Азбука мести

Осин вздохнул. Бывший лучший друг почти идеально подходил на роль злейшего врага. Но придумать и реализовать такую сложную многоходовку Андрей не мог в силу скудости воображения и отсутствия характера. Круль был прост, как таблица умножения. Они познакомились во время вступительных экзаменов. Осин подсунул Крулю задачку по математике, перед физикой попросил растолковать закон Кулона, на сочинении дал проверить текст.Став студентом, вблагодарностьза помощь,Викторвзял шефство над молчаливым застенчивым отличником. Таскал на дискотеки, приглашал на вечеринки, водил за собой, как пуделя на веревочке.Сколько раз его спрашивали:зачем тебеАндрюха – нудный тип, серость, ноль без палочки.Вы его не знаете, – смеялся Осин.Сейчас Виктор усомнился: Возможно,онсам не знаетКруля.Подлеца,предателя, завистника и, как выяснилось, растлителя малолетних. Нет, Осин упрямо покачал головой. Андрей неспособен организовать травлю,сам он с таким мероприятием не справился бы. А вот вместе с Нинкой, пожалуй, потянул бы. Экс-любовница в молодости училась на юр. факе, отлично соображала и даже проходила практику в конторе Полищука. «Неужели это Крули мне удружили?» – рассуждал Виктор. – Нет, нет». Масштабы происходящих бед и личности предполагаемых авторов были слишком несоизмеримы. Беды были большие, творчески изощренные. Авторы же проявили себя как люди жалкие и никчемные. Галка и Роман больше подходили на роль палачей. Однако и эта версия не казалась Осину убедительной. Галка натерпелась от него, с этим не поспоришь. Но творить зло не в ее правилах. Сам же Роман вряд ли бы ввязался в подобную историю. Рискованно. Вдруг Галочка проникнется жалостью в бедолаге-супругу и бросится его жалеть или спасать. Еще менее вероятным казалось Осину, что наказывают его Игорь и Людмила. Троюродный брат с супругой могли поставить ему в вину многое. Но перейти от слов к делу? Игорь и Люда были на это не способны. «Кто же?» – Виктор перебрал восемь возможных кандидатур и каждую отмел. Что делать дальше он не знал. В голове царила полная каша. И морзянкой, как сигнал «SOS», билась мысль: выпить!. Следуя инструкции доктора Кравченко, в самом крайнем случае, надлежало срочно ехать к клинику. Так Осин и сделал. Тем паче, что итак собрался навестить Олега Ивановича и выяснить у него подробности своей госпитализации. -Док,Виктор Осин беспокоит. Яподскочусейчас? Что мне совсем хреново. -Жду,–без лишних слов согласилсяКравченко. Клиниказнаменитого нарколога занимала первый этаж просторного пригородного особняка.На втором и третьем обитало семействодоктора.Жена, двое взрослых детей и три лохматых сен-бернара. -Олег Иванович, –едва оправившись после сеанса,Осин перешел ксути. –уделите пару минут. Расскажите, каким образом я попал квам.Правда ли что кто-то из знакомых составил мне рекомендаціюи даже оплатил частично лечение? -Я уже и забыл как было дело… По смущенному лицу доктора, по торопливому ответу Виктор понял : Кравченко врет. -Не лукавьте… Олег Иванович смешался,опустил глаза. Осин терпеливо ждал пока закончится представление.Захочет Кравченко –скажет правду.Нет –слова клещами не вытянешь.Хранить секреты-часть его работы. -Мне очень надо знать. -Что ж… ККравченко обратился немолодой мужчина с просьбой о помощи. Цены в клинике его не смущали. -Он звонил или лично беседовал свами? – спросил Осин. -Конечно лично,– последовал ответ. И так инкогнито нарушено! Злодей впервые появился на сцене открыто! -Мужчина рассказал,что друг его попал в буду. Многие специалисты брались вылечить его и отступали.Я– последняя надежда.Деньги не проблема. И прочая лирика. -Как выглядел этот тип? -Обыкновенно. Летпятидесяти, спокойное уверенное лицо, правильная речь. Одет недорого. -И все? – разочарованно протянул Виктор.