Солнечный чародей (СИ)

И тем более Гарри испытывал мрачное удовлетворение после этой глупейшей попытки Амбридж использовать ребенка. Правда, он и в этот раз не мог понять, как Том умудрился противостоять легилименции и подсунуть ей видение зеркала. Как и не мог понять успехи Тома в учебе, его умение говорить со змеями, его поразительное для одиннадцатилетнего ребенка спокойствие …

«Пожалуй, кто-то из моих знакомых имеет право быть совершенно особенным», наконец решил Гарри, и эта мысль успокоила его.

А слова Поттера все-таки смогли успокоить Снейпа.

- Больше никакого безрассудства, понятно? – осведомился зельевар, и Гарри поспешно закивал. – Эта история не закончится сейчас, но как только Люциус узнает о том, что Амбридж использовала заклинание, которое могло навредить рассудку ребенка, у него будут развязаны руки. Ты не представляешь, как он ждет этого.

- О, я представляю, он мне писал, - счастливо ответил гриффиндорец, а потом поднялся на ноги. – Сейчас мне стоит быть тише, и я, честно, постараюсь. А ты пригляди за Томом, ладно?

- Ну конечно, Поттер, - недовольно ответил Снейп. – Он студент моего факультета, и ответственность…

- Благодарю за беспокойство, профессор, - резко прервал его Том, уже добравшийся до шоколада, который теперь уже был совсем не горячим. – Но будет лучше, если Гарри научится брать на себя ответственность и сам за мной присмотрит. Да, Гарри?

Гарри с сомнением перевел взгляд с Северуса на Тома. Не то, чтобы он был против, но и не то, чтобы он мог быть в нескольких местах одновременно. Приглядывать за первокурсником, который обожает сбегать после отбоя – а если Амбридж поймает его за этим, то повод для исключения точно найдет – и при этом управляться с собственным забитым квиддичными тренировками, занятиями в Выручай-комнате и прочими важными делами расписанием…

- Конечно, змейка. Все, что попросишь.

========== Глава 12 ==========

Гарри предполагал, что так будет. Конечно, не все предположения Гарри сбываются — например, он все-таки не нашел Тайную комнату в спальне Снейпа — но некоторые настолько логично переплетены с основной веткой событий, что не сбыться просто не могут. Амбридж решила открыть охоту на Поттера, пока еще в состоянии это сделать. И Гриффиндор впервые в истории едва не ушел в минус.

Снимать баллы с Гриффиндора было легко, и это постоянно доказывал профессор Снейп, лишая нескольких сотен баллов за один урок зельеварения. Но Снейп делал это нечасто и не всерьез: только если Невилл опять портил потолок в кабинете или Гарри окончательно доводил его до полубезумного состояния. Ну, или когда гриффиндорцы выигрывали матч по квиддичу, но то было всего раз в несколько месяцев, и это было очень мелочно.

В этот же раз каждый ученик Хогвартса понимал, почему баллы Гриффиндора постоянно обнуляются, когда у шестого курса стоит в расписании урок Защиты. Амбридж не стремилась замаскировать это как-то, просто снимала по тридцать баллов за «невнимательность на уроке» и остальные триста за неправильные ответы на вопросы. Гарри раньше полагал, что имена составителей учебников ему не пригодятся, но теперь, как оказалось, каждое имя стоило Гриффиндору десяти баллов, а имен было достаточно много, чтобы обескровить целый факультет за один день.

Реагировали на это все нервно. С одной стороны, если кто-то отрывался на Поттере, то все остальные могли быть в относительной безопасности, с другой стороны, Тео даже подошел к Гарри после очередной пары ЗОТИ, которые теперь стояли каждый день, и пообещал, что когда слизеринцы выиграют кубок, они дадут гриффиндорцам его подержать. Гарри огрызнулся тогда, но позже ему пришлось признать, что все так и будет. Если Амбридж задержится в Хогвартсе хотя бы до Рождества, гриффиндорцам нагнать остальных будет уже просто нереально.

