Annularis (СИ)

Аллен не хотел умирать.

Аллен желал жить. Всеми фибрами души желал.

И Юу, будь он проклят, тоже это понимал. Просто не мог свыкнуться, что теперь ему не следует так опекать его.

Уолкер правда был благодарен ему. Канда спас его, выходил, защитил и просто был рядом во время первой беременности, пресекая все попытки перерезать себе вены или повеситься.

Но сейчас… сейчас Аллен был только рад. Внутри него — новая жизнь. Пусть и внезапная, но драгоценная, которую он будет охранять и защищать.

— Давай здесь мы обогнем мыс Доброй Надежды, а потом полетим по побережью Индийского океана, — вздохнул Лави, подходя к нему. Уже полчаса он бился с составлением маршрута от Аргентины до Японии и все никак не мог прийти к какому-то однозначному выводу.

Уолкер вздохнул, потирая пальцем ноющий висок, и посмотрел на экран протягиваемого ему голопланшета. На нем красной жирной чертой был помечен путь от Аргентины к Южной Африке через Южный Атлантический океан. От Африки красная черта ползла по побережью Индийского океана к наиболее узкой части Аденского залива и миновала Аравийское море, двигаясь к Индии, в которой они были не так давно.

— А нельзя поменьше воды в нашем путешествии? — вздохнул юноша, без особого энтузиазма наблюдая дальнейший маршрут через череду опасных зон (например, взять хоть Китай, который надо будет перелететь весь, или Южную Корею). О проблемах в этих местах вроде давно не было слышно, но близость к Японии говорила сама за себя.

— Кэп, на Земле сейчас почти семьдесят пять процентов — сплошная вода, — невозмутимо заметил Лави, усаживаясь рядом. — Перестань колебаться, если хочешь достигнуть цели, — твёрдо сказал он, серьёзно смотря Аллену в глаза. — А цель уже близко.

Уолкер согласно кивнул и обречённо выдохнул.

— Наверное, поэтому и колеблюсь, — пробормотал он и, взглянув на карту, всё-таки выпалил: — А если от Африки через Антарктиду долететь до Австралии? И оттуда спокойненько на юг до самой Японии?

— То есть так воды будет, по-вашему, меньше? — иронично вздернул бровь парень. — Я вам только один океан пересечь предлагаю, а потом — двигаться поближе к вашей любимой суше, до которой можно доплыть, в случае чего, — заметил он. — А в Антарктиде вы что делать будете? Там даже пингвинов сейчас почти нет, что говорить о стабильных радиоволнах…

— Но там хотя бы безопасней, — с сомнением произнёс Аллен, подперев щёку кулаком, и Лави фыркнул.

— Не согласен, — возразил он. — Если полетим через Антарктиду и Австралию, придётся пролетать над большим количеством воды, а остановиться можно будет только лишь в некоторых местах, в то время как полёт через Китай позволит нам сесть и затаиться в любое время, — рыжий провёл пальцами по картам, показывая линии маршрутов.

Аллен пожевал губы. С одной стороны, Лави совершенно прав: лететь над материком и быстрее, и легче в плане экстренных остановок (если что, можно было и через Монголию обогнуть, чтобы не соваться в опасную зону), но, с другой стороны, что-то говорило, что это неправильно. Потому что запасного обратного пути нет. Для того, чтобы внезапно добраться до безопасной австралийской зоны в случае облавы или слишком опасной ситуации, необходимо будет пролететь над Китаем, либо Южной Кореей, либо вообще Японией, что просто не было возможно в условиях погони — над Восточноазиатским регионом стояло огромное облако ядовитых выделений с повышенной радиацией. Чтобы пролететь эту территорию, корабль должен занять восточную оконечность Евразии и очень осторожно, медленно, постоянно проверяя показатели и изменения атмосферы, пролететь опасный участок.

То, что предлагал Лави, было больше похоже на самоубийство. Или — ловушку.

Аллен тряхнул головой. И что за глупости лезут в голову в этот раз? Это было больше похоже на вопль загибающейся в конвульсивных припадках паранойи, чем на здравую мысль.

Зачем Лави предлагать гибельный маршрут для и без того опасного предприятия? Это просто глупо. Скорее всего, он проложил этот маршрут непредумышленно, совершенно не думая ни о чем подобном — просто руководствовался другими стандартами (которыми, вообще-то, руководствовался и сам Аллен, действительно предпочитавший летать над сушей).