Никто из его подозреваемых не соответствовал описанию. Мало того, такие приметы впору примерять каждому встречному. -Чтовы хотите? Я видел егополторагоданазад. Он и тогда не произвел особого впечатления. Сейчас я бы его не узнал вовсе. -Неужели ничего не помните? Кравченко пожал раздраженно плечами. -Рядовая ситуация, типичный случай, банальная внешность. Зачем засорять мозги лишней информацией? – Хорошо, оставим эту тему. Второй вопрос: я действительно был так плох? -Вас доставили в тяжелейшем состоянии,– доктор пустился в подробности. Если до сего момента у Осина оставались иллюзии относительно прошлыхподвигов,то с каждым словом Олега Ивановича они таяли. Место их занимал не стыд и не раскаяние.СТРАХ! Страх охватил Осина. Прежде он полагал: ну, запой; ну сильный запой, долгий.Но был и прошел. Ничего страшного. Он ошибался. Он преувеличивал. Приукрашивал ситуацию.Хитрые медицинские термины, которые употреблял Кравченко имели простой и ясный смысл. -Вы нездоровы. Есть серьезные основания для беспокойства.Алкоголизм-лишь вершина айсберга.Я бы посоветоваллечь в клинику на исследование. Нет! Осин чуть не взвыл. Врешь! Он чуть не заорал: врешь! Тебе заплатили! Тебя наняли пугать меня! Сволочь! Ублюдок! Козел! -Назовите диагноз! – потребовал решительно. Доктор пожал плечами: -Пока об этом говорит рано. Есть тенденции…предрасположенность… -Каковы мои перспективы? – Хороший вопрос в свете того,что дражайший папенькаспился изакончил дни в желтом доме. -Все в руках Божьих, – ушел от ответа Кравченко. – И все в ваших силах Мои же рекомендации неизменны: правильный образ жизни, ответственность и контроль. Не злоупотребляйте доверием, которое вам оказывает природа. Не губите организм, не транжирьте отпущенный свыше дар – возможность долго и счастливо жить. -Долго и счастливо жить? Все в моих руках? – изумился неприятно Виктор. Он бы с удовольствием согласился с доктором, если бы не последние события. Круглов Месяцем ранее -Сколько нам стоил доктор? – спросил Дмитрий. -Тристазеленых,– соврал Круглов. Он уломал Кравченко задвети. -Осин поверил? -Вышел из дверей клиники белее мела. -Хотязнает,кто оплатил счета за лечение и можетсмелопредположить, чтодиагноз сфабрикован? -У страха глаза велики -Совершенно верно.Отец Осина умер от белой горячки.Потому Виктор всегда будет бояться повторить его участь. И всегда будет носить этот страх в себе. Слова доктора, как бы Виктор к ним не относился, причинили ему боль и посеяли в душе сомнения. Большие и болезненные. Круглов поморщился. Иногда шеф чрезмерным и не искренним пафосом неимоверно раздражал его. -Как оно,в своем доме стены греют? – поинтересовался Дмитрий. Три дня назад нотариус передал Круглову документы на квартиру. Почтидвухлетняя эпопея завершилась благополучно.Это вселяло надежду на будущее. Осин Ночевать Виктор отправился в Отрадное.Надо было потолковать с бабкой. Липовая или настоящая, но деньгами и имуществом распоряжалась она. От ее воли зависело его будущее. «Хватит болтать попусту, старая кочерыжка, – думал Виктор по дороге. – Отпиши мне немедленно мебель, фарфор, бронзу, драгоценности. Я – внук профессора. Вещи мои по праву». Барахло, которым Отрадное было набито под завязку стоило сотни тысяч долларов. А может и миллионы. Но одной из версий, дед вывез в Отрадное имущество из двух старинных баварских замков. По другой, это были не замки, а музеи. Как и остальные итории про деда, эта поражала воображение безусловным талантом профессора устраивать в жизни с максимальным комфортом. Казалось бы лекаришка, умник, а напор, как у бульдозера; хватка, как у капкана. Взять хотя Отрадное. Заполучить такую домину, да еще халяву, удержать