Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Хлою Ферранте не гнал – и на том спасибо. Все-таки какой-никакой, а дом отыскать очень сложно.

Я перестала у них появляться, забывшись работой и учебой. Встречалась с Хлоей в верхнем городе, болтала о том о сем, в нижний ходила только проведать Лелю и раздать милостыню. Так текли месяцы.

Как-то на изгибе лета, в знойный солнечный денек мы с Хлоей перекусывали в маленькой, но зато опрятной и надежной термополии, слушая вполуха похабные шутки, которыми перебрасывались отдыхающие от занятий студиозусы. Хлоя вдруг сказала:

- Я согласилась на предложение Ферранте.

Глиняная пиала, из которой я пила терпкий травяной отвар, выпала из руки и разлетелась на осколки, замазав подол платья. Жаривщий на углях каштаны повар и подавальщик в одном лице посмотрел на меня с укоризной.

- Зачем? Разве ты его любишь? И ты еще так юна.

- Ну все девчонки хвастают своими женихами, выходят замуж, спиногрызов рожают и только о них щебечут, а мне уже и поговорить не с кем. С братьями же я не могу больше…

Я передернула плечами.

- Если уж быть как все, то до конца, чтобы не застрять посередине.

- Ну да. Поздравляю! А что Ферранте?

- А что он? Он же как рыба. Говорит только на проповедях. Снова стал их читать по выходным, ты не знала? Горбатого, видно, только могила исправит.

Я тяжело вздохнула.

- Ну так будешь помогать с подготовкой? Хочу всем носы утереть. Хотя бы в нижнем городе.

Ух, как она вдруг повзрослела. Замуж, дети – совсем иные песни, чем мечты о грабежах и драках. Скоро и она уйдет в непознанный мной мир взрослых, станет серьезной матроной, матерью семейства, обременённой заботами и тревогами, а я так навсегда и останусь глупеньким пустоцветом. И эти взрослые, зрелые женщины будут смотреть на меня свысока, неодобрительно качать головой, поджимать губы и говорить: «Фу! Незрелая! Наивная! Великовозрастный ребенок». Впрочем, конечно, какое мне дело? Я сама выбрала этот путь.

- Конечно, помогу, чем смогу.

Свадьбу назначили на середину осени – сезон для сочетаний молодых пар. Я составляла списки гостей, рассчитывала, на что хватит наших скудных средств, где можно взять угощение, наряды и цветы подешевле, всеми правда и неправдами разузнавала, как проводят свадебный обряд единоверцы и что будет требоваться от супругов в браке. Выходило, что они просто произносили клятвы, обменивались браслетами и поцелуями, потом вкушали из рук друг друга ритуальную еду. От жены требовалось уважать и холить мужа, следить за его домом и воспитывать детей, от мужа – беречь и защищать жену и детей, обеспечивать им достойное существование. В почете были обоюдная верность, взаимопонимание, скромность и терпимость, порицались измены, насилие и ссоры. Почти как в нашем Кодексе, только жаль, что все его заветы теперь сохранялись лишь на бумаге. Но, может, у единоверцев выйдет лучше.

Хлоя ни во что особо не вникала, полностью доверившись мне. Только щебетала счастливо и высказывала свои пожелания, порой совсем уж невероятные. Я взялась пошить ей платье, а Ферранте рубаху с одинаковым орнаментом. Тем более, от работы в храме я освободилась. Предложила им еще немного поухаживать за больными за деньги, но они развели руками со словами – денег нет, орден не отчисляет ни медьки, своим не хватает. Мда, что же дальше будет?

Шила из выбеленной льняной ткани. У Хлои по подолу, рукавам и вороту вышивала красные хризантемы вместо обережной вышивки, которая бы вряд ли пришлась по вкусу единоверцам. У Ферранте на спине рубахи полыхающий алым единоверческий знак. Очень надеялась, что он хоть немного оттаял или хотя бы из приличия не станет выкидывать рубаху на помойку.

Еще один подарок для него доставать пришлось тайком. О них шептались на улицах, за них можно было запросто угодить за решетку, все делали вид, что ни слухом, ни духом, но если знать, где надавить, то вполне можно разжиться. Главное, чтобы после не раскрыть и не потерять по глупости. В нижнем городе, в тайном месте у разбитой набережной закутанный по самые глаза в неприметную серую ткань перекупщик протягивал мне небольшой холщовый сверток. Люди Лелю дежурили поблизости на случай, если что-то пойдет не так. Чтобы заплатить за эту вещицу, мне пришлось даже кое-что продать и взять немного взаймы у Микаша, но оно того стоило.

