Annularis (СИ)

Тики лениво сдунул надоедливую прядь с лица и уткнулся взглядом в тарелку — овощное рагу, тщательно размазанное по дну этой жестянки, повышению настроения, и так уже находящегося где-то в радиусе ядра Земли, совершенно не способствовало.

Он в этой дыре уже несколько недель, но к желаемой цели так и не подобрался. Хотя мог ли Тики сам это сделать? Видимо, нет, потому что здешние старожилы с упоением рассказывали, какой весь из себя Уолкер непредсказуемый и внезапный. Здесь были люди, которые ждали уже по несколько месяцев и даже лет, некоторые же так и не дождались — злые и разочарованные, они ушли восвояси, а третьи оставались работать в самом Ордене.

Комуи, кстати, очень активно и чуть ли не постоянно агитировал всех собравшихся присоединиться к ним.

И Тики подозревал, что большинство из тех, кто остался, просто надеялись больше не слышать этого психопата, с милой улыбкой расхаживающего по Ордену с метровой дрелью. Микк бы и сам остался, если бы это спасло его от каждодневной скуки и голоса этого противного учёного, но у него была другая цель.

Он намеревался вступить в ряды повстанцев.

Он хотел своими глазами поглядеть на Аллена Уолкера, о котором так много в последние года два-три разглагольствует Адам.

Тики раздражённо вздохнул, несколько раз ткнув в жижеобразную кашицу, и, недовольно скривившись, отодвинул тарелку в сторону.

Было пять утра.

Он какого-то чёрта проснулся ещё в четыре.

Вероятно, сказывались домашние привычки, когда мать нередко заставляла его вставать в пятом часу утра, чтобы поставить первые ежедневные инъекции, но Тики мотнул головой, отгоняя любые мысли о Семье.

Было скучно.

Апатия и раздражение поглощали его с каждым днём всё сильнее и сильнее, и если месяц назад он пылал желанием хоть как-то помочь — просился на кухню, застревал в лабораториях, даже несколько раз истребил колонии паукообразных хомяков в окрестностях, — то сейчас делать не хотелось совершенно ничего.

Тики даже стал мимоходом думать: а на кой-чёрт ему вообще сдался этот Уолкер? И в следующую секунду ответ приходил сам: а, точно, он же хотел посмотреть на повстанца, который уже проел плешь почти всей семье, потому что Адам в последнее время вспоминал его так часто (и обычно словами, для интеллигентного главы совершенно неподходящими), что, например, его мать перестала приходить на ужины.

Адам в основном болтал там о том, что успел совершить этот Уолкер. И сокрушался, что Ковчег он так и не вернул.

Тики усмехнулся.

Наверное, Уолкер этот — личность незаурядная. Уж с ним Микку обязательно будет весело и интересно.

Не то что среди колб и склянок в том чёртовом бункере, по нелепой случайности зовущемся его домом.

Вдруг до ушей Тики донёсся странный жужжащий гул, словно бы какой-то тяжёлый самолёт приземлялся, поднимая облако шелестящей пыли. Микк недоуменно нахмурился и вскочил со скамьи, бросаясь в коридор, потом — по лестницам вниз и, наконец, выбежал на улицу, чтобы в следующее мгновение поражённо застыть.

Рядом с ним в течение нескольких следующих секунд также поражённо раскрыли рты ещё с десяток человек, а минутой позже вышел размеренной походкой Комуи, невозмутимо попивающий кофе, и Тики вдруг понял, что не зря проснулся так рано.

Потому что рядом с Орденом наконец-то приземлился Ковчег.

Ковчег вообще-то был прототипом такого средства передвижения, какое в фильмах лет двести пятьдесят назад называли звездолетами. Собственно, так их звали для удобства и сейчас, хотя за пределы земной орбиты такие корабли выходили все же довольно редко, да и было их на самом деле не слишком много. Но Ковчег — он отчего-то был для Адама и Майтры особенным кораблем, и хотя на вопросы об этой особенности оба они всегда говорили, что там просто осталось множество ценнейших образцов и разработок, Тики казалось, что это далеко не вся правда.