дом – не каждому под силу. Получив в 1908 году приглашение занять должность хирурга в военном госпитале, расположенном в ближнем предместье, профессор поначалу отказался. -Неудобно добираться, жаль время на дорогу терять, и в городе работы хватает, – аргументировал он весомо. – Вот если бы госпиталь предоставил врачам жилье, я бы даже взялся собрать лучших специалистов. Военное ведомство строило заведение для нужд высшего офицерского состава, потому к предложению Осина отнеслось благосклонно. Вскоре рядом с шикарными госпитальными корпусами, появились «дачные» особнячки профессуры, в мгновение ока решив буксовавший до того кадровый вопрос. В мятежном 17-ом, едва стало известно о большевиком перевороте, коллеги Осина бросили дачи на произвол судьбы, затаились на городских квартирах, где и были благополучно ограблены. Киев переходил из рук в руки, все, кто мог и хотел, промышляли воровством и насилием. Виктор Викторович, не слушая советов, переправил ценности в Отрадное. Там же, в обширных подвалах, спрятал медицинский инвентарь госпиталя: оборудование из операционных и лабораторий. Для большей сохранности Осин нанял двух пожилых прохиндеев и снабдил их собственноручно изготовленной справкой: «Предъявители сего являются караулом при зараженном чумой медицинском инвентаре. До проведения стерилизации пользование оным смертельно опасно и категорически запрещено. Ответственность за карантин возложена на профессора Осина В.В. В случае возникновения эпидемии виновники будут расстреляны». Возможно, и белым, и красным, и зеленым, бумага не внушала доверия. Возможно, даже вызывала серьезные сомнения. Возможно, справку полагали фикцией, филькиной грамотой. Однако проверить чумной дом не решился никто. В 20-м году госпиталь национализировали. Осину от имени трудового народа (от которого он собственно и оберегал оборудование) вручили похвальную грамоту и предложили занять привычное место – у операционного стола. Любая власть нуждается во врачах. Любая власть готова платить за здоровье своих лидеров. Однако уравниловка, навязанная Советами, не устраивала Осина. Он привык жить в достатке и не видел оснований изменять своим привычкам. Несколько голодных обмороков рядом со вскрытыми грудинами и животами красных командармов, решили проблему с усиленным пайком для семьи профессора. Дрожащий от волнения скальпель убедил городских чиновников вернуть городскую квартиру, а затем, правда, всего лишь на правах аренды, и Отрадное. То что в злые тридцатые над ним сгущаются тучи профессор понял, когда администрация госпиталя начала усиленно выживать его из особняка. Надо было что-то делать и Виктор Викторович сумел дойти до самого товарища Сталина. -Разоблачите меня сразу! – заявил решительно. – Я – старый, мне некогда бояться. Мне работать надо. -Придет время – разоблачим, – пошутил тиран. -Нет, сейчас, пожалуйста. Лучше в тюрьме сдохнуть, чем испортить дело, которому отдана жизнь. Я людей режу, а у меня руки трясутся. Угроблю кого– нибудь, во век не отмоюсь. Мне репутация жизни дороже. Арестуйте меня сейчас! -За что? -За шпионаж, естественно! Или вредительство! – Виктор Викторович выдержал гневный взгляд Иосифа Виссарионовича, не опустил глаз. . -Кто сможет вас заменить? – спросил Сталин. У Осина оборвалось сердце. -В Западном военном округе никто. -У нас незаменимых нет, – усмехнулся в шикарные усы вождь. -Но есть лучшие, – профессор гордо вскинул маленькую головку. -Хорошо, – Сталин задумчиво крутил в руках трубку телефона. – Хорошо, товарищ профессор. Идите и работайте спокойно. Никто вас не тронет. Я обещаю. Буквально на следующий день закончились проблемы с Отрадным. Доктора, которому лично благоволил товарищ Сталин, никто больше