, о которой ее поверенный отзывается так трогательно и тепло. Она не ваша дочь?» Галина не годилась Круглову в дочери по возрасту. Но нечто сродни братской любви он испытывал. В этом, как оказалось, была своя прелесть. «Не дочь, не жена, не любовница, – пристыдил он Оригинала. – Не изображайте из себя циника, лучше мойте шею. Дама стоит того». «Буду непременно!» – кратко доложил Добряк. «Кафе «Викинг», в 18.50», – повторил новенький. Галина явилась в 18.55. В куртке, джинсах, вязаной шапочке. Не раздеваясь, прошла к стойке, назвала «пароль», уставилась вопросительно в кислую рожу бармена. -Конверт? – громче, чем следовало, переспросил тот. Инструкция так и гласила: громко произнести слово «конверт». – А-а-а…Пару минут назад звонил мужчина, предупредил, что не успел вовремя уладить дела. Просил, подождать. Галина недовольно покачала головой. -Садитесь, выпейте кофе, – любезно пригласил бармен, – только верхнюю одежду снимите. Заказ оплачен. Галя заняла столик у окна. Она злилась, на щеках играл нервный румянец. Оригинал не отрывал взгляд от ее спины. Ему достался невыигрышный ракурс. Спина и макушка – все, что он мог наблюдать. Впрочем, у Гали и спина была хороша. Обтянутые, пушистым голубым свитером, покатые плечи мягко стекали к локтям, образовывали плавную, зазывно влекущую линию. Линию хотелось погладить. Хотелось провести ладонью по пушистой теплой поверхности, ощутить, ощупать то, что спрятано внутри. Оригинал целил тяжелым угрюмым взглядом в Галину спину. Бог знает, о чем думал. Впрочем, переход от свитера к джинсам, крутой изгиб талии мысли мог навевать лишь простые и незатейливые. Или напротив, самые возвышенные. Круглов взволнованно заерзал на стуле. Если этот придурок не перестанет таращиться, если Галя обернется, подумал сердито, скандала не миновать. Такое откровенное и упорное мужское внимание испугает любую женщину. Словно услышав его мысли, Оригинал стремительно отвернул лицо в сторону. И снова Круглову стало неловко. Жест показался слишком интимным. Неприкрытый восторг, неконтролируемая страсть, влечение переполняли мужика. Он едва удерживал себя от низкопробных демонстраций. Новый рывок подбородка и взгляд опять как намагниченный пристал к голубым изгибам. Слава Богу, тяжелое угрюмое штормовое исчезло из глаз, сменилось безбрежным ровным ласково-умиленным штилем. Эк, проняло человека, хмыкнул Валерий Иванович и, успокоившись, переключился на Добряка. Тот рьяно изучал Галин профиль. Аккуратный носик, ямочку на щеке, пухлые губы, волну груди. Добряку повезло. Зрелище было впечатляющее. Новенькому подфартило больше всех. Он сидел к Гале лицом и мог по достоинству оценить матовую смуглоту щек, изысканный изгиб губ, влажный бархатистый взгляд. И…гневную складку между бровей, напряженную дробь пальцев, суматошное подрагивание ресниц. Хлопнула дверь. Парнишка-курьер направился к барной стойке. Протянул два конверта. Один достался бармену (вознаграждение за услугу), другой перекочевал к Гале. Она надорвала голубой край, извлекла десятидолларовую банкноту, недоуменно приподняла брови. Из-за такой мелочи ее побеспокоили? Не допив кофе, Галя покинула «Викинг». Спустя четверть часа кафе оставили и потенциальные женихи. Круглов уходил последним и был в прекрасном расположении духа. Галочка произвела фурор. Интересно, что они мне напишут, гадал по дороге. Дома его ожидали два послания. «Наверное, я не единственный претендент на руку и сердце этой женщины? Если, возможно, отдайте ее мне!» – экзальтированный тон принадлежал Оригиналу. «Женщина мне очень понравилась, – уведомил Добряк, – когда можно с ней встретиться?» Простая душа не ведала сомнений. Новенький отозвался на следующий день. «Я познакомился с Галиной сам, без вашей помощи». -Вот, черт! – поразился Круглов. В тихом омуте по обыкновению куролесили черти. Типичный середняк обскакал конкурентов. Однако хотя новенький подсуетился, отхватил фору, настоящий роман закрутился у Гали с Романом Сергеевичем Алексеевым, администратором банка, тридцати