Annularis (СИ)

Который день ото дня становился все злее и злее, пока между ним и Алмой не разразился форменный скандал — практически бессловесный (за исключением всего нескольких очень едких фраз — Тики даже не думал, что милашка-Алма на такое способен), но оттого не менее разрушительный.

Однако за всем этим Тики все равно каждый день возился с непоседой-Тимом, рассказывающим, как проводит свое время его брат, и каждое утро приходил на кухню в предрассветный час, обозначив его для себя «часом Аллена» и надеясь хоть раз поймать юношу за его ранним завтраком.

И дней через пять ему это удалось.

Уолкер сидел в тёмном углу, устроив голову на руках, сложенных на столе, и не обращал внимания ни на что вокруг. Когда Микк подошёл к нему, оказалось, что тот спит.

Это было чем-то удивительным.

Хотя бы потому, что спящим капитана Тики ни разу не видел — пусть Лави и постоянно ему говорил, что Аллен может уснуть где угодно: от какого-нибудь закутка в коридоре до кабины управления, развалившись прямо на мостике. Возможно, дело было в том, что Микк юношу видел слишком редко, а, может быть, просто не замечал — на самом деле, Уолкер мог быть очень незаметным, когда хотел.

Поэтому Тики, осторожно потрепав спящего малыша по волосам, набрал еды и поставил несколько блюд прямо перед ним, надеясь, что вечно голодный Аллен, почуяв аромат съестного, проснётся.

И Аллен действительно проснулся. Он заворчал что-то себе под нос, глухо выругался и сонно вздохнул, прежде чем открыть глаза и сесть прямо.

— Доброе утро, капитан, — мягко усмехнулся Тики, когда юноша окончательно очнулся ото сна и совершенно ошеломленно на него уставился.

— Т-тики?.. Д-да… Я… Доброе… — сконфуженно пробормотал Уолкер, отводя глаза и честно пытаясь скрыть заалевшие щеки. Получалось у него не очень, но выглядело это до ужаса забавно.

И еще — Тики было лестно, что он в конечном счете оказался тем, на кого Аллен так ни разу толком и не обозлился.

— И снова вы меня избегаете, капитан, — нарочито обиженно поделился Микк, наблюдая краем глаза, как юноша пристыженно втянул голову в плечи и принялся за свой ранний завтрак. — Неужели решили устроить голодовку? Не думаю, что это пойдёт вам на пользу, — невозмутимо заметил он, в смешливой задумчивости осматривая вздрогнувшего и удивлённо воззрившегося на него Уолкера. — У вас же и так лишь кожа да кости, — добавил Тики таким тоном, словно это было общеизвестно, и Аллен хохотнул.

— Неправда, — возмутился юноша, надувшись, и потянулся к вилке и тарелке с рагу. — Я ем, видишь? И ем много.

— Надеюсь, — улыбнулся Микк, — а то смотреть на вас страшно — ходите бледный и злой. И Тим говорит, вы почти не спите, — признался он, качая головой и подпирая ладонями подбородок.

Аллен отвлекся от трапезы и широко распахнул глаза, глядя на Тики почти испуганно. И — в то же время как-то ошеломленно-радостно.

— Тим? — выдохнул он. — Значит, сдает меня, маленький негодник? — Микк проследил за тем, как юноша облизнул тут же заблестевшие губы, и прикусил изнутри щеку, борясь с внезапно накатившим возбуждением. Аллена хотелось поцеловать еще хоть раз, но парень снова напомнил себе, что еще рано, и улыбнулся (немного через силу), легко кивая.

— Тим беспокоится, — заметил он и негромко признался, чувствуя, как загораются скулы и проклиная свою кожу, — и я — тоже.

Юноша бросил на него ошеломлённый взгляд и сильно смутился, ссутулившись и словно стремясь стать как можно меньше и незаметнее. Он длинно выдохнул, будто собираясь с мыслями, и слабо улыбнулся.

— Спасибо.

Тики улыбнулся в ответ и чинно откусил смачный кусок от пирога с мясом.

— Так почему же вы вновь решили прятаться от меня?

Им было просто необходимо поговорить на эту тему. Потому что дальше эта неловкость продолжаться не может: она стояла между ними высокой железной стеной.

Уолкер заёрзал на месте, отведя взгляд в сторону, и принялся кусать нижнюю губу в напряжении.

— Просто… я думал… я не хотел, чтобы ты…

— У тебя шрамы на бёдрах, Аллен, — мягко перебил его Тики. — Неужели ты думаешь, я не знал?