не смел обижать. После войны, когда всплыла история с патентами и швейцарским банком, госпиталь снова предпринял попытку вернуть себе Отрадное. Казалось теперь Осину придется покинуть особняк. Но нет. Профессор переговорил с директором госпиталя и, как бы между делом, намекнул: или его оставляют в покое или он передаст в прокуратуру некоторые документы о злоупотреблениях, имевших место в медицинском учреждении. В итоге, все уладилось к обоюдному интересу. Директор достроил за казенный кошт дом себе и сыну, а Виктор Викторович в начале 47-го года, устроив материальные дела своего семейства, отошел в мир иной. «Дед всегда побеждал, – Виктор мчался по вечерней трассе, думал о всякой всячине. – И батя у меня не проиграл главную свою войну. Не покорился старухе…– Отец терпеть не мог ту, корую считал своей матерью. И всегда старался сделать ей на зло. Отказался от карьеры. Пропил наследство: антикварную мебель, книги, бронзу из городской квартиры профессора. Лишь бы досадить Вере Васильевне пытался отсудить часть имущества, которое по завещанию получила она. Батя до последней минуты, пока соображал и мог передвигаться, старался отстоять свои права. – И я потребую, чтобы старая ведьма сделала окончательное распоряжение. Теперь, когда открылось постыдное прошлое, смешно корчить из себя всевластную царицу и держать настоящего законного приемника, в неопределенности. Я не желаю зависеть от случайностей и прихотей судьбы. Не желаю довольствоваться частью вместо целого. Я хочу получить свое! Старуха должна отдать мне то, чем владеет. Время пришло!» – распалял себя Виктор. Он собирался говорить с бабкой резко, требовательно, уверенно. Он представлял, как войдет к ней в кабинет, грохнет по столу кулаком, заорет: «Отдай мне, старая сука мое, законное и сдохни, наконец! Сколько можно жить?! Жрать! Пить! Срать! Сдохни, ведьма! Дай мне занять мое место в жизни!» Виктор резко затормозил на подъезду к Отрадному. Смиряя гнев, опустил голову на руль. Он не мог позволить себе такую роскошь, как скандал. Бабка не разрешит на себя орать. В лучшем случае, заедет дубовой палкой, как уже бывало, по башке. В худшем – сдаст в милицию и переделает завещание. Нет, пока у нее власть, надо быть тише воды, ниже травы и корчить из себя любящего внука. Тем более, что он снова намеревался просить у старухи помощи. Ему нужны были Полищуки: старый Глеб Михайлович – лучший в городе адвокат и Глеб – лучший из молодых. Они смогут провести расследование и найдут мстителя. Они смогут решить эту дурацкую задачку. Но будут ее решать, только в том случае, если получат задание от Веры Васильевна. «Надо взять себя в руки!, – Виктор несколько раз глубоко вздохнул, смиряя гнев и страх. Он волновался в преддверии разговора. Слишком много стояло на кону. Виктор холодно поздоровался с Верой Васильевной, суровым тоном справился о здоровье. -Как мне тебя называть ? – спросилукоризненно. Привычное «ба» вязло на губах.«Ирина Васильевна»комом стояло в горле. -Как пожелаешь ,– небрежно отмахнулась лицемерка. Осин смерил старуху осуждающим взглядом. Ни раскаяния в лице, ни неловкости. Бабкапребывала в отличном расположении духа. Пила чай, жевала бутерброд с сыром, улыбалась. НедовольствоВиктора,казалось,толькозабавляет ее. Викторчертыхнулся.Он жаждал извинений,мольбы о прощении, хотя бы слез. Увы. Женщина, которую он считал родной бабушкой; расположения, которой добивался много лет;не чувствовала за собой вины. И не желала признавать занимправа на суд.Она прожила в обмане столько лет,что потеряла стыд и совесть,решил он. Она …она…дальше мысль пробуксовывала. Безгрешная жизнь Веры –Иры Васильевны не давала повода для обвинений. Веселые искорки в глазах лишали любые пафосные заявления смысла. -Знал бы ты,Витюша,сколько раз меня подмывало выложить этим чванливым ведьмам– бывшим женами их отродью всю правду. Стервы ! Суки !