Красная рубашка, красный сок, красный рассвет (СИ)

— Мы, — знакомый длинный мужчина делает на этом слове акцент, — с ней ничего не делали.

Он усмехается, его недокуренная сигарета летит ему под ноги. Огонь ее быстро затухает. Огонь в груди Ньюта сжирает все и тоже исчезает.

— Ну покатили. Бывай, Ньют, — мужчина машет парню рукой и садится в машину.

— Дженсен, — зовет Ньют. Он едва может говорить. Мужчина заинтересованно оборачивается на Ньюта. — Когда-нибудь я тебя убью. Я обещаю.

Дженсен только улыбается и дает знак водителю. Авто тут же неспешно начинает катиться по дороге.

Ньют вздыхает. Глаза режет будто стеклянной крошкой, а потом появляется влага. Ньют сильнее сжимает плечи матери.

Ее руки — оковы. Его руки — нити для управления марионеткой…

Мать едва двигается. Ньют ведет ее домой. Он не станет спрашивать, что произошло и зачем она на это пошла. У них это не принято. У каждого свои дела. А тут и так все понятно.

Ньют помогает женщине добраться до кровати. Он укрывает ее пледом. Он сидит на полу около нее, пока она не засыпает. Ему хочется сбросить оковы и избавиться от удавки. Но нет, ощущения слишком яркие, они не исчезают. Ему хочется колотить кулаками стену. Колотить до тех пор, пока руки не сотрутся в мясо. Но нет. Он неслышно прикрывает дверь комнаты матери и уходит на кухню. Снова безразлично-бесстрастное лицо.

Здесь его уже дожидается Минхо. Полностью одетый и чертовски серьезный. У его губ чашка чая. Он медленно потягивает теплый напиток. Он смотрит в одну точку и почти не мигает.

На другом краю стола — еще одна кружка. Кофе в ней уже совсем остыл.

Ньют не говорит ни слова. Он садится за стол и хватает свою чашку. Она — его спасательный круг.

Нихрена это утро не спокойное, Ньют думает.

— У вас в холодильнике совсем ничего нет, — отстраненно бормочет Минхо. Его глаза сейчас — стекло. Недвижимое, холодное.

Ньют так же отстраненно кивает.

— Я знаю, прости. Мыши могут там вешаться штабелями.

— Я так понимаю, спрашивать тебя, кто это был и что им надо, сейчас бесполезно? — на всякий случай уточняет Минхо. Чистая формальность. Он прекрасно чувствует состояние друга. Ему и самому не хотелось бы ни о чем говорить в такой ситуации.

Ньют только качает головой. Опять.

— Я тебе все расскажу. Но потом. Обещаю.

Минхо тоже кивает. Еще немного и это станет их универсальным языком общения.

Ньют смотрит на друга. Глаза Минхо теперь — огни. Они не гаснут даже сейчас. Минхо делится этими огнями с Ньютом. У него огни давно потухли. Потому что слишком долго идут дожди.

— Зайдем перед школой ко мне, — просит Минхо. Он все еще делит свои огни с лучшим другом. Лед внутри Ньюта начинает таять. — Мне надо переодеться. Заодно перекусим чем-нибудь посытнее дохлых мышей.

И вновь очередной кивок в ответ.

***

Ньют благодарен Минхо. Одним своим присутствием Минхо спасает Ньюта. Минхо не задает вопросов. Минхо не учит жизни. Минхо не читает длинных поучительных лекций о том, чем заканчиваются любые связи с такими типами. Минхо не смотрит с жалостью. Минхо не кричит и не обзывается придурком. Минхо не требует вызвать копов. Он вообще ничего не говорит на эту тему. Он не вспоминает, что произошло. Он притворяется, что ничего не видел. Он — трос Ньюта. Он вытаскивает Ньюта из бездны.

Ньют благодарен Минхо. Потому что он помогает Ньюту улыбнуться и вновь ожить. Минхо — лучшее, что у Ньюта есть.

Парни неспешно бредут в школу. Шутят и говорят. Все как всегда. Ничего не случилось сегодня утром.

— Так что насчет новичков? Кто стал объектом твоего обожания? — вспоминает Минхо вчерашний разговор и довольно улыбается. В груди Ньюта — ромашки. Ему тепло и весело. Он теперь не думает о матери. Минхо — его личное зелье забвения.

Ньют вздыхает и качает головой. Он опускает взгляд вниз, и волосы закрывают его лицо. Это помогает спрятать улыбку. Никому не повезло с другом так же сильно, как ему.

— Помнишь, я обещал, что сегодня буду все отрицать? Так вот, — Ньют хороший актер. Он строит растерянное выражение лица. — Я не понимаю, о чем ты.