Уолкер ощутил себя ужасно паршиво за это недоверие к другу, и еще раз устало тряхнул головой, отгоняя призрак сомнения в правильности своих последующих действий.

В конце концов, прислушиваясь к Кроссу, он все равно направлял корабль в самую пасть к дьяволу, так было ли что-то опаснее?

Юноша поджал губы и решительно кивнул.

— Хорошо. Тогда летим по твоему маршруту, — скрепя сердце согласился он, готовый на все, лишь бы прогнать эту дурацкую мысль об опасностях и ловушках, в которые его хотят заманить специально.

В конце концов, у них есть отражающие щиты и Хев. И можно действительно сделать небольшой крюк через Монголию. Правда, об этом Аллен вслух говорить не стал.

Лави, однако, кажется не слишком обрадовался его согласию, когда покладисто кивнул, поднимаясь с места.

— Тогда отнесу Мире и Лине, — улыбнулся он. И улыбка у него была вроде вполне обычная.

Аллен вздохнул, глядя на его удаляющуюся спину, и в очередной раз за день тряхнул головой.

Кажется, ему уже действительно все это мерещится. Вполне возможно, что Тики прав — надо завязывать с инъекциями и больше спать.

Тем более, что вся эта медицинская хрень могла плохо сказаться на ребёнке.

Аллен покраснел и смущённо огладил пока ещё плоский живот. Месяц, прошёл всего месяц, а ему уже кажется, что дитя внутри могло понимать все его эмоции и реагировать на мысли. Так было с Тимом — тот всегда, особенно на последних месяцах, болезненно реагировал на любые негативные мысли, то пинаясь, то дергаясь, то ещё как-нибудь показывая своё недовольство и просьбу жить.

Если бы не Хев, опекавшая его тогда как драгоценного, вряд ли бы Аллен выжил. Потому что плевать ему было на всё.

Потому что в утробе у него рос нежеланный ребёнок одного из тех уродов.

Потому что он остался один.

И только когда Аллен впервые взглянул в золотые — родительские — глаза мальчика и почувствовал горячую ладонь на своём пальце… только тогда он понял, что хочет жить.

Вот только помимо насущных оставалась еще одна проблема. Аллен не знал, совершенно не представлял, как сказать о происходящем Тики? Тики, который, кажется, совершенно серьезно настроен был приручить его, привязать к себе навсегда (который уже это делал, то ли осознанно, то ли нет пользуясь привязанностью Тима к нему — ведь Аллен всегда доверял чутью своего отпрыска на людей).

Какой будет реакция Тики? Который теперь знает, в чем дело, и вполне сможет со своим-то умом сопоставить все признаки. Ведь беременность не скрыть надолго даже и не из-за идиотских пристрастий к еде, а из-за растущего живота — потому что тот будет расти.

И в общем… Аллен совершенно не представлял, как будет скрывать это не только от Тики, но и от большей части экипажа Ковчега.

Потому что Канда уже понял. А Кросс — поймет как увидит его, просто с первого взгляда. Определил же он как-то сразу первый залет юноши.

И это… пугало.

Потому что Аллен боялся услышать неодобрение. Боялся оказаться… уродцем?

Что бы он ни говорил, а тема безобразности была самой больной и тяжёлой для него. И дело касалось не только обезображенного тела.

Папа всегда говорил Аллену, что это совсем не страшно: все эти изменения в организме. Что если найти того человека, который примет тебя таким, какой ты есть, то мнения остальных уже и не важны.

Но Уолкер боялся услышать именно того, кого считал своим… человеком? Влюблённостью? Объектом страсти?

Аллен фыркнул и вышел в коридор, намереваясь чуть-чуть развеяться — мысли о грядущем весьма нерадужном будущем наводили неописуемую тоску и головную боль.

Единственной отдушиной помимо музыкальной комнаты Аллену служила на Ковчеге библиотека, и именно туда он решил направиться после недолгого колебания. Он безумно любил музыку, безусловно, и мог о ней говорить часами, однако сейчас… ему как никогда хотелось тишины, а не шума грандиозных концертов корабля, желающего его как-то развеселить.