…. Бабка загнула такой крутой матюг, что Осин едва не поперхнулся. Кусок отбивной чудом проскочил в горло. -Как я их ненавидела…Боже, мне порой кажется , я и сейчас их ненавижу. Бывшие жены Виктора Викторовича Осина давно умерли,были похороненыизабыты теми кто их любил. Любовь скоротечна. Ненависть – чувство более прочное. Вера Васильевна с упоением произносила слова проклятий… -Твари мерзкие, гадюки… – Зачем ты так? – удивился Виктор. – Ну не сложились у Верочки отношения с семьей, тебе-то что? Тебя-то никто не обижал. Хотел бы я посмотреть на тех, кто посмел с тобой с тобой плохо обращаться… Вера Васильевна надменно кивнула. – Да, я сумела поставить всех на место. – Расскажи… …Через полгода после оформления патентаВиктору Викторовичу позвонил чиновник изшвейцарскогопосольства– ему вменялось в обязанность исполнять венское соглашение и поставлять Осиным все необходимое. -Возможно, у меня скоро появятся деньги, – не вдаваясь в подробности, объявил профессор семейству, – подумайте, что кому нужно. И не скромничайте. Мы теперь многое можем себе позволить. «Гарем»возбудился.Бывшие женыпривыкли, вкусно есть,сладко пить,одеваться во все лучшее,окружать себя шикарными вещами. Заказы так и посыпались. Одной требовалась новая шуба, другой перстень, третьейнаряды.Каждая норовила ухватить кусок по-жирнее. Каждая требовала себе, своим детям и внукам несусветного. Когда перечень необходимых приобретений был завершен, Виктор Викторович преподнес семейству новый сюрприз: -Отныневседенежные и организационныевопросы будет решать Вера. Я отныне, присно и во веки веков умываю руки. Аминь! По всем вопросам к ней! Что тут началось!… – Эти мегерыинтриговали, строили козни, – вспомнив давнюю историю Вера Васильевнаожила. Глаза заблестели. Губы сжались в нитку. Даже румянец появился на дряблых щеках. – Но мне их истерики были до лампочки. А Виктор Викторович, оберегая свой покой, до конца жизни делал вид, что ни слышит ни одного лишнего слова. Что бы ему не говорили, он твердил одно: «К Вере!». Когда страсти накалились до предела, я собрала семейство и объявила новые правила жизни.Во-первых,все имущество в Отрадном переписано. Во-вторых, если пропадет хоть что-то, а из дому потихоньку исчезали бронза, фарфор, серебро – в преддверии скорой кончины профессора родня тащила, что под руку попадется – будет вызвана милиция и проведено расследование. В-третьих, вне зависисомости от результатов следствия, Отрадное покинут все, кроме меня и профессора. В-четвертых, каждый не согласный с правилами будет лишен наследство. Чем дольше я говорила, тем напряженней меня слушали. Закончив с общими вопросами, я перешла к частным: посоветовала в своих пожеланиях руководствоваться разумными мотивами. В стране разруха, дети голодают, наше благополучие может вызвать раздражение в некоторых кругах. Кроме того Виктор Викторович – не вечен, после его кончины многим придется самостоятельно решать свои материальные проблемы. Подумайте, мои хорошие, сказала я, о будущем. Странно мне, самой молодой из вас, напоминать о благоразумии. Я не успела закрыть рот, как посыпались упреки. …– Она только и ждет смерти Виктора, – зашипела жена №3, – чтобы захапать все. – Кстати, поговорим о завещании, – Вера Васильевна не снизошла к обсуждению своей персоны. –. Профессор ознакомил меня с проектом документа. Хочу отметить дельный и внимательный подход к интересам каждого наследника. Как главный распорядитель воли Виктора Викторовича, согласна с каждым пунктом. В гостиной зависло трагическое молчание. Новость ошеломила семейство. Особенно