Голос его звучит слишком убедительно. Минхо смеется, и к Ньюту возвращается его фирменная теплая улыбка. Минхо хитро смотрит на друга, а тот все ждет. Ньюту неловко, но он не покажет этого. Нет-нет.

— Да ладно тебе, — машет рукой Минхо. — Я заметил, на кого именно ты постоянно капаешь слюной. Просто хочу, чтобы ты сам мне это сказал.

Ньют возводит глаза к небу. Болтливый Минхо еще и чересчур внимательный. Ньюту хочется его придушить. Прямо здесь, на улице, на глазах у спешащего по делам народа. Это единственный выход, который может позволить проигнорировать реплику Минхо. Дотошность друга вполне позволяет ему повторять этот вопрос дни напролет. От этой болтовни могут завять уши.

Под ноги кидается маленький камушек. Ньют снова смотрит на носки своих ботинок. Он цепляет камушек ногой и пинает в сторону. Прыжок, прыжок, еще прыжок. Камушек катится через весь тротуар прямо к дороге. Ньют наблюдает за ним. Ньюту он напоминает испуганного маленького жучка.

Жучок-суицидник. Он выскочил на дорогу. Его там обязательно раздавят.

Ньюту не позволяют слишком долго думать о судьбе жучка. Его толкают в бок острым локтем. Ньюту приходится поднять голову. В его глазах читается возмущение. Минхо коротко хохотнул и указал куда-то рукой.

— Смотри-ка, кто идет.

Минхо коварно щурит глаза. Он смотрит вперед. Ньют по-настоящему растерян. Ему приходится тоже посмотреть туда, куда указывает друг.

Ньюта не держат ноги. Он спотыкается и хватается за плечо Минхо. Впереди — знакомая фигура. Ньют не хочет идти в школу. Впереди — «объект обожания». Так его называет Минхо. Видеть этот объект не хочется именно сегодня. Но именно сегодня он — первый, кого из школьников встречает Ньют. Не считая того же Минхо.

— Напомни-ка мне, как его зовут?

Минхо открыто развлекается. Почему-то именно сейчас у Ньюта сдают нервы. То ли злость на Дженсена решила вылиться так поздно, и неважно куда. То ли из-за всего происходящего Ньют превращается в бешеную собаку. Эта собака кидается на всех. Ее цель — перегрызать глотки. Чем больше, тем лучше.

Ньют и сам слабо понимает, что случилось. Вот он идет рядом с другом, пыхтя от негодования, потому что его раскрыли. Вот он уже прижимает Минхо к стене и едва ли не рычит от злости, и это заставляет Минхо трястись и сжиматься. Словно испугался лучшего друга так сильно, что захотел испариться.

На них удивленно смотрят янтарные глаза. Где-то рядом с удивлением плещется настороженность и готовность прийти на помощь.

Ньют сжимает пальцы на воротнике друга. Сжимает и зубы. В отличие от посторонних глаз, в его глазах — отчаяние. Ньют выдыхает и на шаг отходит от Минхо. Он шепчет сбивчивые извинения. Ему стыдно. Минхо его спасает. Ньют чуть не спалил свою спасательную лодку. Без нее он просто утонет или замерзнет.

Ладонь Минхо тяжелая. Она плюхается на острое плечо Ньюта как многотонная глыба. У Ньюта подгибаются колени от такого веса.

Минхо улыбается. Он не в обиде. Он все понимает. Он сам виноват.

Шоколадные глаза встречаются с янтарными. Янтарь излучает тепло. В янтаре солнце. В янтаре поддержка, опора. В янтаре горят костры.

Парень поправляет на плече ремень сумки и поспешно заходит на школьный двор. Ньют провожает его взглядом.

— Ууу, — тянет Минхо. Он смеется. На этот раз нет ни провокации, ни издевательства. Даже дружеских, какие друзьям и позволены. Минхо уже не помнит, что Ньют едва не начистил ему рожу. Минхо думает только о том, как парни смотрели друг на друга. Он даже впервые отказывается это комментировать.

— Отвали, — бурчит Ньют и толкает друга в плечо.

Он не дожидается ответа, просто продолжает идти к школе. Знакомая фигура уже скрылась. Солнце янтарных глаз теперь освещает кого-то еще.

На макушку Ньюта падает одинокая капля дождя. Серое небо заплакало.

***

Столовая иногда похожа на муравейник. А ученики — это кучи копошащихся муравьев. Они собираются стайками и сидят этими своими стайками на своих местах. Они ползут длинной колонной к месту назначения. Они шелестят. Постоянно о чем-то шелестят. Они создают вечный шум. От этого шума болит голова. Муравьи раздражают.