Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

- Тише, малыш, - похлопал жеребца по холке Микаш. – Нам он нужен живым.

Щекотнули сырую от пота шерсть шпоры. Беркут затрусил между тел вверх по склону, волоча за собой бездыханного демона.

Микаш замыкал строй. Тащили за собой раненых, за погибшими надеялись вернуться позже, если удастся выбить нечисть из леса.

Микаш отдал коня оруженосцу, а сам отправился устраивать племенного Ходока. Тот ещё не очнулся. Микаш запер его в серебряную клетку, которую держали специально для таких случаев. Именно за этим занятием его и застал лорд Мнишек. Не послал кого-то, а явился сам, словно Микаш был выше его по званию.

- Чем ты занят? - недовольно поинтересовался. - Думаешь, у меня есть силы читать погребальные речи из-за твоих ошибок? Никто за тебя твою работу не сделает.

Знакомая песня. Даже немного смешно, что старый капитан так похож на избалованного сынка лорда Тедеску, которому Микаш служил в юности. Впрочем, к старикам следует быть снисходительным.

- Я и не думал отказываться от почетной обязанности, но спасибо, что напомнили. И за отеческую заботу, и за науку тоже спасибо, - Микаш поклонился ему низко в пол, как кланялись простолюдины, а не Стражи.

Мнишек заметно смутился. Если бы не темнота, то наверняка бы был заметен румянец на впалых щеках.

- Поговори мне тут!

Он развернулся на каблуках ушёл восвояси. Микаш лишь пожал плечами. Погребальные костры ещё не собрали, поэтому он вернулся к себе в палатку и быстро набросал отчёт для маршала. Скорбные горны загрузили как раз, когда он заканчивал. Погребальных речей он уже успел выучить предостаточно, заодно сочинил ещё несколько. Знал, что понадобится.

Отослав оруженосца с отчетом, Микаш еще раз перечитал списки погибших, переоделся в голубую парадную форму и направился к кострам.

Громкий чистый, как звон колоколов, голос маршала летел над ночным полем, усиленный эхом. Славил героев, желал им упокоения на том берегу Сумеречной реки. Символические костры были сложены для тех, кто остался в лощине. Речь маршала закончилось. По цепочке подхватывали капитаны рот. Очередь дошла и до Микаша. Все взгляды устремились к нему. Кажется, сегодня здесь собрался весь лагерь, хотя раньше многие пропускали погребальные церемонии. Ну, что ж. Микаш закашлялся, прочистив горло, и шагнул вперед.

- Сегодня многие не вернулись из боя, многие ушли на ту стороны, молодые, полные надежд. Мы помним, как утром они шли бок о бок с нами, шутили и не думали о смерти. Никто из нас не думал. И это правильно – не стоит звать костлявую раньше срока. Но раз уж вышло, они не дрогнули перед ее лицом, прикрыли нас своими спинами. Благодаря их подвигу мы еще дышим, наш мир еще поглотил хаос, а наши близкие могут спокойно жить в тепле и безопасности. Погибшие не уйдут в забвение, мы запомним их имена, они будут звучать в наших сердцах, пока мы сами не взойдем на эти костры. Давайте назовем их всех, - Микаш принялся читать наизусть список погибших. Отовсюду ему вторили голоса воинов, шепотом повторяли имена. И поднималось что-то в душе, нет, не веселье, потому что веселится в такой момент невозможно, чувство единства, долга, гордости за то, что все они делают правое дело, оставив за порогом личную выгоду и распри. – Ступайте с миром в бессолнечные земли. Ваш подвиг будет жить в веках, а ваших близких не обойдет божья милость и благоденствие. Мы выстоим против мрака!

- Мы выстоим! Мы выстоим! – раздавалось отовсюду, даже из чужих рот.

Надо же, как воодушевились.

Слово передали командирам звеньев, которые поджигали костры и нараспев читали последние отходные речи. Совсем быстро догорели, одно незаметное мгновение для звезд на небе – человеческая жизнь. Такая хрупкая, но такая важная – ничего в целом свете важнее нет. В такие моменты понимаешь это лучше всего.

После церемонии посыльный доложил, что маршал ожидает Микаша с пленным на военном совете. Подозвав несколько воинов покрепче, Микаш велел им помочь ему дотащить клетку с Ходоком до маршальского костра. Тварь уже очнулась, сидела на дне, обняв костлявыми руками прутья, просунул между ними уродливое рыло и посверкивал красными глазами в темноте. Пока парни тащили – молчал. Ничего – под серебряным лезвием расколется, как и все.