жену №6. Она более других рассчитывала занять выгодное место. -Относительно предметов большой стоимости распоряжения профессора огласит нотариус. В нужное время. Я бы хотела изложить принцип распределения сумм, которые сейчас по разным причинам учесть трудно. Он таков: половина суммы будет разделена на семь частей. По числу жен. Вторая половина – на девятнадцать, по количеству детей. -Значит,– вмешалась жена №4,– твой Петя получит больше, чем дети моего погибшего на войне Алеши? -Каждый из детей Виктора Викторовича, вне зависимости жив он или мертв, имеет равные права.Далееправа переходят к детям детей или любому другому члену семьи, по согласованию сторон. Чтобы не переливать из пустого в порожнееВера (к этому времени Ирина уже привыкла считать себя Верой)предупредила: -Решение окончательное . Ввашей власти согласиться с ним или отказаться от наследства. -Но…– жена №2 попробовала затеять дебаты. Профессор, молчавший до сих пор , властным движением руки остановил ее: -Мы не станем обсуждать слова Веры.Как она сказала,так и будет. Пока я жив , я поддержу любое ее начинание. После моей смерти, затеяв распрю, вы потеряете все. Таково мое решение. Миритесь как хотите, но трепать фамилию Осиных не смейте. -Почему же она – глава семьи? – возмутился первенец Осина, самый старший сын. – Почему не я? -Потому что у тебя две жены,трое детей и пять внуков. Ты будешь действовать в их интересах. Маленький Петя останется ни с чем . Ты получил свое. Каждый из вас получал все необходимое, пока рос и взрослел. Петя, единственный, кого я не в состоянии обеспечить достойным воспитанием, образованием и уходом. Это недопустимо.Мой сын не должен нуждаться . Я должен позаботиться о нем. Что я и делаю. –Виктор Викторович с облегчением выдохнул. Он желал ясности и не хотел обижать своих близких. -Но что будет, когда мы умрем? Ты отдаешь во власть Веры наших детей, внуков и правнуков. Ты настолько уверен в ней? Уверен в ее честности и порядочности? – угрюмо полюбопытствовала жена №5. -Нет. Но я побеспокоился об этом. -Каким образом?– выразила общее любопытствостаршаядочка отвторойжены… -Что же изобрел милый дедушка? – Виктор забыл про недоеденный ужин, на столько интересен оказался рассказ бабки. -А что бы ты на его месте придумал? – усмехнулась Вера Васильевна. -Запретил бы тебе выходить еще раз замуж. -Профессор так и поступил. -Но …– начал Виктор и смешался. Говорить с бабушкой о сексе он не мог. Старуха самарасставила точки над «i». -Он сказал: делай что хочешь, но если хоть одна собака узнает с кем ты ….– Вера Васильевна пропустила нескромный глагол, она уже овладела собой и была прежней, сдержанной и аристократичной,– можешь проститься с деньгами. Твоя доля пойдет в общий котел и будет разделена между всеми.Виктору Викторовичу удалось создать почти безупречную схему: я властвовала над семьей, семья держала меня за горло. Один неверный шаг и прощай сытое благополучие. Да здравствуют нищета и труд до седьмого пота. -Ты согласилась…– Виктор знал ответ. Вера Васильевна прожила безгрешную жизнь . -Для девочки из нищейпровинциальной семьи я сделала прекрасную карьеру.Получила дипломврача. Вернулась с войны живой и здоровой.Стала женойпрофессора. Да, я конечно, согласилась. Блага, предоставленные мнеВиктором Викторовичем,стоили некоторых неудобств. К тому же его условие было мне выгодно. -Из-за сестры ? – догадался Виктор. -Совершенно верно. Онапожалела оботказе. Особенно став старше. НоВерочкане умела обходиться без мужчин.Поэтому профессорской вдовойбылая. А она моталась по стройкам и гуляла на пропалую. -Ты ее не любила ? -Напротив. Мы прекрасно ладили. Я даваласестреденьги, делала подарки, помогала. -А папа…– как не старался Осин сдержать обиду, голос его дрогнул. Горько было сознавать, что и он сам, и отец оказалисьненужны своим матерям.