Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Жерард с дочкой сыпали в воду хлебные крошки, подкармливая шумных крякв, коих уже собралось целое полчище.

Я окликнула их. Жерард улыбнулся и снял шляпу. Малютка Гизелла, стесняясь, спряталась за долговязой фигурой собственного отца и несмело выглядывала оттуда одним глазом. Она была очень красивая, похожая на шикарную куклу, идеальную во всех своих чертах. Закутанная в подбитый куньим мехом плащ, со струящимся из-под меховой шапки черным шёлком волос, с круглым белым личиком и налитыми морозным румянцем щеками, яркими глазами цвета болотного дягиля и тоненьким резным носиком.

Гизелла надула по-детски пухлые губы.

- Ну что ты, не бойся. Разве папа тебя не защитит?

- Папа! – она требовательно дернула Жерарда за рукав. Когда тот поднял ее на руки, она спрятала личико у него на груди.

- Ничего, как обвыкнется, лопотать начнет – не утихомиришь, - снисходительно улыбнулся Жерард. – Придешь сегодня в лабораторию?

- Да, только друзей проведаю.

- Что у тебя за друзья в этом парке, утки что ли? – насторожился он. До сих пор с подозрением относился к моим частым визитам в нижний город. Я старалась о них не распространяться, но он все равно догадывался.

- В женщине должна быть хотя бы маленькая тайна, - неловко отшутилась я.

От дотошного расспроса спасла Гизелла.

- Кря-кря! – настойчиво позвала она, указывая раскрытой ладошкой на уток.

Жерард вручил ей горсть хлебных крошек, и она щедро сыпала их вниз, где уже вовсю дрались оголодавшие селезни. Любит он ее безумно. Никогда и ни с кем не смеется так искренне, только с ней позволяет себе быть собой, балует, как меня когда-то баловал мой отец. Почему-то вспоминалось сейчас о нем с легкой грустью. Ведь один там остался, шалопай Вей его не навещает совсем, и я не могу выбраться. Нас разделяет не только расстояние, но и непонимание, к сожалению.

Я распрощалась с ними и поспешила к нижнему городу. Там меня застал снег, первый мой снег за все прошедшие зимы в Эскендерии! Он падал на лицо тяжелыми набухшими хлопьями, тут же таял и стекал противными мокрыми струйками. Я куталась все плотнее, капюшон натягивала все ниже, оставляя лишь маленькую щель для глаз. Радостно, тоскливо и зябко одновременно.

Спешила вдоль пустынных улиц. На такой холод даже бродяги выползать не хотели – прятались по подворотням. Что-то кольнуло в груди, только когда я уже выворачивала в переулок, в котором ютилась лачуга Хлои. Аура, подернутая затухающими вспышками боли, предсмертная агония. Ноги, опережая мысли и эмоции, сами понесли вперед, к распластанному на пороге знакомого дома телу. Человек лежал на спине с закрытыми глазами. Одежда превратилась в лохмотья и пропиталась кровью, лицо заплыло настолько, что я с трудом узнала в этом жалком, полумертвом существе Ферранте. О, боги!

Я приложила два пальца к губам и свистнула что было силы. Люди половинчатого Лелю должны быть поблизости, только от них можно ждать помощи.

Но вместо них, громыхая по камням, в переулок въехал сам король воров на своей неизменной псиной упряжке. Два мордоворота спешили следом, но не могли угнаться за проворными собаками.

- Машкари, я же говорил, бедовое семейство, - цыкнул Лелю, с сожалением оглядывая проповедника. – Ничего святого для них нет.

Я аккуратно отворачивала обрывки грязной ткани, жалея, что не умею лечить, как целители. Как? Как такое можно было сотворить?!

- Он еще жив! Помогите отнести его в Храм Вулкана! – я умоляюще глянула на Лелю.

Лишь бы успеть!

- Так он же единоверец. Госпожа, мои люди смогут защитить вас здесь, но не в верхнем городе. Против Стражей мы бессильны! – всполошился Лелю.

- Там я сама справлюсь, - я потянулась снять амулет с шеи Ферранте, как он вдруг обхватил мое запястье.

- Не надо… – едва слышно простонал он. – Хлоя… продали… в бордель… спасти!

- Все хорошо, тебе помощь нужнее, - я старалась его успокоить, хотя у самой дрожали руки. Скользнув в его мыслепотоки, я мягко обхватила его голубоватыми тенетами внушения. Легонько подтолкнула: – Ну же, не будь рабом своих идей! Мертвым ты никому не поможешь!