Этот Ковчег почти двадцать лет назад украла у Семьи авантюрная парочка каких-то ученых, и с тех пор никто так и не смог вернуть его обратно. И казалось бы — ну обычный корабль с претензией на возможность межпланетных путешествий на нем (собственно, это было даже не более чем вероятно — это было абсолютной реальностью для Ковчега, как и для многих других кораблей, которые использовались подземными кланами для добычи на других планетах необходимых человечеству ресурсов), но отчего-то последние года Адам все сокрушался и сокрушался на предмет того, что управляет им какой-то малолетний дурак.

Хотя Тики не назвал бы Уолкера дураком — дурак давно бы попался в лапы Семьи, а этот мальчишка был едва ли не главой повстанческого движения.

Дверь Ковчега бесшумно опустилась и явила зевакам внутренности звездолета. И Тики совершенно не удивился тому, что внутри — насколько он мог видеть — все абсолютно стерильно. Шоком для него стало иное.

Из Ковчега по спуску вышел… какой-то и правда совсем мальчишка. И он даже не вышел — он буквально выкатился наружу и тут же бросился к заулыбавшемуся Комуи. И насколько Тики понял, никто даже сначала и не подумал, что это и есть тот самый Аллен Уолкер — потому что до этого люди только байки травили, а так его никто и не видел.

Собственно, Тики сначала и сам не понял, что перед ним — легенда последних лет. До него это дошло только спустя пару секунд, когда он вспомнил о том, что и Адам, и Майтра всегда звали Уолкера мальчишкой.

Хотя Микк все же надеялся, что Уолкер будет… несколько больше. Потому что представший перед ним парень был каким-то совсем юным и хрупким. Ему как будто даже и двадцати не было, хотя и Тики был для братьев Кэмпбелл мальчишкой в свои двадцать три.

Остальные опомнились немного позже — когда Комуи назвал Уолкера по имени и махнул рукой в сторону кучки людей, столпившихся, чтобы хоть поглазеть на него.

— Так это они? — парень медленно склонил голову к плечу, рассматривая всех их как-то задумчиво и слегка скептически, и издал длинное протяжное «Хмм».

И это наглое, в чём-то даже высокомерное мычание мелкого парня, у которого ещё молоко на губах-то не обсохло, который в два раза субтильнее самого Тики да ещё и слишком уж оказался… каким-то утончённым, словно девица какая-то, а не парень…

В общем, Микк почувствовал внезапное раздражение.

— Да, Аллен, это они, — кивнул Комуи, отхлебнув кофе. — Как там моя Линаличка?

— Смотритель, сейчас не время для этого, — отмахнулся Уолкер, недовольно скривившись, отчего шрам на его щеке изогнулся в уродливую кривую линию. — Мы с тобой потом поговорим.

Комуи пожал плечами, закатив глаза, и согласно кивнул, что-то бросив ему (Тики не расслышал), после чего зашёл в здание.

— Значит, та-а-а-к, — весело протянул вдруг Аллен, обернувшись к ним. Он степенно, вразвалочку подошёл к первому мужчине и, безразлично опустив голову набок, спокойно обвёл его взглядом. — Сколько хромосом у нормального человека? — спросил он ровным тоном. Правда, с ехидной такой ухмылочкой.

Тики вскинул бровь, наблюдая за происходящим. Мужчина ошеломленно моргнул, открыл рот, задумался… Уолкер недовольно цыкнул и резко отодвинул его куда-то в сторону.

— Ты мне не подходишь.

Мужчина дернулся было назад, словно стремился доказать обратное, но парень лишь закатил глаза.

— Слишком медленно. Тебя убьют сразу же.

Следующий претендент оказался огорошен вопросом о том, стал бы он искать знаменитую когда-то прежде Венеру Милосскую, еще один — ударом прямо в челюсть, а ближе к концу наблюдающий за происходящим Тики уже даже не знал, чего ожидать от этого экспериментатора.

А потом очередь дошла до него самого.

Уолкер, явно раздражённый и хмурый, встал перед ним — Микк мимоходом отметил, что мальчишка чуть ли не голову ниже него, и попытался разглядеть его получше. У него были густые рыжие волосы, собранные в высокий неряшливый хвост, серые глаза и этот странный шрам, кривой, но, Тики пришлось признать, довольно изысканный — красная звезда над левой бровью, словно выжженная раскалённой печаткой, и толстая линия, рассекающая веко, изгибающаяся под глазом и плавной каплей оканчивающаяся у подбородка.