- Вы не называете свое имя, а я ничего не спрашиваю, - вкрадчивым шепотом сказал он, пересчитывая монеты. – Вы не видели меня, я не знаю вас.

Я кивнула и хотела было развернуть и посмотреть, но перекупщик остановил.

- Вы что, не здесь! Даже у стен есть глаза и уши.

Ну что ж, подушечками пальцев я уже прощупала под тканью нужный силуэт, жесткий и крепкий, явно не из веток. Значит, не обманул. Не прощаясь, перекупщик зашагал прочь, а я направилась к Ферранте. Пора было нарушить наше затянувшееся молчание.

Хлои не было, она как раз работала в верхнем городе, а вот Ферранте как раз латал кровлю. Я взялась ему помогать: подавать и придерживать доски, пока она забивал в них старые, но аккуратно зачищенные от ржавчины гвозди, и замазывал глиной.

Он окончательно выздоровел и заметно заматерел за это время. Отпустил бороду, и она курчавилась у него на щеках маленькими темными кольцами, пряча оставшиеся после побоев шрамы.

- Ты снова проповедуешь? – поинтересовалась я невзначай, когда мы спустились в дом перекусить.

- Сюда приходил старец-пилигрим в коричневом балахоне. Он проповедовал лучше меня, люди заслушивались и оставались, кое-кто даже принял веру. А потом его хрупкое здоровье не выдержало, и он слег. Попросил меня заменить его на время, они все просили, его паства. И я сдался. А потом старик умер…

Ферранте понуро замолчал. Мы сидели так довольно долго: опершись локтями о стол и свесив на ладони голову. Глаза в старую, потрескавшуюся от времени столешницу.

- Зачем ты это делаешь?

- Сам не знаю. По привычке, наверное. Привычка хуже всего.

- Я не об этом. Зачем ты женишься на Хлое, вы ведь друг друга не любите.

Он встрепенулся и задумчиво повел плечами. Отвернул голову.

- Не всем везет найти любовь и соединиться с ней, не все могут жить высокими порывами и надеждами о несбыточном. Кому-то приходится довольствоваться тем, что есть. Свыкнуться и думать о Едином, о его заветах и нуждах больше, чем о своих собственных. Любви не будет, но будет семья, надежная и крепкая, будут дети – продолжение рода, ветки от дерева с молодыми зелеными листьями. И может, они будут лучше, сильнее и счастливее нас, и смогут привести людей, всех, даже инаковерцев в благостный край.

- Это неправильно.

- Но так должно. Этого от нас ждут все.

Мы снова замолчали. Почему-то снова стал вспоминаться Микаш, наши с ним странные отношения. Возможно ли, что я тоже просто сдалась от отчаяния? Возможно ли, что так же не чувствую ничего, а просто иду от жизни к смерти, как все. Морочу всем голову, ему в особенности. Он ведь искренне любит, как никто и никогда в моей жизни…

Я достала вышитую для него рубаху, развернула и показала ему.

- Красиво, хоть и не по-нашему. Видно, что от чистой горячей души.

Я пожала плечами.

А говорили, что души у меня нет.

Он примерил. Оказалось ровно в пору, мне понравилось, как село. И вышивка сзади выглядела просто отлично. Старое мастерство не забылось – и то хорошо.

- Я, если честно, хотел, чтобы все было скромно, но вижу, что ты решила устроить пышный праздник.

- Этого хочет Хлоя. Думаю, ей так будет проще.

Ферранте не стал спорить. Мы обменялись молчаливыми поцелуями в щеку и распрощались.

Я вернулась в квартиру Микаша. Он был в городе в отпуске, отлучился на тренировочное поле, скорее всего. С новым назначением он проводил там все больше времени, разминаясь и оттачивая мастерство фехтовальщика. Пришел поздно. Я сидела в сорочке на кровати с ногам и перечитывала Кодекс ордена.

- Что с тобой? Кто-то обидел?

- Нет, просто думаю. Почему люди женятся? Тут нигде об этом не говорится.