Тем не менее, мысль о том, что Люциус уже начал активное выдворение женщины из школы, успокаивала Поттера. Короткий ответ на недавнее письмо — «Дела у меня исключительно секретные и важные, а Ваши попытки соблазнить меня на Ваше усыновление все еще бесплодны. Вечно Ваш, Люциус Малфой» — говорил о том, что тот действительно проводит все время в Министерстве и организовывает хотя бы небольшую по масштабу проверку. Теперь не с целью снять Дамблдора с директорского кресла, но Гарри не сомневался, что Малфой своего не упустит и все равно предпримет такую попытку.

«Ну и пусть», думает Гарри. «Мне не сложно поиграть в несчастного мальчика и рассказать, как все мы сильно любим нашего директора. Разве сможет мистер Малфой устоять?»

Скрытый флирт с мужчиной, пусть женатым и в отцы ему годящимся, должен был хоть немного расслабить Поттера. В последнее время он уже на каждом гриффиндорце сорвался, потому что те в самый неподходящий момент решали сообщить Гарри, что они совсем не винят его в отсутствии баллов. После возмущенной тирады они винили его даже в вымирании амурских тигров, но Гарри было плевать. Рон был прав, Гарри нуждался в том, чтобы его любили. Или чтобы на него хотя бы обращали внимание!

— О, и ты меня не винишь? Какая прелесть, — доброжелательно оскалился Поттер, и Джинни Уизли, младшая сестра Рона и единственная, кто пока не сообщил Гарри о том, что он не виноват, нервно поежилась и промямлила что-то невразумительное. — Почему бы тебе вместо этого не пойти учить уроки? Как минимум два человека тоже не винят меня, но при этом являются лучшими учениками Хогвартса. Или мозги — привилегия избранных?

— Гарри, немедленно заткни рот едой, — возмущенно прикрикнула на него Гермиона. — Не принимай на свой счет, милая, он эгоистичный придурок, которого давно не любили.

Гарри хотел было что-то сказать в ответ, но внезапно до него дошел смысл фразы. До всего гриффиндорского стола он тоже дошел, пусть и после того, как Поттер резко поднялся и направился к выходу из Большого зала.

— Я… я ведь не сказала ничего плохого, да? — нервно спросила Гермиона у сидящего рядом Рона.

Тот медленно пожал плечами, сам не понимая, почему Поттер, который всегда абсолютно нормально относился к юмору, внезапно сорвался с места и решил поиграть в оскорбленную невинность.

— Ты так же делала на четвертом курсе. У него запоздалый переходный возраст? — предположил Уизли, активно решая, стоит ли ему отправиться за Гарри и выяснить, что с тем происходит с самого начала учебного года.

— Но я-то это делала потому, что меня никто не любил, — мрачно отозвалась девушка. — А Гарри любят все.

— Кроме слизеринцев, — возразил Рон.

— Все, — со знающим видом повторила Гермиона.

Гарри же было глубоко плевать на то, кто там его любит и не любит. Сейчас он планировал нарушить правило и отправиться в Хогсмит прямо посреди пар, чтобы достать что-то покрепче сливочного пива и наконец избавиться от всего накопившегося напряжения. Сейчас способность пьянеть буквально с первого глотка огневиски здорово спасала Гарри от денежных трат, потому что бедному школьнику тратить было в принципе нечего.

Поттер ненавидел спиртное. Честно. Всегда скептически смотрел на Сириуса, когда тот отстаивал его право на огневиски в Рождественскую ночь, ведь «Гарри уже большой мальчик! В его возрасте ты был тем еще алкоголиком, Джеймс». Но сейчас ему нужен был универсальный способ отвлечься. Метла была не вариантом: Амбридж запретила Поттеру участвовать в квиддичных матчах, пока тот не перестанет быть таким идиотом на уроках Защиты. Учеба должна быть на первом месте, вспомнил Гарри ее противный голос и чуть было не свернул к личному кабинету «дамы из Министерства». Вряд ли ему сейчас полезно натыкаться на людей в принципе, что уж говорить о тех, кто может его исключить.

«Но наверх подняться все равно придется. Без мантии в Хогсмит соваться…», вяло размышлял Гарри, пока автоматически выбирал краткий путь до башни Гриффиндора; тело знало замок ничуть не хуже мозга.

— Во имя Мерлина, ты можешь извиваться менее активно? — спросил кто-то в темноте коридора, и Гарри почти представил вымученный взгляд вверх.