восьми лет, Оригиналом. -Не напрасно я за него болел, – сказал Круглов Дмитрию. – Роман для Галины горы своротит, себя наизнанку вывернет. Крепкий мужик, настоящий. И влюблен по уши. -Отлично, – Дмитрий слушал невнимательно. Его одолевали новые идеи. – Надо у Осина тачку угнать. Найдешь человека? – Не вопрос. Когда? – Скоро. Я дам знать. – Что дальше с машиной делать? – Авто надо разбить вдребезги. – Такую красоту! Жаль. -Жалко у пчелки. У нас с тобой план. Да, кстати, – спохватился Дмитрий. – Как там твои литературные труды? Написал историю про барышень Татарцевых? – Ну, историю, не историю, а в читабельный вид дневники я привел. – Принеси в следующий раз. Я посмотрю. Если все в порядке отправишь рукопись в женский журнал. Ты с редакторами уже работал. Сумеешь договоришься. -Попробую. -Есть еще задания, – Дмитрий зло и хищно ухмыльнулся, – теперь уже по медицинской части. Во-первых, пора вытягивать Осина из запоя. Во-вторых, надо поискать компромат на доктора, который это сделает. Я тебе дам координаты врача – его фамилия Кравченко – и пару наводок. Работай. – Зачем нужен компромат на доктора? – В свое время он поставит Вите нужный диагноз. -Это жестоко! – опять сорвался на упреки Круглов. – Осин и так уже пострадал. Пьяный, беспомощный, жена бросила… – Он не пострадал, а получил по заслугам. Так ему и надо. А на счет пьянства…ты не перегибай палку…Подумай, хотел бы Осин бросить пить – давно бы бросил. Не хочет, как видишь. -Не может. -Нет. Не хочет. Круглов не стал спорить. Когда-то и он пил, и не хотел-не мог остановиться. Из-за водки, собственно, он и получил свой первый срок, когда в двадцать пять лет, томимый жаждой, взял с приятелем пивной ларек. -Хватит, диспутов. Твое дело – исполнять! Мое – приказывать! Вопросы есть? – Нет. – Тогда ищи контакты в дамских журналах. Следующий пункт плана – публикация статьи о сестрах Татарцевых. Определить статью в журнал оказалось делом не сложным. Валерий Иванович позвонил в редакцию популярного глянцевого ежемесячника, попросил к телефону литературного редактора. – Будьте любезны, Инну Середнюк, – назвал фамилию и имя, указанные в исходных данных. -Да, – отозвался женский голос. – Сколько стоит напечатать рассказ в вашем журнале? – не мудрствуя лукаво, задал вопрос в лоб. На другом конце провода зависло недоуменное молчание. Дамочка переваривала информацию. – Это не мой вопрос. – А я думаю ваш, – ответил Круглов. – Если, конечно, вам интересно заработать несколько сот долларов. -Что? – Инна Середнюк не поспевала за ходом беседы. – Есть факты, им надо придать литературную форму и обнародовать. Возьметесь? – Мы не занимаемся политикой. Круглов перебил. -Это дневники моей родственницы. Чисто женская история. Пятьдесят страниц рукописного текста про секс, любовь и обман. Увлекательное чтиво, в духе ваших рассказов из конверта. – Предложите дневники другому издательству, мы… -Я предлагаю не издательству, а лично вам получить четыреста баксов плюс гонорар за непыльную работенку. Четыреста баксов! Наверное, столько составляет ваш месячный оклад? В ответ полилась тишина. То ли Инна переваривала наглое требование и искала достойный ответ; то ли, действительно, столько получала в месяц. -Алло? – напомнил он о себе. -Да. Я согласна. Осин Наши дни -Мерзкий пасквиль! – Виктор пробежал глазами первую страницу и отложил журнал. – Я бы хотела, чтобы ты прочитал все, – без всякой интонации проговорила Вера Васильевна. Осин подчинился. Спорить с бабушкой было бесполезно. «Женская судьба в предвоенном 1939-м также зависела от множества случайностей как и ныне… Вера Рощина заморгала ресницами, сделала наивные глаза и взмолилась: -Профессор, ну, пожалуйста. -Нет, голубушка. Поздно. Пора отдыхать. -Андрей Андреевич! К четвертому курсу студентки-медички овладевали актерским мастерством досконально. Во всяком случае Вера Рощина в нынешней интермедии «ученица и мэтр» была очень убедительна. Само обаяние и порыв, она благоговейно снизу-вверх взирала на светило советской хирургии и, как манны