Юноша дёрнулся как от пощёчины и крепко зажмурился, сразу же снова как-то сжавшись, уменьшившись.

— Просто… я… — судорожно забормотал он и вскинул на него странно отчаянный взгляд, как вдруг Ковчег тряхнуло.

Они вскочили из-за стола почти синхронно, не сговариваясь и не обращая внимания на дождем посыпавшуюся на пол снедь, и бросились к выходу из столовой.

И вообще-то, подхвати Тики Аллена под локоть и потащил за собой на буксире, вышло бы быстрее, но это почему-то казалось каким-то лишним. В конце концов, из них двоих именно капитан знал, кажется, что же происходит. А значит, только он и знал, куда надо бежать.

А ларчик просто открывался. Буквально спустя минуту бешеного бега они оказались в кабине управления, где в стену вжалась испуганная насмерть Линали, а на капитанском мостике в немом ужасе застыл явно парализованный происходящим Тимоти.

Сердце у Тики ухнуло куда-то в желудок.

Ковчег снова тряхнуло.

Тимоти был бледный как полотно и весь в крови.

Аллен в панике вскрикнул, бросился с места, запинаясь и чуть ли не падая, и, когда уже перепрыгивал по ступенькам, вокруг мальчика вдруг ворохом брызг закружилась в воздухе кровь. Тики заметил, что алые узоры, обычно украшающие весь мостик, сейчас кругом остановились около ребёнка, словно защищая его от всего.

Тимоти задрожал, семеня назад, и, судорожно сжав руками голову, осел на пол. Уолкер, всё ещё нетерпеливо стоявший около лестницы, перед первой багровой окружностью орнамента, подался вперёд, падая перед мальчиком на колени.

— Тим, Тим, Тим, душа моя, — забормотал он, дрожащими словно в лихорадке пальцами ощупывая тело ребёнка и пачкаясь в крови. — Ну посмотри же на меня, ну давай.

Тики заставил себя вздохнуть поглубже и подошел к Линали, решив не толпиться на мостике рядом с испуганным вусмерть ребенком. Он придержал дрожащую от страха девушку за руку и усадил в кресло, которое она обычно занимала в рабочее время. Сегодня была ее очередь дежурить в кабине, чтобы в отсутствие Аллена никто лишний не поднимался на мостик, но младшая Ли, как видно, проглядела одного юркого непоседу.

— Что конкретно произошло, Лина? — тихо вопросил парень, успокаивающе поглаживая ее по руке, и присел на корточки рядом с креслом — так их с девушкой лица оказывались примерно вровень.

Линали посмотрела на него загнанными виноватыми глазами и спрятала лицо в ладонях, почти беззвучно расплакавшись.

— Я… я зачиталась… — разобрал Тики спустя минуту в ее перемежающемся со всхлипами шепоте. — И Тим… Я его не заметила… А он… забрался на м-мостик, и там… Когда я увидела, м-меня как будто… парализова-а-ло…

Микк понимающе кивнул и обеспокоенно посмотрел на мостик, где Аллен судорожно пытался достучаться до совершенно невменяемого Тимоти. Кровь вокруг них бушующими струями рассекала воздух, и Тики даже на мгновение подумалось, что это похоже чем-то на какие-то дикие танцы.

Ковчег — мелко трясся и дрожал, и через несколько минут в кабину управления влетел ошарашенный Алма с хмурым Кандой на буксире.

— Я СКАЗАЛ УСПОКОИТЬСЯ, МАТЬ ТВОЮ! — вдруг прогремел голос юноши, неожиданно злой, нервный и до ужаса громкий.

И удивительно, но Ковчег перестало трясти, словно он послушался команды капитана.

Точно, вспомнил Тики, у Ковчега же есть свой интеллект. Значит…

— Я знаю, что ты рад видеть его, Цукиками, но, прошу тебя, летающая жестянка, сбавь обороты! — Аллен говорил жёстко, чётко, рвано и едва сдерживая себя от гнева и злости.

На какую-то секунду в помещении воцарилась тишина, но спустя пару мучительно долгих мгновений, в течение которых юноша успел почти силком крепко прижать Тимоти к себе, по комнате разнесся тихий всхлип.

Тики не выдержал и, подорвавшись с места, буквально взлетел на мостик, останавливаясь в каком-то полуметре от поднявшегося на ноги капитана, держащего плачущего Тима на руках, и обеспокоенно меряя их обоих коротким взглядом.