Ферранте обмяк и потерял сознание. Люди Лелю притащили откуда-то носилки, и мы аккуратно переложили на них проповедника.

- Будь осторожна, а за девчонку не переживай. Мои парни мигом ее отыщут, - на прощание пообещал Лелю.

- Хорошо, только не подходите к ней, просто охраняйте. Она, должно быть, напугана до полусмерти.

На этом мы расстались – нужно было торопиться, до храма Ферранте мог и не дожить. Нижний город минули быстро и без происшествий, а вот в верхнем на нас таращились все прохожие и в конце концов остановил патруль. Пришлось показывать им орденский знак и разрешение на жительство в городе. Спасло лишь то, что ухищрениями мастера Жерарда всех Норн знали в лицо. Наврав, что исполняю поручение, я добилась, чтобы нас отпустили. И больше происшествий до ступеней храма не было. Знакомый привратник тут же провел к настоятелю – лысому дядюшке в летах, заморенному жизнью и заботами.

- Что-то вы зачастили с полумертвыми голодранцами, не находите? – устало заметил он. – Когда-нибудь наше терпение лопнет.

- Пожалуйста! – взмолилась я. – Он очень хороший человек и умрет без вашей помощи! Я все отработаю, вы же знаете.

- Да, - печально вздохнул настоятель. – Ты, пожалуй, посмышленей будешь, чем эти безголовые практиканты из университета. Научишь их?

Я охотно кивнула – меньшее, что я могу сделать. Сдав Ферранте на попечение настоятеля, я побежала обратно в нижний город. Надо было спасать Хлою.

Вот же, оставила их на пару недель, а все начало рушиться к демоновой бабушке! За что мне все это? Чувства мешались, испуг уступал место злости и досаде, а сверху наваливалась тревога и сжимала сердце в тиски. Вдруг не успею? Меня будто обдавало пришедшим из воспоминаний запахом Петраса. Как же это ужасно, когда мужчины пользуются тобой, как подстилкой, бедная Хлоя!

Как и раньше, я обнаружила ее по следу ауры. Она пряталась под старым мостом, где на нас когда-то напал демон сточных вод. Неужели убежища лучше нельзя было придумать? Или бедняжка так перепугалась, что ничего уже не соображала? Хорошо хоть, демонических аур не ощущалось.

Хлоя сидела на потрескавшихся каменных плитах, вжимаясь спиной в опору моста. Всклокоченные волосы занавесью закрывали лицо, плечи подрагивали от всхлипываний. Услышав мои шаги, она нервно задергалась, пытаясь побыстрей открыть лицо и разглядеть опасность.

- Все хорошо, - позвала я, пытаясь ее успокоить. Она расслабилась и начала раскачиваться взад-вперед, как маятник.

Я опустилась рядом и обняла ее.

- Они убили тупого проповедника, - ошарашенно произнесла она.

- Ферранте жив. Не называй его тупым.

- Правда? – она вздрогнула и заглянула мне в глаза, а потом заговорила лихорадочно быстро. – Он совсем тупой. Зачем полез? Я же сказала, братья сделают меня Королевой воров. А он все бордель-бордель. Теперь Лино жутко злой и вообще меня на порог не пустит. Он страшный, когда злой. Он убил, ой…

Она зажала рот ладонями и снова расплакалась.

- Ты ведь все понимаешь, да? – участливо спросила я. У нее была истерика, ступор. Придумала себе счастливую детскую сказку, где пряталась от грубой реальности, в которой приходилось жить. А вот теперь сказка разлетелась вдребезги, но Хлоя все не хочет отпускать свои выдумки.

- Может, и так, но я все равно Королева! Самая красивая и богатая. И все будут целовать мне руки!

- Не важно, насколько ты богата, красива или умна, главное, какое у тебя сердце. Даже если ты не станешь Королевой, ты все равно будешь моим другом, и я буду целовать тебе руки, если захочешь, - я приложила ее разбитые костяшки к губам. – Ну же, признай правду. Это будет первым шагом к свободе.

Хлоя глубоко вздохнула и закрыла глаза. Сидела так долго, неподвижно. Казалось, она то ли заснула, то ли потеряла сознание. А потом раздался глубокий вздох:

- Они не собирались делать меня Королевой, я гожусь только для борделя матушки Тертецци, чтобы развлекать пьяных мужиков.