небесной, ожидала решения. От того, как поведет себя Коковцев зависела судьба Веры. Она уже трижды провалила зачет по оперативной хирургии и сейчас надеялась на одно: Андрей Андреевич пожалеет ее, смилостивится, войдет в положение и не перенесет испытание на утро. Все знали: с наступлением темноты старенький Коковцев начинал клевать носом и спускал «отличникам» вроде Веры явные огрехи. -Ладно, – Андрей Андреевич обреченно вздохнул, кивнул на дверь лекционного зала. – Пойдемте, Рощина, поглядим чем порадуете на сей раз. Верочка устроилась в третьем ряду и торопливо записывала редкие мысли. Слава богу, билет тянуть не пришлось. -Что желаете отвечать? – спросил Коковцев, ускоряя процесс. Барышня не производила впечатления умной или подготовленной. Глазенки суматошно бегали, руки теребили поясок платья. И красотой девушка не блистала. Ближайшие полчаса грозили Андрею Андреевичу только скукой. В шестьдесят девять он предпочитал проводить время с большей пользой. -Вы готовы? – полюбопытствовал профессор спустя четверть часа. -Да, да… – Верочка выжимала из себя последние капли знаний. Коковцев продефилировал вдоль аудитории, поперек. Посмотрел в окно. Изнывая в нетерпении, поднялся в четвертый ряд, сел за спиной Веры, кашлянул многозначительно. Пора! -Прошу! – любезный жест указывал на соседнее место. Вера сносно поведала об анастомозах верхних конечностей и перебралась к портальной системе печени. Когда она, смутно понимая о чем идет речь, стала путаться в функциях долей поджелудочной железы,дверьаудиториираспахнуласьина пороге появилась уборщица с ведром в руках. Обнаружив преподавателя со студенткой,старушка тихо чертыхнулась иретировалась. -Ладно, Рощина, – Андрей Андреевич устал, – давайте зачетку. Синяя книжица лежала рядом с Вериной сумочкой на узком деревянном парапете третьего ряда. То ли от счастья, что мучения закончились, то ли в нервном возбуждении, Верочка приняла неожиданное решение. Вместо того чтобы встать и спуститься вниз, она, перегнулась через стол и потянулась за зачеткой, не сходя с места. Естественно, поза, в которой она оказалась при этом, выглядела не очень элегантно. Но…очень эротично. Перед носом профессора оказалась обтянутая шелком круглая попка. Объемная, пышная, подрагивающая! Каждое движение Верочки заставляли легкую ткань платья трепетать, обнажая в волнах стройные ляжки. Открытые, между прочим, более чем высоко. Подол заканчивался сразу за трусами. Даже чуть-чуть перед. Коковцев видел полоску черного ситца и красный след, оставленный на коже резинкой. Совершенно непроизвольно профессор протянул к Верочкиному заду руку. Зачем? Желая одернуть задравшуюся юбку или поддавшись чувственному порыву? Кто знает. Менее всех сам Андрей Андреевич. Поймав себя на нескромном жесте, он проделал рукой несколько неловких пассов и прижал ладонь к крашеной поверхности лавки. Куда мгновением позже опустилась жаркая масса девичьих телесов. Проще говоря, Верочка плюхнулась задницей на сухонькую ладошку Коковцева. Шелковая юбочка взметнулась, опала, накрыла манжет профессорского пиджака. Пальцы Андрея Андреевича почувствовали влажную ткань белья и изгибы тайных мест. Мысли старого хирурга приняли соответствующее направление и привели к неизбежному – эрекции. Верочка долго, целую минуту, не чувствовала ничего. И только когда Андрей Андреевич нечаянно пошевелил пальцами, до нее дошло: под ее юбкой лежит рука профессора Коковцева. Страшная истина обожгла мозг. Большего ужаса в жизни Верочка не испытывала. Коковцев находился не в лучшем положении. Окажись рядом более опытная дама, он бы свел инцидент к шутке. Но, видя смущение девушки – она замерла, окаменела, покраснела, как мак – он растерялся. И тоже стал краснеть. В брюках, в тесноте ширинки, совершал героические поползновения, почти отслуживший свое верный друг. Секунды, в жуткой тишине, разменивали неловкость. Если бы Вера поднялась, если бы Коковцев вытянул ладонь, все можно было бы исправить. -Ах, извините… -Что вы, что вы… -Нехорошо получилось…