– Неужели она бросила ребенка и забыла про него? Вера Васильевна помрачнела. Эта часть воспоминаний не доставляла ей удовольствий. -Лучше нам не касаться больных тем. – Старуха помолчала в надежде услышать согласие Виктора. Не дождалась, вздохнула тяжело и продолжила. -На Петечке семейство Осиных отыгралось. Как же бедный ребенок. Мать сбежала, отец не сегодня-завтра умрет. Сирота при живых родителях. Брошенный несчастный младенец. Когда я вернулась с войны, то застала в конец избалованного, нервного мальчика с массой дурных наклонностей.Самое плохое было то, что он презирал меняиненавидел. -Он презирал и ненавидел свою мать, – исправил Виктор, поражаясь тому как перепутались события в сознании старухи.Онасловнозабыла, что мальчик о которомидет речь,не сын ей, а племінник. –И вполне заслуженно презирал и ненавидел. Мать бросила его. Вера Васильевна спорить не стала, кивнула печально: -Я не оправдываю Верочку. Я осуждаю взрослых умных людей,затравившихмолодую неопытную женщину.Человек не рождается подлым, злым и эгоистичным. Он становится таким под гнетом обстоятельств. Веру затравили и она предпочла угрызения совести мукам унижения. Кто осудит ее за это? Только не я. Я зубами вырвала у клятой семейки право на уважение. Я победила всех. Но я сильнаяипонимала, на что иду. А Вера слабая, к тому ж испытания застали ее врасплох.Не суди ее. Кто знает, как бы тыподержал подобный экзамен. Виктор только поморщился. Если бы вопрос касался только отца, он бы мог проявить великодушие и попробовать простить настоящую Веру Татарцеву. Но и его мать предпочла муки совести родному сыну. Прощать ее Виктор не собирался. Много чести. -Родня постоянно нашептывала Пете гадости про меня. То я не таккушаю, то не так выражаюсь, то одета безвкусно, то глупа, то необразованна. Поначалу я пыталась вырвать ребенка из чужого влияния. После смирилась и махнула рукой. Петя был барчук, маленький зажравшийся поросенок. А я – местечкового разлива ын-ты-лы-гент-ка с простецкими замашками, которые за время войны приобрели чуть-ли не патологически вульгарный характер. Мне предстояло учиться бездне вещей. Петя их знал с рождения. Он стыдился меня. Я была слишком проста для него. Виктор слушал и словно воочию видел худенького мальчика с зализанными на косой пробор волосенками. Вежливые фразочки. Да, мама. Нет, мама. Как скажешь, мама. Кривоватая ироничная, ухмылка приклеенная к краю губ. Пренебрежение. Наверное, бабка пыталась приручить мальчика. Ей так нужен был союзник в борьбе. Возможно, мальчик временами поддавался ее настойчивости. И делал вид, что любит ее. Или терпит хотя бы. Возможно, спустя время он возвращался в стан врагов. Предавал женщину, которую считал матерью. Презирал еще сильнее. Бабка за это ненавидела сыны-племянника. Виктор помнил ненависть. Отец и бабка минуты не могли провести спокойно. Чаще всего скандалы велись из-за денег. Отец требовал свою часть имущества Отрадного. Вера Васильевна холодно и решительно отвечала: нет. Виктор помнил свои детские ощущения во время этих бессмысненных сцен. Сначала ему было жаль отца. Потом по мере взросления он все чаще принимал сторону бабки. Отец, жалкий, пьяный, без гроша в кармане, был слабаком. Бабка была сильной, богатой, поэтому Виктор выбрал ее и сделал все, чтобы старуха про это знала. Не взирая на протесты родителей, он таскался в Отрадное, набивался в помощники и компаньоны. Он мечтал привязать к себе, властную, самодостаточную старую гордячку, стать любимым внуком и, таким образом, подобраться к деньгам, практически безграничному кредиту, как позже выяснилось, и шикарному дому.