Вокруг костра уже собрались командиры и советники. Настороженно следили, как перед ними устанавливают клетку с демоном. Гэвин пришел последним, по хмуром усталому лицу было понятно, что до последнего разбирался с какими-то заботами. Даже неловко сделалось его отвлекать. Хотя вроде бы не пустяк. Вроде бы…

- Я взял пленного. Хочу допросить… - не слишком уверенно начал Микаш.

- Думаешь, он скажет что-то новое? – измученно спросил Гэвин.

- Можете считать это мнительностью, но мне кажется, демоны знали о наших планах, - Микаш все же собралась и преодолел собственную робость.

Гэвин только пожал плечами.

- Ладно, давай допрашивай, раз сам притащил.

Он уселся на бревно вместе с капитанами, поставил локти на колени и подпер подбородок ладонями, с терпеливым ожиданием глядя на Микаша.

Он думал, что допрос будет вести сам Гэвин, но раз так… Не идти же на попятную перед всеми. Микашу поднесли серебряный кинжал. Ходока достали из клетки и привязали к столбам рядом с костром. Не то, чтобы тварь не сопротивлялась, наоборот, дергалась, пыталась отбросить сторожей или цапнуть зазевавшихся. Но связанный, он покорно обмяк и лишь смотрел безотрывно кроваво-красными глазами в лицо палача.

Отрешиться. Показывать слабость нельзя – никому и никогда, особенно среди своих.

- Ну что, струсил, убийца? – прошипел, ухмыляясь клыкастой мордой, Ходок. – Как головы резать – ты мастак, а мучить перед всеми – сразу совестно? А? Истинную свою суть показывать.

Ну да, как всегда пытается язык заговорить – ничего нового.

- Если хочешь умереть быстро – отвечай на вопросы. Как вы узнали о наших планах?

- Да вы же все предсказуемые, как не знаю что. Думаете, мы не можем просчитать все ваши шаги загодя? Чай, больше тысячи лет воюем.

- Как и мы с вами. Кто ваш лазутчик?

- Нет никакого лазутчика. В ваших поражениях виноваты только вы сами.

- Уж конечно, - хорошо хоть разозлил достаточно. Микаш полоснул тварь серебряным лезвием. Выступила черная кровь, запахло паленым мясом. Ходок громко зашипел, извиваясь на путах всем телом. – Так ты будешь отвечать?

- Я ответил – нет лазутчика. Вы сами кусаете себя за хвост. Нам остается только собраться для решающего удара и добить. Скот останется без сторожей, и тогда его можно будет откормить и схарчить. Совсем как у вас в селе.

Микаш смерил его ледяным взглядом и принялся вырезать лоскуты кожи на мохнатой черной груди. Паленая шерсть и мясо воняли непереносимо, также мерзко, как когтями по стеклу, визжала тварь. Помогало только то, что капитаны наблюдали за всем бесстрастно.

- Еще одно оскорбление – и я сниму с тебя всю кожу. Имя!

- Хоть режьте по кусочкам – не скажу.

- О! Значит, лазутчик все-таки есть!

Тварь зарычала и рванулась. Веревки лопнули. Ходок насадил себя на выставленный для защиты кинжал. Лезвие вошло в и без того кровоточащую грудь по самую рукоятку. Ходок несколько раз резко дернулся, чтобы уж наверняка. И рухнул на землю бездыханным. Микаш так и остался стоять с вытянутым вперед кинжалом, с которого капала темная кровь. Мотнул головой, чтобы прогнать оцепенение, и, пихнув демона сапогом, чтобы удостовериться, что тот мертв, направился к маршалу.

- По крайней мере, теперь ясно, что лазутчик есть, - сказал Микаш, принимая из рук Гэвина платок, которым принялся отирать лезвие от крови. – Это кто-то из командования, кто-то, кто знал о наших планах. Нужно проверить, нет ли у кого шрамов на шее. Или еще чего – подумать.

Маршал в задумчивости почесал бровь.

- Ну ладно, исполняйте! – приказал он капитанам зычным голосом.

Микаш взял факел и принялся осматривать шею каждого. Капитаны, помощники и советники нехотя отворачивали перед ним вороты рубах и показывали шеи. Кривились при этом, словно такая проверка унижала их высокородную честь. Вильгельм напротив презрительно ухмыльнулся, когда Микаш ничего не нашел на его шее. Даром что дураком не обозвал. Остальные тоже оказались чисты. Микаш замер возле последнего – Дайон Томази, кажется, так его звали, капитан роты красноклювов. Норикиец, говорили, из обедневшей семьи, телепат, как и Микаш. Ему было уже за тридцать, крепкий, но невысокий, звание получил заслуженно и носил не первый год, на советах обычно отмалчивался, но на поле брани был смелый и удачливый, как демон.